Сказание об Иле

Его ударили опять, и он упал.

Первый тоуркун посмотрел сверху на Сенаку и стальным голосом подвел черту словам:

– Ну что же… Значит, нам нужна она, не ты. – Ты слышишь? Глупец здесь только ты, а нам обещано другое. Но мы чужие интересы чтим. К примеру, те тумгеры или волтны, что помогали нам, отпущены и нас, поверь, благодарят. Вот и для тебя мы приготовили подарок. Конечно, мы не в силах вернуть теперь обратно все, что было прежде, да и не хотим. Что может быть теперь для нас желаннее власти? Ее сполна мы получили, да и еще получим, даже жизнь не равноценна ей. Ты должен понимать, что значит быть над всеми. Хотя куда тебе… – заулыбался главный тоуркун, глядя на лежащего в пыли пленника. – Я дам тебе возможность прямо здесь своею властью насладиться. Дай же вырваться природе темной наружу из себя. Я для тебя подарок приготовил и думаю, ему ты будешь рад.

Один из сидевших рядом с первым тоуркуном властителей поднялся и багром ударил по носу корабля. Гул металла разнесся во все концы. Из-за темно-синей ткани, что висела на стене, показалась женская фигура. Хоть и не было здесь света, но ее узнал Сенака сразу, то была Каяна. Не обращая внимания на него, не спеша и как будто красуясь, подошла она к тому, что в центре восседал, и, обняв его, уселась рядом.

– Ты узнал ее?

– Нет, я ее не знаю.

Тогда Каяна, поднявшись с места, подошла к Сенаке и, улыбаясь, встала перед ним во всей красе.

– И теперь ты не узнаешь меня, рыбак? – властно и одновременно игриво заговорила она с ним.

– Нет, тебя не знаю я, – твердо ответил ей Сенака.

– Ради меня погубила она того торговца жемчуга, что хотел на ней жениться, и собственную тетку отдала в руки экзекуторов, ? сказал главный тоуркун. ? И тебе уготована была такая же судьба, но по случайности ее ты избежал. Над твоей любовью вдоволь насмеявшись, она рассказывала мне о тех словах, что ты ей говорил, о том, как верил ей. И как противен ты ей был. Да, да, в то время, когда тебе обещала встречу и не приходила на нее, она была со мной. Во мне властителя земель вот этих угадала сразу, и власть моя ее ко мне влекла. Ты слышишь меня, рыбак? Это она – источник твоих бед! Из-за нее сидел ты в ящике и яме, да и продали тебя из-за нее! Бери ее, теперь она твоя, и примени к ней власть, какую хочешь! Отомсти, а хочешь ? так убей!

При этих словах Каяна вздрогнула, поменялась в лице и как кошка набросилась на сидящего в центре первого торкуна.

Оскорбляя его, она когтями вцепилась ему в одежду и в лицо; ее схватили, но прежде успела она с яростью швырнуть в него чем-то тяжелым, что сорвала с шеи у себя.

– Уберите от меня эту копченую кошку! Меня от копченого тошнит! Веревку на нее! Веревку! – схватившись за рассеченное лицо, орал первый тоуркун. – Так берешь ты эту девку? Я отдаю ее тебе.

– Ее не знаю я, – стоял на своем Сенака.

– Ты отказываешься от моих подарков? Ты горько пожалеешь об этом, рыбак. И яма та, что была тебе тюрьмою, и все лишения, в которых годы ты провел, покажутся тебе теперь глупостями, по сравнению с тем, что уготовано тебе. Когда свою гнилую кожу ты, тумгер, увидишь висящей рядом на крюке, надеюсь, вспомнишь о моих словах.

С тайного прохода сдернули погребальное полотно и кинули в него ревущую и брыкающуюся Каяну. И, быстро смотав его, оставили лежать. Затем настал черед Сенаки. Его связали и также оставили лежать.

