Сказание об Иле

Его здорово избили. Но, как бывалому сидельцу в ямах, ему приходилось терпеть и не такое.

– Киньте его к крысам в каменный мешок, – услышал рыбак сквозь боль.

Пнув его напоследок первый тоуркун отошел в сторону. Избитого Сенаку поволокли куда-то.

Дверь отворилась, и в проеме оказался факел. Сенака давно не видел света, перед его глазами раскачивалось яркое пятно, то был огонь, как понял Сенака.

– Вставай! – как-то обыденно и зло скомандовал ему тот, у которого был факел.

Сенака стал подниматься, но ноги сразу подвели. В каменном мешке было так тесно, что узник мог здесь лишь сидеть, поджав под себя ноги. Теперь же они сильно затекли и отказывались слушаться.

С трудом поднявшись, рыбак тут же завалился в угол.

Огоньки, расположившиеся по обеим сторонам, бешено запрыгали и расплылись. Закружилась голова. То, верно, сказывался голод. И еще эта абсолютная тьма, мучительная и долгая, в которой Сенаку продержали неизвестно сколько.

– Выходи! – прорычал ему кто-то.

Сенака поднялся и потихоньку, шаг за шагом, шаркая ногами, побрел по темному проходу. Яркий свет ослепил его; спасаясь, он закрылся рукавом.

– День? – сделал рыбак для себя радостное открытие.

Щурясь, Сенака в первый раз за долгое время увидел небо.

– Привел его? – Среди камней их ждал Ехунт.

Рыбак оглянулся и посмотрел на того, кто привел его сюда, это был старый знакомый, тогда у коптильни накинувший ему петлю. Сенака вспомнил, как у причала он дважды хорошенько приложился к этой роже, правда, теперь «коптильщик» выглядел еще более отвратительно, чем прежде. Скрутившись вокруг шеи, на нем змеей лежала серая веревка. Она была под цвет его физиономии.

– Шагай за мной, рыбак, – позвал Ехунт.

И вот опять стоял Сенака в том же зале, куда и привели его в первый раз. Теперь же там вместе с верховным под корабликом сидели только трое. Ехунт уселся с ними рядом, и стало четверо их. На стенах едва-едва был заметен тусклый свет.

– Ну что, рыбак? Ты, верно, думал быстро встретить смерть? Избавиться с нашей помощью разом от всех проблем? Ты надеялся, что мы тебя сейчас казним и все твои несчастья исчезнут вмиг, как сон вчерашний? Нет же, легкого конца не жди. Его не будет, – начал разговор главный. – Оголодал, я вижу… Ты, вероятно, любишь рыбу? Ведь ты рыбак, а она в наших темных лабиринтах не водится совсем. Но вроде я не прав и теперь вижу, что ты как будто бы в лице поправился немного… Что на губе твоей за след от жгучего поцелуя? Крысы? Их здесь в избытке, они у нас ручные… В том смысле, что одному, который сидел там до тебя, они до костей изгрызли руки. Понятное дело, устал следить он за руками и уснул, когда проснулся, а пальцев нет.

По залу прокатился негромкий хохот.

– Крысы у тебя не только ручные, но и трусливые, там я дюжину их съел. Без остатка, самых жирных и коварных, тех, что собирались дожидаться, когда, обессиленного, меня сморит сон. Остальные, в щелях и дырах там забившись, слышали их истошный визг и больше оттуда не вылезали, хотя я их с нетерпением ждал.

– Ну что же, крысятиной тебя мы накормили, ты благодарен должен быть, что не дали тебе с голоду загнуться. Но не для того тебя позвал, чтобы расспросить о крысах. У нас есть новость для тебя. – Главный ненадолго замолчал, а затем продолжил: – Мы нашли ее – чужестранку… Представь, она спрашивала о тебе людей, сама тебя в гавани искала и назвалась твоей сестрой. Как глупо… правда? Она же чужестранка. Как может быть тебе она сестрой? Теперь пред нами прямо тайна… Говорят, что чужеземка эта до наивности добра и хороша собою. Я, правда, сам не видел, но говорят… Какова сестра-то у тебя? И-л-е-я… ? Первый тоуркун взял в руку несколько тонких косичек, подвязывающих подбородок, и, призадумавшись, пробубнил: ?Что ты скажешь, если мы ее… убьем? Да, убьем… Сейчас пошлю за нею умельца черных дел. Эй ты? – позвал он к себе того с веревкой. – Сходи и сделай все, как я сказал, а сердце ему вот принесешь, – ткнул он Сенаку в грудь.

