Две стороны. Часть 2. Дагестан

– Мужики, вы что, совсем? Каким образом я вам его отдам?

– Ну скажешь, сгорел. Боевики напали, война ведь, – не унимался дагестанец.

– Да вообще не вариант, ни за "девятку", ни за деньги, даже больше не подходите с этим вопросом, – капитан направился к танку.

– Командир, ну патронов хотя бы продай, любых!

– Нет, у нас тут всё под счет!

– Эх, командир, мы помогаем, ты не хочешь помогать, – с недовольным лицом сказал дагестанец. Потоптавшись немного и поговорив что-то на своем языке, дагестанцы повернулись и пошли к своей машине не попрощавшись. Через минуту "Нива" запылила в обратном направлении и вскоре скрылась из виду.

– Не, ну даги ваще охренели! Видимо, водки больше не будет, – Пермяков смотрел на Щербакова, улыбаясь в свои тонкие усы.

– Ага. Да хрен с ними. Всё равно скоро домой поедем. – ответил лейтенант. – Может, масксетью танк замаскируем? – спросил он у капитана.

– Саня, да ты что! Сегодня же воскресенье – грех работать! Завтра.

В понедельник, 6 сентября, всё повторилось снова, за исключением того, что с утра дагестанцы не приехали. Масксеть так и оставалась привязанной сзади танка к бревну для самовытаскивания. День опять прошел в лежании на трансмиссии и созерцании местных красот. За близкими вершинами грохотало, казалось, больше обычного. После обеда небо затянуло низкими серыми тучами, пошел мелкий дождь. Как всегда, двое часовых пехоты мокли в окопе, накинув плащ-палатки, танкисты отсиживались в танке, прикрыв люки и изредка посматривая в триплексы. Щербаков смотрел в командирский прицел, вращая его во все стороны и пытаясь рассмотреть что-нибудь интересное, чего он не мог увидеть без очков, лежавших в его нагрудном кармане, их он так и не надевал. Но вокруг всё та же унылая местность и серый день без солнца. Через какое-то время в сетке прицела показалась знакомая "Нива", месившая грязь всеми четырьмя колесами и медленно ползущая к позициям. Машина остановилась совсем рядом с окопами, и оттуда вылезли трое тех же дагестанцев. Из открытых дверей грохотала дискотечная музыка, казавшаяся нелепой в этих мокрых горах на фоне артиллерийских раскатов.

– Что-то сегодня сильно грохочет, – сказал один из них подошедшему капитану и протянул руку для приветствия.

– Ну да, – пожал ладонь дагестанца зампотех.

– Сигарет привезли немного, – мужчина протянул завернутый в целлофановый пакет десяток красных пачек "Примы", – вот еще лаваш свежий.

– Спасибо.

– Может, патронов дашь?

– Мужики…

Постояв еще немного, дагестанцы уехали, и вскоре шум мотора и музыка затихли вдали, остался лишь непрекращающийся гул и грохот снарядов за хребтом.

Заняться абсолютно нечем. Можно, конечно, почистить оружие, замаскировать танк, но погода не располагала, и особого желания не было. Щербакову хотелось хотя бы что-нибудь почитать, журнал, газету или книжку, но, кроме инструкции по эксплуатации танка, в ЗИПах ничего не нашлось. Радиостанция на основной и запасной частоте тоже молчала, тогда Щербаков стал переключать на ней каналы, вручную переходя с частоты на частоту. Вскоре сквозь шум помех послышалась какая-то музыка – дагестанское музыкальное "Радио Прибой". Похоже на "Европу Плюс", только без рекламы между песнями и без диджеев. Волна постоянно пропадала, но это лучше, чем просто сидеть в тишине темной башни.

Дождь не прекращался до вечера, а с наступлением сумерек горы вновь окутал такой густой туман, что пальцы на вытянутой руке терялись в нем. К полуночи взрывы утихли, вокруг вязкая тишина и полный мрак. На пост из танкового экипажа первым заступил Кравченко. Высунув голову из люка, он примостился на спинке своего сиденья. Щербаков спал, сидя на своем неудобном месте, кое-как вытянув ноги и положив их на спаренный с пушкой ПКТ. В наушниках шлемофона хрипело "Радио Прибой", то совсем пропадая, то увеличивая громкость.