– Видел ли ты когда-нибудь, как серая пискуха, свою спасая шкурку, бросается в первую попавшуюся нору иль щель? Скрываясь от лисицы той, что настигает, в надежде используя свой последний шанс? Вообрази себе: когда спасение кажется ей близким, когда опасность уж позади, юркнув внутрь, она вдруг натыкается на два горящих черных глаза, то горностай ждет ее в норе. Так видел ты? – напоследок наклонился к лежащему в пыли Сенаке первый тоуркун.

– Я рыбак, а в воде серые пискухи и горностаи не живут.

– Так увидишь.

Следом все быстро удалились. Сенака слышал, как закрыли дверь.

Перекатившись с бока на спину, он задрал голову и посмотрел по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему освободиться от веревок. Где-то под потолком коптили факелы. «Нет, до них мне не добраться ? слишком высоко», – сразу понял рыбак.

Все багры предусмотрительно унесли с собой.

«Позаботились», – подумал Сенака.

Кораблик зловеще нависал над собственной тенью. Она тянулась вдоль стены. Как вдруг оттуда же, от тени, по каменному полу пробежала легкая дрожь. Сенака почувствовал ее всем телом. Словно предвестник землетрясения, она была началом грядущих бед. Сенака это понял, и даже замотанная в саван Каяна перестала орать и затихла.

Не успел он в полной мере осмыслить произошедшего, как дрожь вновь прошлась волной. Кораблик пригвожденный весь затрясся. Пыль взметнулась от пола. В душном коконе своем Каяна завыла снова. До слуха дошла возня ? вроде рыли где-то. Затем затихло все.

«Ползти, и быстро!» – забарабанило у Сенаки в висках.

Перекатываясь и подтягивая тело, то как личинка, то словно рыба, выброшенная волной на берег, связанный, все же добрался он до стены и, спрятавшись в тени, стал быстро думать, что делать ему дальше. Избавиться от веревок, сковавших его тело, – главное для него сейчас. Сенака еще раз оглядел весь зал. И вдруг ему отчетливо вспомнился момент, когда Каяна, разозлившись, запустила чем-то в своего обидчика – главного тоуркуна. Тогда, задев ему лицо, это что-то попало в стену… и значит, если не нашли его потом, то где-то рядом на земле лежало… Упав ничком, Сенака быстро и что было силы плечами и коленями стал разгребать тот верхний слой на поверхности, что был утоптан здесь ногами. Изрядно попотев, наткнулся наконец на небольшой предмет. Повернув лицо к нему, сдул остатки грязи, и его глазам предстал кхарский амулет. Кривой, с неровными краями, из вулканического камня, того, что кхары чтили как металл, он подходил для дела идеально. Сенака снова лег на спину и спрятал вещь в руке. Не успел он приладить острую грань к сдавившим его руки веревкам, как послышались шаги и из потайного хода выглянули две светящиеся точки. Звериные глаза! Сенака в ужасе боялся шевельнуться. Из темноты в зал ступил тихонько зверь. Он напоминал собаку и был так мерзок, что не передать словами. Его голова была чем-то средним между той, что у диких псов, и той, что могла принадлежать огромной крысе. Ее облезлый хвост веревкой волочился по камням. Оказавшись в зале, зверь прижал уши и, опустив злобную морду к самому полу, ощетинился, выставив наружу желтые клыки. Раздался звериный рык.

За этой тварью объявилась еще одна, похожая на эту. Подойдя к скрученному савану, она его обнюхала и, схватив клыками, тут же уволокла обратно в темноту. Каяна в ужасе взревела. Ее истошный вой разносился эхом, а после затих где-то в глубине.

Пришел черед Сенаки. Еще немного ? и он почувствовал дыхание мерзкой твари у самого лица и замер: он притворился мертвым. Коснувшись зловонной мордой его щеки и лба, тварь обнюхала свою добычу, раздался рык, густые слюни упали сверху на рыбака. А следом псина вцепилась в него резцами и потянула за собой, туда же, где скрылась Каяна, завернутая в саван.

