СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

– Товарищ Браилов! – оживился следователь прокуратуры. – Сюда, пожалуйста!

Браилов немедленно оставил перлюстрацию семейного архива Берии, который так и не смог представить оперативного интереса, и явился «на зов». Следователь протянул ему сложенный вчетверо лист бумаги.

– Вот, смотрите, что мы только что нашли!

Это был план первоочередных мероприятий по реорганизации Министерства внутренних дел.

– Ого! – выразительно отработал бровями Семён Ильич. И к тому были основания: Берия намеревался объединить прежние МВД и МГБ в одно Министерство внутренних дел, после чего на все ключевые посты во вновь организованном министерстве назначить своих людей.

Ещё более удивительным был перечень «соискателей на занятие вакантных должностей». В том, что они стали бы вакантными сразу же по воцарении Лаврентия Палыча, сомневаться не приходилось. Ведь вторым «первоочередным» мероприятием Берия наметил учредить следственную группу для пересмотра дел арестованных ранее высокопоставленных руководителей МГБ. Немедленному освобождению, согласно плану будущего министра, подлежали: генерал Кузьмичёв – его Берия намечална место начальника Девятого управления объединённого Министерства; генерал Райхман – с назначением начальником контрольной инспекции при министре внутренних дел; генерал Эйтингон – «кандидатировался» в заместители начальника Девятого отдела; генералы Селивановский, Королев и Шубняков: с первыми двумя Берия ещё не определился, а последнего решил назначить заместителем начальника Первого Главного управления – разведка.

Все генералы проходили в списке под старыми, общевоинскими званиями. Из этого нетрудно было сделать вывод о том, что все они были арестованы ещё до Указа Президиума Верховного Совета от двадцать первого августа пятьдесят второго года. Это соответствовало действительности: часть генералов «составила компанию» министру госбезопасности Абакумову в пятьдесят первом, часть «присела» несколько позднее, уже в связи с «мингрельским» и прочими делами.

В число лиц, подлежавших немедленному освобождению – комиссии традиционно отводилась роль «демократического прикрытия» – входил и давний сотрудник Лаврентия Палыча Петре Шария. Шария был известен много лет, как личный референт Берии. Он являлся одним из двух – вместе с менее удачливым Бедия – авторов знаменитой книги «К истории большевистских организаций в Закавказье», вышедшей под фамилией Берии. Он имел авторитетный послужной список: секретарь ЦК Компартии Грузии, начальник Секретариата НКВД, начальник особого бюро МВД, доктор философских наук и даже академик Академии наук Грузинской ССР. Теперь же Берия намеревался сделать его помощником Министра внутренних дел: такие люди на дороге не валяются. На ней валяются совсем другие люди, и уже не в качестве людей. Если, конечно, по ней – в обоих случаях – шёл Лаврентий Палыч.

По всему было видно, что Берия тщательно проработал «кадровый вопрос». Так, на отдельные места, представлявшиеся ему особенно важными, он наметил не только основных кандидатов, но и «дублёров». Например, на должность начальника Секретариата МВД, весьма серьёзную в условиях бюрократического государства, «кандидатировались» сразу двое: полковник Мамулов и полковник Людвигов. Оба пользовались доверием Лаврентия Палыча, оба обладали склонностью к руководящей работе «канцелярского типа» – отсюда и сомнения Берии в окончательном выборе претендента.

Даже начальник охраны Лаврентия Палыча – полковник Саркисов Рафаэль Семёнович, «учёный» с шестью классами образования, намечался своим хозяином к повышению в должности: он должен был стать помощником начальника Первого отдела Главного управления МВД.

Берия явно планировал действовать с размахом, отнюдь не удовлетворяясь старой истиной, гласящей: «У кого в руках столица – у того в руках страна!» Поэтому он заранее подготовил список людей, которые должны были возглавить территориальные управления нового МВД в России и аналогичные министерства в союзных республиках. Его волей генерал Гвишиани должен был отправиться на Дальний Восток, Гоглидзе – в Ленинград, Мильштейн – в Прибалтику, а Цанава – в Белоруссию. Часть постов уже и так была занята протеже Берии. Например, министром внутренних дел на Украине был Мешик – многолетний друг… подручный Лаврентия Палыча.

– Ба: знакомые всё лица!

Ироническая усмешка, не спросясь, пробежала по лицу Браилова.

– Как говорится, «не стая воронов слетелась!»

Читая бумаги, Семён Ильич не мог не подивиться основательности плана «кремлёвского маршала». Берия продумал не только список тех, кого он собирался освободить, но также и список тех, с кем он собирался поступить «совсем даже наоборот». Так, в число лиц, подлежащих немедленному аресту, попали многие руководители пока ещё МГБ: генерал-лейтенант Обручников, генерал-лейтенант Судоплатов, генерал-майор Лорент и несколько высокопоставленных полковников.

– Ого! – скользя глазами по тексту, не удержался от восклицания Семён Ильич. – Да тут целая политическая программа! Даже на первый взгляд, «знамёна» – явно не наши. Ну, да об этом – потом!