– Постой, не делай этого, безумец. Нет ее вины перед тобой или перед тоуркуном. Она чужеземка, прав ты. Отец ее торговец знатный, народ его могуществом известен, из Иля следовали они. Слышал о таком народе? Как поступит же народ тот, коль дочь безвинную его погубишь? Что будешь делать, когда он ратью придет сюда, чтобы за смерть ее с тобою поквитаться?

– Так не узнает ведь никто. Хотя постой! – окликнул главный душегуба своего. – Рассказывай дальше, пока не передумал я.

– Я был у них на корабле, – продолжил говорить Сенака. – Провел кораблик с юга на север вдоль берегов озерных. Но сел на мель. Да так, что повредил кораблик. Теперь вот сопровождаю дочь владельца, ищу дорогу в Иль.

– Постой, рыбак, если говоришь ты правду, то давай поможем знатному торговцу. Отправлю я сейчас людей, найдем корабль тот, отладим, куда отправить ? говори.

– Не помню место я, туман меня подвел, к тому же торговец тот с людьми там, и они справятся, залатают дыры.

– Зачем же отец с тобою отправил дочь свою? Ведь ты тумгер, она из Иля. Неужто он глупец, хоть и из знатной семьи?

– Ты прав, были с нами и другие, те, что с ней из одного народа, но потерялись по пути. А я же клятву дал и назвался братом ей, и провели обряд мы, прежде чем отправляться в путь.

– А что же повел ты чужеземку этою дорогой? Ведь нет пути отсюда в Иль?

– Не удержался, хотел я прежде побывать в родных местах, я говорил уже.

– Хм… – ухмыльнулся первый тоуркун. – А знаешь ли ты, что за кораблик этот, что застыл в стене? – И, глядя на безмолвного Сенаку, дальше продолжал:– Это тот самый, чей владелец бывший с жемчугом во рту лежит на дне в прекрасном месте. Тот самый, на корме которого ты мог бы отдавать команды. Все было бы твоим по праву, коль принял бы условия его. – И он багром указал на Ехунта. – По твоей воле так случилось, что он принес удачу нам, а не тебе. А ведь были знаки, которые тебе, тумгеру, увидеть было не дано. Подойди же сюда и погляди! – Он постучал багром по выступающему деревянному корпусу. – Не поднимали мы утопленное со дна, его сюда не приносили и не врезали в эту стену. Как же объявился он здесь над нами? А вот как: в этом зале мы ждем подсказки, и нам дают их те, кому мы служим. Они могущественнее всех. Ты слышишь? Всех! Что нам какой-то Иль? – Он снова поднял багор. – Нам помогают Силы. Подобно нашим предкам-кхарам, мы ищем тайные миры. Лишь надо правильно понять сигналы, те, что приходят вдруг от них. Так вот, кораблик однажды объявился в нашем зале, пришли сюда, а он уж здесь… И ты нам про кораблик говоришь. Тебе не кажется, что говорим мы об одном и том же? Не тот ли он, что нужен тем, кому мы служим?

– Не знаю, я о чем ты говоришь.

– А ведь, рыбак, то саван синий, погребальный – женский. Он также появился здесь нежданно. Ты следишь за моими мыслями, тумгер?

Сенака молчал.

– Я думаю, что он для чужестранки приготовлен, которую ты к нам привел.

– Не тронь ее…

– Сегодня богатый день для тайных знаков, – не дав договорить, прервал Сенаку главный тоуркун. – Когда вошли, увидели вот это на полу под кораблем. – В зал вбежал суетливый мужичонка, держа в руках корзину. – Загляни в нее.