«Вот и все, – подумал Сенака. – Конец».

Рыбак не видел ничего, в полной тьме его тащил зверь сначала по проходу, затем пространство сузилось, лаз тесный, душный сдавил Сенаку со всех сторон. Он был не шире той норы, что выкапывали лесные волки. Наконец покончено с веревками. Освободились руки ? кхарский амулет службу сослужил. Моментом Сенака решил воспользоваться, он стал яростно сопротивляться: забил ногами по морде пса и телом упирался в стены, мешая продвижению вперед. Затем изловчился и дважды амулет вонзил в собачью морду. И лишь почувствовал, что ослабела хватка, что было мочи пополз обратно. Он карабкался, извиваясь как уж и быстро так, насколько это было возможным, пока не уперся головой в тупик. В последней надежде беглец всем телом навалился, и камень поддался чуть-чуть. Еще усилие ? и наконец отступил перед человеческим напором. То был тяжелый камень, лежавший на пути. И тут же сквозняком повеяло в лицо. Ослепшие от грязи глаза уловили слабый, едва ощутимый свет. Перед Сенакой открылось какое-то замкнутое пространство. Здесь было достаточно места, чтобы теперь выпрямиться в полный рост. Преодолев каменный рубеж, рыбак оказался с другой стороны препятствия и быстро встал на ноги. Сенака едва не ударился головой о какую-то деревянную перекладину и с первого раза не мог понять, где же сейчас находится. Тошнотворный запах затхлости ударил ему в нос. Теперь перед ним были деревянные конструкции, вокруг царил беспорядок. Что-то напоминающее старые мешки, наполненные каким-то хламом, лежало под его ногами. Не успел Сенака толком осмотреться, как в дыре показалась огромная рыжая голова. Пес ощетинился и настойчиво прорывался вперед. Лаз оказался слишком мал для псины, и ее огромная туша едва ли не застряла в нем. Увидев это, рыбак поднял первое попавшееся, что подвернулось ему здесь под руку, что-то, что имело неровный, обломанный край с одной стороны, а с другой ? небольшой набалдашник. Теперь эта вещь удобно легла в его ладонь. Сенака замахнулся и стал орудовать ею как ножом. Размахивая своим новым оружием, он нанес несколько точных ударов. С окровавленной мордой, собака попятилась назад. В злобе тщетно пыталась она грызть и рыть камень. Он не поддавался ей. Тварь уходила и снова возвращалась, пытаясь вытащить наружу рыбака. И то, что ему оружием теперь служило, из раза в раз раны оставляло на ее морде. Наконец, потеряв последнюю надежду достать человека, она ушла. Сенака услышал ее скулеж, вначале он слышался рядом, а потом где-то далеко. Рыбак спокойно огляделся и понял наконец – это был кораблик. Да, да, тот самый, на стене… теперь он находился в нем. В том, что нависал над огромным залом, что тоуркунами принят был за тайный знак. Сенака посмотрел на руки и отбросил прочь свое оружие. Это была человеческая берцовая кость. Теперь Сенака уставился себе под ноги, там проглядывали человеческие кости. Несколько черепов с «радостным» оскалом невозмутимо взирали на рыбака пустыми глазницами. Сенака брезгливо переставил ноги на единственное не занятое костями место и припал к борту корабля. В нем сквозь щель как на ладони открывался весь тот зал, где совсем недавно допрос ему чинили тоуркуны. И вот из дыры в стене появилась еще одна такая же по виду тварь, а за ней еще. Теперь зверюг там было три. Сенака отломал кусок переборки и стал наблюдать дальше за происходящим внизу. Собаки бегали из угла в угол, обнюхивая воздух, а потом морды вдруг свои задрали и завыли в голос. Одна из них вдруг разбежалась и прыгнула, как будто пытаясь вцепиться в кораблик. Она оказалась с той стороны щели прямо напротив Сенаки, он увидел ее хищные глаза и пасть чернее ночи. Оттолкнувшись от корабельных досок, зверь снова оказался на полу. Сенака отпрянул от щели, подался телом чуть-чуть назад и в этот самый миг услышал за спиною стук челюстей. «Клац!» Желтые клыки, ухватив рыбака сзади за плечо, едва не вырвали кусок из его плоти. Пронзенный болью, он, как от дробилки той, что перемалывала камень, отскочил назад. Увернувшись от атаки новой, увидел перед собой рыбак косматую тварь, чуть меньшую в размерах, нежели была здесь в первый раз. Собака настойчиво протискивала свое жилистое тело внутрь. Карабкаясь наверх, Сенака еще больше разодрал пораненную спину. Его голова уперлась в перегородку, еще немного ? и эта зверюга ухватила бы его своими страшными зубами за ногу или за живот, и тогда конец. Рыбак занес вырванный кусок перегородки и, что оставалось силы в нем, ударил сверху. Правый глаз у зверя сразу вытек, но Сенака бил снова и снова. Залитая кровью морда исчезла. Вой пронесся эхом. И вот настала тишина. Сенака понял, что собаки наконец ушли. Вернув на место тот самый камень, что закрывал дыру, он лег тихонько на живот и отключился. Когда очнулся вновь, то первым делом он попытался избавиться от костей, что упокоились в убежище его. Желая корабельный склеп очистить, стал думать, куда же кости деть. Поняв, однако, что их внезапное обнаружение может выдать его самого и его убежище тоуркунам, решил оставить все как есть, лишь в сторону убрав их от себя. Усилия немалые он приложил, прежде чем сломал перегородку, ту, что внутри была, и ею заделал поплотнее дыру, через которую сюда попал.

