Старик

– Да-а-а-а-а-а-а, помню наши походы с палатками… – пустился он в воспоминания и замолчал, мечтательно уставившись в пустоту.

Я тоже хорошо – слишком хорошо – помню те походы. Слава всевышнему, было их всего два. В третьем без жертв не обошлось бы. Если бы черти сами себя не угробили, то я бы точно взял свое охотничье ружье и многих с наслаждением перестрелял.

– И я помню. – Я ухватился за невзначай поднятую Витькой тему и принялся ее раскручивать. – Весна, девятый класс. Вы своей компашкой тайком напились в зюзю. Степка Хорошев чуть не помер, еле откачали. – На моем лице ни тени улыбки.

Витька потупил взгляд, его лицо залилось краской.

– А Маринка Трушина пьяная едва не утонула в пруду, хотя воды там было всего-то по колено, – продолжал атаковать я.

– Да она дура просто – вот и все! – Из уважаемого чина с сединами Витька, казалось, вмиг превратился в того вихрастого мальчишку, который вечно всем возмущался. – Ей говорили: не лезь, вода ледяная. А она…

– Вот не надо! – оборвал его я. – Не надо! Это я говорил: не лезь. А вы все втихаря подначивали: пошли купаться, пошли купаться. Слушать надо, что старшие вам говорят. А еще комсомольцы! Вы ее мало того что обесчестили в палатке ночью… Ее и еще троих… Устроили, простите… как это называется… блядство форменное – вот! Уж давай говорить как мужик с мужиком!

Собственно, после того похода весь оставшийся полный учебный год я под разными благовидными предлогами спускал на тормозах любые инициативы выездных мероприятий.

– Давайте не будем, Анатоль Васильевич, – попросил Витька. Он весь съежился и стал еще больше похож на нашкодившего школьника.

– Да ла-а-а-а-а-а-а-адно тебе, – усмехнулся я и хлопнул его по плечу. – Я ж без злости вспоминаю. Сейчас-то оно, конечно, смешно об тех приключениях думать. А вот тогда было не до смеха.

– Простите нас, – искренне попросил Витька, старательно отводя взгляд в сторону. – Дети ведь…

Того я и добивался.

– Ну, так что там произошло? Это был ее отец?

Михайлов вскинулся, зыркнул на меня. Он был растерян и деморализован. Я вопросительно вскинул брови, подталкивая его к разглашению служебной тайны.

– Мне-то, своему классному руководителю, можешь сказать, а?! – изобразил я преждевременное возмущение, наблюдая, сколь мучительно Михайлова раздирает надвое.

– Отца взяли под стражу, но… что-то мне подсказывает, это не он, – нехотя пропыхтел раскрасневшийся Витька.

– Я вчера откопал в интернете информацию о том, что с матерью девочки приключилось. – Я сокрушенно покачал головой. – Такая трагедия!

– Про то, что ее зарезали…

– Да, да. И что у нее был любовник.

– Любовник пропал. И я даже не уверен, что он вообще был.

– Я читал, это ее бывший одноклассник…

– Проверяли. Дело в том, что байку про одноклассника журналюгам запустила девяностолетняя старуха из халупы по соседству. Тамошний следователь говорит, она немного того… ку-ку. Померла недавно…

– И что одноклассники?

– Бабка на очной ставке не опознала никого. И одного мы не смогли найти.

– Что за человек?

– Местный безработный. То появлялся в поселке, то исчезал. Маловероятно, что преступник он. И что он после школы вообще поддерживал контакты с жертвой. Слишком разных кругов люди.

– А фотографии бабке не показывали?

– Показывали. Ту, что в паспортном столе хранилась. Только сделал-то он ее лет двадцать назад, когда подростком был. По такой фотографии мало чего скажешь, особенно когда ты подслеповатая и выжившая из ума старуха. Он паспорт не сменил в положенное время.

– Хм. А вас не смущает, что убийства одинаковые?

– Вы это к чему?

– Был бы я одним из вас – подумал бы сразу, что это отец.

– Говорю же, мы его взяли под стражу. Но, видимо, скоро придется отпустить.

– А что не так с обвинением?

– Видите ли, Анатоль Васильевич… Девочка была изнасилована, но… результаты генетической экспертизы опровергают причастность отца.

Я удивленно поднял брови.

– Совсем?

– Абсолютно. Будет, конечно, повторная процедура, но это чистая формальность.

– Если честно, я после своих вчерашних изысканий подумал, что он подкупил местные власти. А теперь получается…

– Анатолий Васильевич! Вам не стыдно?

– В каком смысле?

– Неужели вы считаете, что я…

– Да нет же, нет! Не дай бог! Я про тамошние власти говорю, районные, а не про тебя. Ты-то всегда был примерным. Разве что в походах…

Он поднял ладонь, без слов прося меня заткнуться насчет этого.

Я тоже поднял ладонь. Примирительно.

– Не он это, – повторил Витька. – А если и он, то только как организатор.

– Понятно, – ответил я. – Я чего спрашиваю-то: у нас в школе подобное уже было – вот мы тут все и шокированы вдвойне. Я решил: раз уж ты этим занимаешься, то почему бы не спросить. Никому ничего не скажу, будь уверен. Могила.

– Да тут ничего особенно секретного и нет. Все равно скоро информация просочится в прессу. Чутье мне подсказывает, что очередной висяк.

– Спасибо, что поделился, – поблагодарил я. – Не буду отвлекать от работы. У меня и у самого урок уже идет. Побегу. – Слово «побегу» в том контексте звучало забавно, и я издал хрипловатый старческий смешок. – Ты заходи, звони. Буду рад. Телефон домашний у меня тот же, что и сорок лет тому.

Витька улыбнулся в ответ, мы пожали друг другу руки и пошли каждый своей дорогой.

На полпути к кабинету я вспомнил, что забыл в учительской проверенные накануне работы, которые прямо сейчас нужно было раздать классу. Имелся большой риск наткнуться где-нибудь в коридоре на Птеродактиля, но, пока были относительно свежи впечатления о контрольной и в голове вертелись общие замечания, я решил все же прихватить листки с собой.