Рыбак осторожно посмотрел. На дне около разбитой скорлупы лежал птенец с непропорционально большой по отношению к его маленькому тельцу головой.

– Птица, – спокойно произнес рыбак.

– Нет, не просто птица, а новорожденный птенец, гляди же, он только что вылупился из яйца.

– И что же? Я тумгер, рыбак, откуда знать мне, зачем здесь появилась эта корзина?

– Все ты знаешь… Дитя в ней… Ведь верно?! Так?!

– Дай воды мне, я пить хочу. И скажи, чтобы еды мне принесли, иначе не будет больше разговоров.

На удар багра по кораблику прибежал какой-то толстяк.

– Принеси ему воды и поесть чего-нибудь! – указал Ехунт на Сенаку.

– Убьешь ее ? и тебе конец. Если даже так случится, что какие-либо злые силы найдут дорогу и приведут тебя к тому дитя, что дальше будешь делать ты? – И немного насытившись, продолжил говорить Сенака: ? Ведь знаешь ты о предупреждении предков, высеченных в камне и гласящих: «Не потревожь младенца того, что звездою на землю будет принесен. Того, что будет спать в колыбели царской. Не нарушай покоя, не буди его. Ибо не знаешь ты родителей его! Скатится из глаз невинных всего одна слеза ? и мир столкнется с вечной тьмой и рухнет в пропасть и мрак землю поглотит». Как собираешься его ты взять и сон ребенку не нарушить? Где возьмешь ты няньку для него? Ту, что с природой бы небесной могла бы совладать? Или Ехунту ты прикажешь, чтобы он колыбельную там спел? А может, сам в руках своих кровавых ребенка понесешь? Знай же! Никто, кроме нее, Илеи, не сможет того ребенка умилить. Не раз я видел там: когда она к его колыбели приближалась, то наступала тишина блаженная, а ребенок тот во сне своем улыбался, как будто мать баюкала его. На то ее судьба прислала – ребенка умилять.

– Хм… Если так, то почему же отец тогда отправил ее с тобою, вонючим рыбаком, чуть не сгнившим в яме, а не оставил там как няньку для младенца?

– Не замечал Каула того, что моим глазам открылось сразу. Он родитель и дочь свою старался уберечь. О дочери он думал постоянно, о ее судьбе. Не хотел того, что бы она дни свои провела в лишениях с ним, подальше от места тайного, опасного ее отправить скорее он желал. Им я и отправлен к вам. Каула звать его, земля его зовется Иль. Он сам под стать мудрецам и послал меня, рассчитывая на мудрость народов Летучей Рыбы. Сказал, что коль предупреждение предков нам известно, то и решать, что делать, теперь нам надо сообща. С этим к вам я шел. Но говорил он так, не зная, что нет теперь трех народов, живущих вместе, и прежних мудрецов. А есть теперь здесь вы, и посему, пока не будет мира, не будет тишины. А без нее никак не справиться с ребенком. А значит, не те вы кому решать его судьбу.

– Ты говоришь, что он погубит все, что в этом мире есть живого? Хм…

Так враг он, коль нам грозит. Мы же из родов тоуркунских, кхарских. И знаем, чему быть! Теперь никаких других народов Летучей Рыбы нет, есть один тоуркун! Когда взяли мы Мыс Дождя и власть свою на нем установили, нашли мы тайные проходы, ведущие к другим мирам. Закрыты они пока от нас, но мы их обязательно откроем. Те подземные миры чудесны. Мы видели живущих в них. Они предупреждали нас не бояться детских слез. Истемники… ты слышал о таких?? На этих словах глаза говорившего сверкнули. – В одном твой чужеземец прав, что через тебя он обратился к нам, и тайна ваша теперь открылась. Как видишь, твой Каула мудрый не мудрее оказался рыб, что в озере кишат, а предупреждение твоих предков пусть напугает лишь тебя и чужеземцев тех, что рыбака сюда послали. Того ребенка в колыбели мы найдем. За него истемники нам обещали открыть те тайные врата. Вот так решим мы все твои проблемы.

– Глупцы вы! – неистовствовал Сенака.