Сказание об Иле

– Затем что между тобой и этим… – и Сенака кивнул на экзекутора, – я выбрал тебя. Отсюда выйти надо мне.

– С чего ты взял, что даже теперь я стану помогать тебе, тумгер?

– С того, что там за дверью ждут тебя убийцы. Их там поставил ваш…

– Я знаю, кто прислал убийц, – не дослушав, перебил Сенаку Ехунт. – Тот кто всегда имел желание один здесь править всем. Первый тоуркун, или Хандр, как звали его прежде, когда он промышлял в гавани грабежами и мелким воровством.– Так ты поможешь мне или как?

– Помогу… тем более что здесь скоро станет жарко и все забудут про тебя.

– А как же моя сестра?

– Увы, в ней сосредоточены надежды не только Хандра одного, но всех тех, кто ждет у врат подземных.

– Я заберу ее с собой, спасу, – твердо заявил Сенака.

– Дерзай, – равнодушно ответил ему Ехунт.

– Где она сейчас? Скажи! – потребовал Сенака.

– Она вместе с Хорзом, это выбор был ее. Найдешь их там на самой середине в подземелье, что рукавом уходит влево на двести пятьдесят шагов, справа же в стене увидишь ты отдушину, не больше барсучьей норы, за ней тот каменный мешок, где твоя сестра и Хорз ? предатель. Но я тебе в том не помощник, Хорз ? мой враг! Но с ним я разберусь потом, сейчас же с Хандром жду я встречи.

– Ты зря расселся, время против нас, поторопиться надо, двери сейчас отворятся, и войдут сюда убийцы, – поторопил Ехунта рыбак. ? Скорей пойдем же, нападем первыми на них. – И Сенака поднял камень и в полной решимости двинулся вперед.

– Стой! – остановил его Ехунт. – Нам неизвестно, сколько слуг своих еще оставил Хандр. Посмотри на нас: ты истощен и слаб, я ранен, нам так просто не уйти отсюда.

– А как же твои люди?

– Здесь мало их, а вот в гавани другое дело.

– Тогда поступим так…

И тут же Сенака, прихватив факел, скрылся в темноте. Ехунт прождал его недолго, рыбак скоро объявился вновь.

– Смотри! – Он указал на кораблик.

Ехунт увидел, что из него повалил дым.

– Теперь поспешим давай!

В дверь постучали, как и было договорено, она медленно открылась. Два тоуркуна, ждавшие здесь возвращения экзекутора, стояли на пороге. Они совсем не ожидали того, что надзиратель всей тушей прямо рухнет на них. Уткнувшись лицом в плечо одного из них, душитель повис на бедняге, как камень на утопленнике.

– А-а-а! – вскрикнул тоуркун отталкивая экзекутора от себя.

И в этот самый миг из-за угла выскочил Сенака и со всего маху багром нанес удар тоуркуну, стоявшему чуть дальше от дверей. Тот взвыл и, согнувшись, рухнул. Сенака не убил его, а лишь лишил его возможности напасть. Из другого угла вышел Ехунт; с запекшейся кровью на голове, он был похож на мертвеца.

– А-а-а-а-а! – завопил тот тоуркун, что стоял ближе к дверям.

Ехунт подошел к нему вплотную, в руке мелькнул нож. Крик оборвался, снова наступила тишина. С перекошенным от ужаса лицом, этот тоуркун улегся рядом с экзекутором лицо к лицу.

–Давай быстрей, – поторопил Ехунт Сенаку, и тот, откинув прочь багор, взял почти потухший факел и тут же скрылся в темноте.

Из кораблика показались рыжие языки пламени. Ехунт втащил в тайный ход одного из тоуркунов, лежавших у дверей; он был жив, но не мог двигаться, так как был связан той верёвкой, что принадлежала экзекутору. Теперь ему оставалось лишь моргать глазами и ожидать своей участи. Участь же его была определена: Ехунт, приложив палец к губам, строго предупредил его:

–Молчи!

Убедившись в том, что на помощь этим злодеям бегут остальные, Ехунт, воспользовавшись пожаром на кораблике, выскочил из зала.

– Воды сюда! Воды! – на бегу закричал главный тоуркун.

Пространство наполнилось жаром, дымом, и стало тяжело дышать. В какой-то момент пожар достиг своего апогея, его жгучее пламя охватило весь кораблик, и тоуркуны уступили его огню. В этот момент раздался забытый гул корабельного рожка. В зал, освещенный пламенем, с голым торсом и с рожком в руке вбежал Ехунт. Теперь здесь стало жарко, и тоуркуны попятились к выходу. Ехунт же, в поту, стоя на месте, раз за разом трубил в рожок. Сейчас, освещенный пламенем, он казался знамением чего-то страшного.

