Тегеран-82. Побег

– Может, это собачья будка? – предположил Макс.

– Сам ты будка! – передразнил его Серега. – Для собаки Баскервилей, что ли, такая огромная будка?

– Мне страшно! – вдруг заявил Вовка-Бародар. – Я хочу домой!

– Ну и вали себе домой! – отпустил его Серега. – И СахАра с собой возьми, нам тут мелочь пузатая ни к чему! Мы сейчас внутрь полезем!

– Я никуда не пойду! – уперся СахАр. К лету он заметно вырос и стал копией Сереги, только поменьше.

– Ладно, тогда будешь на шухере стоять! – разрешил Серега.

Бародар убежал, а мы, оставив мелкого Сашку дозорным на углу старой торгпредской дачи, стали продираться сквозь колючие кусты к домику.

Внутри воняло мочой, валялся мусор и пустые бутылки.

– Фу! – закричала я. – Только зря все ноги об эти кусты ободрала.

– Погодь, позырь сюда! – Серега поднял с грязного пола какую-то мятую бумажку.

– Фу! – повторила я. – Брось! Небось кто-нибудь попу этим вытер!

Но Серега бесстрашно развернул листочек. На нем были наклеены вырезанные из разных, судя по размеру шрифта, газет слова. К сожалению, слова эти были на арабской вязи.

– О, похоже на настоящее шпионское донесение! – у Макса так загорелись глаза, что это было заметно даже в темноте домика.

– Мы заберем его с собой! – решил Серега. – И спрячем в нашем дупле.

– Черт, я изорвала все джинсы! – расстроилась я, когда мы вылезли из домика на свет божий. – Мама меня теперь съест! Джинсы были почти новые!

– Скажи, что упала, – посоветовал Серега.

– Ага, десять раз подряд, что ли? – указала я на рваные дырки в разных местах. – Гадские кусты!

По пути назад на бимарестанскую территорию мы забросили обнаруженное «шпионское донесение» в наше дупло, а на карте пометили крестиком место, где стоял странный домик. Все-таки это было очень таинственное место!

Вечером, когда мама принялась отчитывать меня за порванные джинсы, я рассказала родителям про удивительный домик.

– Понимаете, прошлым летом его не было! – возбужденно вещала я. – А сейчас он появился! Но при этом он старый, загаженный! Откуда он мог взяться?

– Ты посмотри на нее! – говорила мама папе про меня в третьем лице, хотя я сидела рядом. Она так делала всегда, когда хотела подчеркнуть, как трудно дается ей мое воспитание. – Ей нравится все, что щекочет нервы! Как она жить-то с этим будет?

– Нормальное для этого возраста любопытство, – пожимал плечами папа. – Это ж, слава Аллаху, не по престарелым иностранцам бегать!

– А домик-то, домик откуда? – требовала я ответа. Мне хотелось, чтобы родители по достоинству оценили нашу находку – удивились, погадали со мной вместе, откуда вдруг взялся этот домик?! Не мог же он вырасти как гриб!

– Должен тебя расстроить, – сказал наконец папа. – Домик твой был всегда. До того, как запретили держать в Зарганде местный персонал, там жил сторож торгпредских дач. Это было так давно, что его сарайчик, наверное, давно сгнил. Как вас только занесло-то туда?!

Я действительно расстроилась. Находка утратила привкус таинственности. Впрочем, уже через минуту я решила, что с тех пор, как домик покинул торгпредский сторож, там могло поселиться что-нибудь еще более интересное – например, нечистая сила или шпионское гнездо. Все-таки лето – это время приключений.

– Домик кто-то замаскировал, – важно заключила я. – Иначе почему мы не наткнулись на него раньше?

– Кусты его замаскировали, – вздохнул папа. – Когда сторож ушел и перестал их стричь. А раньше не наткнулись, потому что вам не приходило в голову лазить в это темное грязное место, которое используют как туалет, когда не могут добежать до дома. И не понимаю, что вам теперь там понадобилось! Пообещай, что больше туда не полезешь! Мало ли что, там забор совсем рядом.

– Забор? – округлила глаза мама с таким видом, будто сейчас рухнет в обморок.

В отличие от нас с папой, Зарганде она толком не знала, гуляя только по центральным аллеям.

– Не смей приближаться к забору! Скажи ей хоть ты, раз уж разумных людей она не слушает! – запричитала она, обращаясь к папе.

– Мерси за комплимент, разумный человек! – засмеялся папа и повернулся ко мне: – Дочь, послушай хотя бы неразумного человека! Не ходите под забор в таком глухом месте, время сейчас сама видишь какое, зачем лишний раз рисковать и нас нервировать? Кинут еще что-нибудь с улицы, по голове попадут, тебе это нужно?

– Куда ни плюнь, ничего нельзя! – проворчала я, но про себя решила действительно больше к тому забору не ходить и мальчишек предупредить. Мало ли что, вдруг «обкуренные афганцы» решать кинуть оттуда бомбу, а тут мы со своими кладами и шпионами. И увлекательная игра обернется самой настоящей трагедией. Я уже достаточно насмотрелась на взрывы, чтобы понимать, что это не пустые разговоры, лишь бы запретить мне гулять самой по себе.