Он решительно перевернул несколько страниц.

– Вот!

– Что именно?

Заинтригованный реакцией майора, к нему быстро подошёл Круглов:

Сергей Никифорович решил лично навестить давнего недруга, пусть и в его отсутствие.

– Смотрите!

И Браилов ногтем отчеркнул строку из плана Берии. Глаза Круглова тут же соответствовали фамилии: округлились.

– Деканозов? В Тбилиси?

Из текста, собственноручно исполненного характерным мелким бисером Лаврентия Палыча, следовало, что генерал-лейтенант Деканозов, Владимир Георгиевич, вчера вечером по приказу Берии выехал поездом в Тбилиси. Теперь его поездка не представляла для Браилова и Круглова никакой тайны: в тексте были подробно расписаны задачи, с которыми отправлялся туда один из ближайших сотрудников Берии.

Доверия Лаврентия Палыча к Владимиру Георгиевичу не смогли подорвать даже события последних месяцев, когда положение Деканозова, благодаря усилиям Маленкова, несколько пошатнулось, Увы, в аппарате не прекращалась «подковёрная» борьба за власть даже среди, казалось бы, союзников. Ну, это, как в стае или прайде: люди – те же животные. Особенно люди из мира политики. И ни личные пристрастия, ни «пакты о перемирии», ни совместное «чаепитие до положения риз» не могли помешать соратникам рассматривать друг друга в двух ипостасях: как потенциальную добычу – если первым окажешься у горла «друга», и как добытчика – если не окажешься. Георгию Максимилиановичу удалось добиться смещения Владимира Георгиевича с поста заместителя министра госбезопасности и назначения того на скромную должность начальника АХУ Всесоюзного радиокомитета. Фактически – завхоза.

Понижение Владимира Георгиевича в должности не прекратило общения с ним Берии. «Компетентными органами» были зафиксированы не только их звонки друг к другу, но и личные встречи. Отсюда с неизбежностью вытекало то, что Лаврентий Палыч держал эту кандидатуру «про запас». Записи его это, прежде теоретическое предположение, теперь подтверждали наглядно: Берия решил сделать Деканозова министром внутренних дел Грузии. Намёки на тему «из князи – в грязи» не смущали Берию: чем «грязнее», тем преданнее. Да, и потом, кто посмел бы намекать? Ведь «иных уж нет, а те далече» – вовсе не литературная красивость. Как минимум, в случае Лаврентия Палыча.

Поэтому Деканозов был «наделён» и «облечён». И в тот момент, когда незваные гости «злоупотребляли гостеприимством отсутствующего хозяина», Владимир Григорьевич направлялся в солнечный Тбилиси с конкретной и ответственной задачей: лично освободить арестованных по «мингрельскому делу».

Узнав о задании, Браилов не удивился. Дело было громким. И эхо его до сих пор разносилось по всем этажам «кремлёвского поднебесья». Да и, хотя бы косвенно, Семён Ильич был не чужд этому делу, а оно ему: ведь фактическим инициатором его явился «благодетель» Николай Сидорович. Тот самый – генерал Власик.

Было это в позапрошлом, тысяча девятьсот пятьдесят первом, году. Николай Сидорович тогда занимал пост начальника Главного управления охраны, и был в немалой силе. Но, вероятно, он слишком переоценил её, если отважился на прямой выпад против «самих Лаврентий Палыча». Во время одной из поездок с Хозяином в Грузию Власик получил докладную от замминистра путей сообщения Грузинской ССР. И в ней тот весьма художественно расписал «прелести» руководства Первого секретаря ЦК Компартии – и «по совместительству» бериевского протеже – Чарквиани. Автор докладной указывал на то, что, в отличие от садов и виноградников, взяточничество расцвело в Грузии при Чарквиани пышным цветом.

Срочно вызванный «на ковёр» министр госбезопасности республики подтвердил «соответствие несоответствия» Чарквиани и добавил «кое-что» от себя. Тут же «полетели головы», в том числе, и отдельно от туловища. И первой из них, разумеется, оказалась «голова» Чарквиани. На его место, Первым секретарём ЦК Компартии Грузии был избран злейший и постоянный в своей ненависти враг Берии: Мгеладзе, Акакий Иванович. Руководствуясь указаниями Сталина, Мгеладзе не задержался с чисткой партийного и государственного аппарата Грузии. И почистил он его на совесть: «самым бессовестным образом» – с точки зрения «вычищенных».

Положение Лаврентия Палыча пошатнулось, но только на периферии. Власику этого показалось мало, и он продолжил «копать» под всесильного «маршала с Лубянки». Неожиданно, но якобы в связи с кадровой перетряской, возникла тема «мингрельского национализма»: будто бы мингрелы, преобладавшие в тогдашнем партийно-государственном руководстве Грузии, вели направленную работу по подрыву межнационального единства и даже дружбы народов в республике, а также встали на путь измены Родине в форме шпионажа в пользу некоторых западных государств.

