Дети Зари. Книга третья. Песнь жар-птицы

– Тем не менее, я понимаю, что должен вспомнить дату… или увидеть заново, – досадливо проговорил Клим.

– Возможно, я смогу тебе в этом помочь, – отозвался Эрхарт-старший. – Но дистанционно, боюсь, не получится…

– Пап, мы с Климом завтра же выезжаем домой! – пообещал Вик.

– Я с вами, – тихо, но твёрдо сказал Тобиас.

– Договорились, – подытожил Теренс. – Только не забудьте сначала всё рассказать Раулю и Аглае. А то знаю я вас – слиняете потихоньку, как в прошлый раз… Рыцари без страха и упрёка!

Когда Теренс отключился, Тоб задумчиво сказал:

– Рыцари – это идея. Наши предки когда-то даже основали свой орден – Магистериум…

– Не смеши меня! – отозвался Клим, нервно почёсывая отросшую щетину, и вдруг припомнил мамины слова, сказанные в парке при встрече – про рыльце в пуху. – Представляю, как я, дылда двухметровый, сажусь верхом на Сашкин пони: «Глядите, люди добрые: вот он я, рыцарь в пуху!»

– А что, отличное название для нового ордена, нашего собственного – Рыцари в Пуху! – заметил Вик.

– Тогда лучше по-другому: орден Пуха и Праха, – с умным видом поправил Тобиас – и не поймёшь, всерьёз или шутя. – Пух пусть символизирует нашу молодость и энергию, а Прах – опыт и знания предков.

– Я за! – ухмыльнулся Клим.

– Я тоже! – Виктор встал, с шумом отодвинув тяжёлое кресло. – Ну что, братцы рыцари, как будем отмечать вступление в Пух и Прах?

– Лёжа! – твёрдо сказал Тобиас. – Спать пора – завтра через пол-Европы катить…

– А нам, в сущности, не привыкать, – заметил Клим. – Мы ведь не из тех, что безвылазно сидят в своей крепости?

– Не-а, мы странствующие рыцари Пуха и Праха! – завершил Вик, и все трое рассмеялись.

В таком приподнятом настроении новоявленные рыцари разбрелись по своим комнатам.

***

Малыш проснулся как обычно, в начале шестого. Ева сама любила вставать рано, ей это было не в тягость. Подкрепившись, Мишель вскоре снова засыпал, уже до девяти, так что они с Тобом могли всё утро провести вместе, спокойно позавтракать, поговорить о делах. Но, видимо, не сегодня: муж вернулся далеко за полночь и ещё сладко спал. Поэтому, покормив и переодев ребёнка, Ева взяла его на руки и тихонечко вышла из детской, смежной со спальней.

– Пусть папа поспит, а мы с тобой пока погуляем в зимнем саду! – бодро сказала она сыну, поправляя скособочившуюся шапочку: в коридорах особняка вечно гуляли сквозняки. – Ты ведь любишь смотреть на попугайчиков, да, Мишель?

Однако, едва спустившись на первый этаж, она столкнулась с Надин. Кузина, любившая поспать до полудня, была уже при полном параде: в элегантном брючном костюме, волосы уложены волосок к волоску, на лице лёгкий утренний макияж. Рядом стоял чемодан.

– Доброе утро! Куда это ты собралась в такую рань? – поинтересовалась Ева.

– Доброе. Да вот, вчера, уже после нашей вечеринки, обнаружила в телефоне сообщение, что запись программы переносится на сегодня, так что к обеду я должна быть дома, – скороговоркой объяснила Надин. – Хорошо, хоть увиделись – я уже думала, что придётся уехать не попрощавшись!

– Все ещё спят. Тоб и мальчики легли лишь пару часов назад…

– Ну, ты передай всем от меня привет, ладно? Всем-всем! – Надин многозначительно скосила глаза вверх и налево, где находилась комната ребят.

– Передам… Только Климу вряд ли нужен твой привет, – откровенно выразила своё мнение Ева.

Остальные члены семьи вот уже полтора года тактично молчали об их отношениях, вернее, об отсутствии каких-либо отношений, опасаясь ранить скорее Клима, чем Надин. Но кто ещё скажет правду, если не самая близкая подруга?

Надин поправила ремешок стильной сумочки, откинула со лба блестящую чёрную прядь и лишь тогда ответила:

– Думаешь, он вчера не обрадовался, увидев меня?

Ева молча покачала головой.

– Но ведь уже больше года прошло, сколько можно страдать? – в голосе Надин звучало искреннее недоумение. – Ну не подходим мы друг другу, неужели он этого не понимает?

– Понимает, – кивнула Ева, успокаивающе покачивая ребёнка: тот уже кривил губки, готовый расплакаться. – Понимает и давно уже не страдает, уверяю тебя.

– Так почему же он ведёт себя так, будто мы едва знакомы? – с вызовом спросила Надин.

– Возможно, так оно и есть: Клим знал тебя другую… Ты прости, но мне кажется, он в тебе разочаровался…

Надин не успела ничего ответить – в дверях появился Кларк.

– Такси прибыло, мадмуазель! – доложил он и, взяв чемодан, понёс его в машину.

Надин порывисто обняла двоюродную сестру вместе с племянником.

– Ладно, мне пора…

– Надин, – Ева задержала на миг её руку в своей, – ты ведь никому не расскажешь про папу?

– Нет, конечно! – фыркнула кузина. – За кого ты меня принимаешь?

– Не обижайся, – Ева легонько поцеловала её в щёку. – Я тебя люблю!

– Я тебя тоже люблю. – Надин грациозно направилась к двери, но на пороге обернулась. – И всех вас!

Ева задумчиво провожала такси взглядом, поглаживая спинку малыша, когда к ней подошёл Кларк.

– Позвольте, я покатаю Мишеля. А вы пока сможете заняться своими делами.

– Спасибо, Кларк! – Ева передала дворецкому сонного сынишку. – Я говорила вам, что вы чудо?

– Буквально вчера! – и Кларк с гордым видом унёс самого младшего Кауница в коляску.

Улыбнувшись им вслед, Ева прошла на кухню, сварила две чашки кофе так, как его веками варили в этом доме – со жжёным сахаром, специями и крупицей соли – и понесла в их с Тобом спальню. Сама она больше любила чай, причём травяной, но запах кофе был неотделим от утра в имении Кауницев, и она не стала отказываться от их маленького интимного ритуала ради собственных привычек.

Тоб открыл глаза, едва она вошла в спальню.

– Доброе утро, любимая! – он сел, подсунув себе под спину подушку, а вторую поправил для неё. – А где Мишель?

– С ним Кларк нянчится, – Ева подала мужу чашку и сама устроилась рядом с ним на постели. – Ты хоть успел выспаться?

– Да, вполне. – Тоб не спеша отпил несколько маленьких глотков. – У меня есть новость…