На следующей неделе мне стало не до домика за торгпредской дачей: у папы с мамой возникли какие-то совместные дела в городе и несколько дней подряд они уезжали на работу вместе, оставив на меня брата. С утра мальчишки приходили ко мне, мы вместе паковали братика-баятика в прогулочную коляску и шли гулять по аллеям. Но к обеду, когда братику нужно было менять штаны и кормить, мальчишек как ветром сдувало. Еду для ребенка мама оставляла в холодильнике, ее нужно было только разогреть, поставив баночку с супом, а потом бутылочку с молоком в кастрюлю с кипящей водой. А вот со штанами было сложнее: я хоть и честно выполняла роль матери, но вытирание какашек из круга своих обязанностей решительно исключила. Как-то характерный запах донесся из коляски во время прогулки.

– Фу!!! – закричали мои спутники хором.

Братик-баятик безмятежно улыбался. Обкакавшись, он всегда так делал. Мне даже казалось, что он считает, что совершил доброе дело. И мама отчего-то все время радовалась, когда он какал, и хвалила его за это. Я даже заглянула в пособие Лоранс Пэрну, чтобы освежить в памяти, что она думает по этому поводу. Оказалось, что своевременное опорожнение кишечника в установленные часы говорит о том, что у ребенка нормальное пищеварение и его не мучают колики и вздутие. Действительно, повод для радости! А иначе пришлось бы ставить ему клизму и поить укропной водой.

Но когда «радость» случилась с моим братом прямо на аллее, я еще не знала, как это прекрасно, поэтому очень смутилась. Тем более мальчишки принялись хохотать так, как будто это сделала я.

Я решительно сменила маршрут, свернула к бимарестанскому бассейну и вкатила брата под открытый душ прямо вместе с коляской. В душе при бассейне вода была только холодная, зато на улице стояла полуденная жара. Брат, вероятно, решил, что пошел дождь. Сначала он немного растерялся, а потом, сидя под холодными струями, даже заулыбался и залопотал что-то на своем малышовом языке. Он вообще очень терпеливо относился к моему за ним уходу, другой на его месте уже изошелся бы в крике. Но тогда я об этом еще не знала.

Братик-баятик стоял под душем вместе с коляской, пока как следует не отстирался. Мы с мальчишками за это время тоже успели искупнуться в бассейне. Потом мы выставили брата на солнце, чтобы он просох. К возвращению родителей он был как новенький.

Добросовестно не видя в этом ничего плохого, я похвасталась перед родителями своими успехами в воспитании малыша в части его бесконтактного отмывания после туалета. Поняв смысл моего изобретения, мама с папой до смерти перепугались и начали наперебой щупать брату лоб. Мне даже стало немного обидно. Вместо того, чтобы сказать мне простое человеческое спасибо, они еще и подозревают, что от моих водных процедур он мог заболеть! К счастью, мой брат был полностью здоров и даже весел. Но после этого случая мама больше со мной его не оставляла. Если ей надо было уехать, она просила присмотреть за ним посольскую Ирочку. У нее своих детей еще не было, но она очень о них мечтала.

Узнав о том, что в моих услугах больше не нуждаются, так неприкрыто обрадовалась, что родители даже заподозрили, не придумала и я историю с отмыванием под душем нарочно? Зная, что после такого меня точно освободят от роли няньки. Увы, они были слишком высокого мнения о моей хитрости. Я всего лишь, как всегда, хотела как лучше.

Где-то в середине августа я шла вдоль бимарестанского забора к своей даче, когда в меня полетел грецкий орех. Я подняла голову и увидела на заборе Мамада, младшего брата Махьора.

– Привет, Джамиле-ханум! – сказал он. – Как дела?

– Хорошо, спасибо, – ответила я. – Как у вас?

– У нас неважно, – вздохнул Мамад. – Махьор все же решил вернуться! Родителям так и не удалось его отговорить. На будущей неделе они все прилетят в Тегеран.

– Не переживай, может, все обойдется! – решила приободрить его я, уж больно он был грустный. – Зачем властям ловить твоего брата, мало у них, что ли, настоящих преступников! – добавила я, вспомнив «обкуренных афганцев», стреляющих под стенами госпиталя и нападающих на наше посольство.

– Сам Махьор не преступник, конечно, – покачал головой Мамад. – Но его организация угрожает режиму. А он ни за что не хочет отрицать свою причастность к ней. Вернется и сразу наденет свой платок муджахеддина, вот его и схватят!

– Это какой платок? Такой, в каком Банисадр бежал? – вспомнила я похожую на детектив историю бегства иранского президента.

– Да-да, платки – это форма муджахеддинов, организации Махьора. Есть еще федаины, тоже молодежная организация из университета, но у них лица открыты и они носят бороды.

– Передавай Махьору привет! Уверена, что все будет хорошо! – заверила Мамада я и поймала себя на том, что говорю прямо тоном своего папы.

Мне действительно казалось маловероятным, что стражи мусульманской революции, у которых и так дел полно, взрывы и перестрелки каждый день, станут ловить какого-то малолетнего Махьора из богатенькой семьи. Который, судя по поведению, еще и маменькин сынок: иначе что он там свою храбрость родителям доказывает, сидя с ними в Париже и мотая им нервы своими угрозами вернуться и напялить свой дурацкий платок!