Николай Сидорович, вероятно, посчитал, что теперь уже Берии – «крышка»: Лаврентий Палыч, сам по национальности лаз – второе название мингрельцев – был главным «садоводом», насаждавшим в республике мингрельцев повсеместно и как можно выше. А тут ещё «наверху» пошёл слушок о том, что сам Хозяин якобы велел искать в этом деле «большого мингрела». А кто у нас самый большой мингрел? Конечно же, Лаврентий Палыч!

Но не зря один товарищ пел: «Он слишком рано нас похоронил!» Так и Власик слишком рано «похоронил» Берию: председателем партийно-государственной комиссии по расследованию фактов «мингрельского национализма» был назначен… Лаврентий Палыч! Собственной персоной! Это было странно – но только на первый взгляд. Да и взгляд этот должен был быть взглядом непосвящённого. Ведь, если бы Хозяин захотел «убрать» Берию, то никаких препятствий к этому не было. Напротив: масса компромата и желающих! Да ещё, и то, и другое «на конкурсной основе»! Как на экзаменах во ВГИК: пятьсот штук на место! Но, коль скоро он поручил это дело Берии, следовательно, не придавал никакого значения тому, что Лаврентий Палыч сам «не той национальности».

Да и слушок о необходимости поисков «большого мингрела» не подтвердился. Вроде бы, «слышали» все, а конкретно, как выяснилось, никто. Традиционно удобная для Руси форма отсылки к безличному адресату: «говорят…». «Говорят…» – и уже не требуется никаких фамилий, домашних и служебных телефонов! «Говорят…»! А также «ходят слухи», «есть мнение» и «представляется вероятным»! «Представляется» – и всё тут!

А, если бы Хозяин и сказал эти слова, то не обязательно по адресу Берии. Разве Лаврентий Палыч был единственным мингрельцем, кто являлся – именно являлся, а не был «назначен от МГБ» – организатором «мингрельского национализма»? Ведь Берия явно не специализировался на «рубке сука под собственным задом». Для этого он слишком привык к видам Кремля, и не со стороны улицы. А других «больших мингрелов» в Москве не водилось. Отсюда вывод: искать их надлежало в провинции, на исторической родине. А «большой» – просто «главный», а не «самый высокопоставленный». Логично? Вполне.

Словом, Берия не оправдал надежд Власика: не стал «большим мингрелом». В результате Николай Сидорович отработал в формате русской пословице: «за чем пошёл – то и нашёл». Берия без труда установил, «откуда ветер» – на пару с «дровишками» – и «вспомнил» о существовании Власика. Для того чтобы очень скоро все забыли о нём. Хозяину были представлены документы ревизии хозяйственной деятельности Главного управления охраны и лично генерал-лейтенанта Власика, из которых следовало, что Николай Сидорович служил, хоть и беззаветно, но не бескорыстно. Цифры его достижений были, конечно, «на всякий пожарный случай» многократно завышены, но некоторых «заслуг» Власик отрицать не стал: слишком очевидны были они.

Хозяин, разумеется, не остался равнодушен к «рекордам».

– Я, что: съел столько икры, выпил столько вина и износил столько одежды и обуви?! Да я одни ботинки ношу, уже который год, не меняя!

Для того чтобы убедиться в соответствии эмоций Хозяина истине, достаточно было и в самом деле взглянуть на его ботинки, потреблявшие крема, ниток и клея на сумму, куда большую своей остаточной стоимости.

И Николай Сидорович не остался «без благодарности». Он был «попрошен» с должности, а вскоре и «определён на жительство» в Лефортово.

В очередной раз Лаврентий Палыч доказал верность лозунгу «Никто не забыт – и ничто не забыто!», пусть даже и в «неавторизованном» переложении…

… – Поехал освобождать «мингрельцев»! – с усмешкой прокомментировал запись Круглов. – Что будем делать, Семён Ильич?

Браилов с удовлетворением отметил про себя то, что Круглов впервые обратился к нему по имени-отчеству. И дело было не в том, что Круглов сделал правильные выводы из личных наблюдений. Неожиданно для себя, генерала и министра, Сергей Никифорович выказал уважение деловым качествам Браилова. А факты биографии Семёна Ильича, о которых Круглов был информирован по службе, дополнительно отрабатывали не только пьедесталом под «всего лишь майором», но и стимулом к «правильному» отношению к нему.

– Едем домой к Деканозову!

Браилов решительно блеснул глазами, и повернулся к старшему опергруппы.

– Заканчивайте без нас! Результаты оформите надлежащим образом, и ждите нас на Объекте!

Следователь Следственного управления Генеральной прокуратуры понимающе кивнул головой: он неплохо владел «кремлёвским языком». На языке «посвящённых» Объектом именовалась Ближняя дача Хозяина…

Вот и угол Сретенского бульвара и улицы Мархлевского.

– Приехали! – распорядился Круглов. – Приготовить оружие!