– Что же ты прячешься от меня, Хандр?! Где ты? Покажись!– закричал Ехунт в толпу. – Он хотел меня убить! И замуровать в стене еще живым! Меня!– негодовал он. – Это я первым ворвался на осажденный нами Мыс Дождя! Или забыли вы?! А помните ли вы, что пятеро нас было? Пятеро! Вы нас сами выбирали… И где теперь все? ? Ехунт метнулся в темноту и вскоре показался снова, держа в руке череп. – Вот он, тот, кого вы чтили, пропавший потом бесследно! Кинтакуа! – На последнем слове Ехунт прицельно бросил мертвую голову в первого тоуркуна и попал него. – Он не сбежал с нашей казной, а был по-тихому убит вон там!– И Ехунт указал на тайный вход. – И остальные тоже там, он всех их там спрятал! А я чудом смерти избежал!

Вокруг главного тоуркуна, обступив того плотным кольцом, собрались те, кто был с ним заодно. Вытащив ножи и выставив вперед багры, они встали на защиту своего главаря. Другие же, напротив, потребовали справедливой мести.

И вот, как знамение, с грохотом со стены рухнул догорающий остов корабля. Окончательно уничтоженный пламенем, он упал на то место, где еще недавно восседали те, кто вершил здесь суд. Неведомая пружина, сдерживающая людей, вдруг лопнула, и тоуркуны, как дворовые псы, сцепились в рукопашной схватке. Закопченный зал быстро наполнился человеческим воплем, вырывающимся наружу из десятков охрипших и высохших глоток.

Воспользовавшись пожаром и вспыхнувшей меж тоуркунами бойней, Сенака проскочил незамеченным и теперь бежал, не чувствуя ног, по едва освещенному ходу. Мимо то и дело пробегали тоуркуны, рыбак предупреждал, что начался пожар, и бежал дальше. Никому из тоуркунов не было дела до того, кто он такой и почему держал путь в обратном направлении.

– Илея, где ты? Сестра моя, отзовись! – кричал Сенака как в трубу.

Но никто ему не отвечал, лишь ветер гулом отзывался где-то впереди. То возвращаясь, то снова порываясь куда-то дальше, рыбак никак не мог найти места, о котором рассказал ему Ехунт и где была заточена Илея. От столба к столбу, от стены к стене, рыбак все звал и звал свою названую сестру. Все здесь было одинаковым: и опорные столбы, и торчащие сверху белые корни, и факелы, вросшие в стены, и камни, выпирающие из гнилых перекрытий… Все отражалось в оранжевых всполохах горящего масла. Рыбак заблудился. Сердце бешено колотилось, и Сенака остановился, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Где-то недалеко в такт его сердцу стучали капли, падающие вниз. На противоположной стене глазам Сенаки предстало темное от сырости пятно, расползшееся от потолка до пола. Рыбак догадался – оно было не чем иным, как свежей кладкой. Никакого отверстия, о котором рассказывал ему Ехунт, не видел он.

«Неужели эти сволочи замуровали и отдушину? Если Илея там, она задохнется без воздуха», – промелькнула страшная догадка.

Еще миг, и Сенека кинулся на стену.

После некоторых усилий еще не застывшая кладка поддалась.

– Илея! – крикнул Сенака в открывшийся пролом.

– Помоги ей, она здесь, – послышался в ответ чей-то глухой голос. – Сознание покинуло ее, здесь нечем было дышать.

Наконец глаза рыбака привыкли к мраку, и он смог увидеть замурованных. Они сидели в самом дальнем углу, голова Илеи лежала на коленях какого-то мужчины, тот дрожащей рукой гладил ее шелковистые волосы. Сенака понял, что перед ним тот самый Хорз, которого так ненавидели тоуркуны.

– Сестра! Сестренка! – позвал Сенака снова, не отводя глаз от бледного лица девушки.

– Возьми ее и уходи, спаси ее и сам спасайся! – с трудом выговаривая слова, потребовал Хорз.

Теперь Сенака впервые увидел его лицо. Заросшее и покрытое многочисленными шрамами.

– А как же ты? – обратился к Хорзу, сидящему на цепи, Сенака.

– А я позабочусь о себе сам. – И, не дожидаясь возражений, Хорз, чуть оторвав от каменного пола тяжелую цепь, потряс ею.

– Я что-нибудь придумаю, – начал было рыбак, но Хорз оборвал его:

– Год я здесь сижу… Пытался… Эти ненавистные оковы вросли мне в ногу.