Двери отворились ? то, верно, было утро, так решил спасшийся, ? и в них вошли. Среди других узнал он голоса первого тоуркуна и Ехунта.

– Здесь кровь! – донеслось из одного угла.

И здесь же кричали из другого:

– Здесь тоже кровь!

– Посмотри во всех углах там, – распорядился главный.

Сенака лежал, боясь пошевелиться. Он слышал звуки, голоса; людей, верно, было двое, тех, что обследовали тайный ход. Взяв в руки окровавленное орудие свое, Сенака притаился. Хоть был он слаб и раны его болели жутко, но все же решил без боя не сдаваться. Теперь, готовясь к драке, слышал он возню где-то в стороне и ниже. И вот уж показалось, что тоуркуны уже близко, еще немного ? и раскроется его обман. Сердце заколотилось. Но камень тот, что перекрывал ход сюда, нетронутым оставался.

Наконец рыбак услышал снизу осипший голос:

– Нет там никого. Мы прошли во все концы – там пусто.

– Ну и орала эта стерва, когда закрыли двери мы… Вы слышали? – делился впечатлениями кто-то из тех, кто находился в зале, по-видимому вспоминая минувший день.

– Вот и нет Каяны, и тумгера тоже… Собакам отправились на корм.

– Молчи, а то ты следующим кормом будешь, – послышался голос первого тоуркуна.

– Рыбак добычей стал… Он, верно, думал раньше, как бы не пойти ему на дно к озерным рыбам? А выпало другое… – снизу прогудел голос одного из тоуркунов.

– Пропал еще один тумгер строптивый, мир костям его!– присоединился к говорившему Ехунт.

– Собаки… – снова послышался тихий голос главного из тоуркунов. – Кто ж знал, что первыми нас навестят вот эти твари? Истемники питают нежную привязанность к псам своим. Я слышал, что собаки единственные проследовали за ними в темные миры, в пещеры, когда пришел их час. А там уж переродились в этих мерзких тварей. Так слышал я когда-то от кхарской ведьмы.

– А как же ты теперь узнал о их приходе? Как понял, что за рыбаком они придут? – Эти слова прозвучали очень тихо, голос Ехунта едва был различим.

– Хм… я вижу сны. В них нашептывают мне. В последнем было имя.

– Сенака?

– Нет… Каяна.

Видения. Невеста