Проснулся лейтенант под серое утро от одиночного выстрела, прозвучавшего, как ему показалось, прямо у него над головой. Александр подскочил, еще ничего не понимая и едва не ударившись головой в шлемофоне о ручку прикрытого люка. В полутьме нащупав стоящий у стенки справа автомат, он повернул голову, увидел ноги Кравченко, стоявшего на своем сиденье, наполовину высунувшись из люка. Грохнул еще один выстрел, сверху – стрелял Кравченко, потом очередь раздалась левее танка. Щербаков откинул крышку люка, в сереющем рассвете увидев очертания наводчика, целившегося из автомата куда-то в клубящуюся стену тумана. Волна беспокойства накатила внезапно, сопровождаемая тошнотой и слабостью в руках. В тишине затрещали выстрелы со стороны хозвзвода. Кравченко опять пальнул одиночным в сторону раздающихся вдали автоматных очередей.

– Что за фигня? Ты куда стреляешь? В той стороне хозвзвод! – прячась за откинутым люком, Щербаков толкнул Кравченко в плечо.

– Не знаю, товарищнант, там стрельба началась! Наверно, вахи сюда лезут! – Кравченко испуганно смотрел на лейтенанта. – Да я не прям туда стреляю, а вверх.

– Бля, началось! – в груди лейтенанта что-то ёкнуло, и противный холодок страха полез из груди, медленно проникая в конечности.

Снизу из окопов раздались очереди. Самих мотострелков, кто и куда стреляет в густом тумане не разглядеть, лишь вспышки из стволов автоматов на мгновенье обозначали места огневых точек. Щербаков передернул затвор, – Не стреляй пока, в своих попадем! Бля, куда эта пехота стреляет, куда? Дебилы! Где Пермяков?

В стороне хозвзвода выстрелы гремели не умолкая. Грохнул взрыв брошенной кем-то гранаты, высветив белое пятно в серой пелене. Вдали послышался шум двигателя. Машина явно легковая. Далеко внизу показался желтый свет, расплывшийся ближе в два мутных пятна фар. Откуда-то появился Пермяков, с вытаращенными спросонья глазами, залез сзади на танк, стоя на трансмиссии и спрятался за башню: – Что за херня?

– Не знаю, Олег! Смотри, фары какие-то. – указал лейтенант на мечущийся в тумане конус света. Машина ехала в сторону окопов. – Может, танк надо завести?

– Бля, что за дебилы? Это не наши! Машина легковая, а дагам я сказал ночью не ездить! Некогда уже заводить. Куда стрелять? – Пермяков поднял автомат и, целясь поверх пляшущих пятен фар, дал очередь. Фары тотчас погасли, оттуда раздался треск автоматных очередей, направленных в сторону танка и окопов блокпоста, мелькнули чьи-то тени.

– Ну, капец вам! Саша, давай по машине херачь! – Пермяков выпустил длинную очередь в сторону недавно погасших фар, туда же перенесла огонь пехота. Щербаков передернул затвор и стал стрелять короткими очередями, пока магазин не закончился. Кравченко рядом поливал из своего АКС, как на зачете четко отстегивая пустой магазин, пристегивая полный и продолжая стрелять. Пустые гильзы звенели, скатываясь вниз по броне, в сыром воздухе пахло порохом. В ответ трещали короткие очереди, пули посвистывали где-то в стороне – в тумане легко потерять направление, да и вспышки автоматных выстрелов в быстро светлеющих клубах не различались. В соседнем окопе загрохотал крупнокалиберный пулемет одного из БТРов, прошивая туман очередями.

Магазин Щербакова быстро опустел, и лейтенант, судорожно отцепив пустой, нырнул в люк за полными, лежащими в подвешенной магазинной сумке. Он вытащил её на башню, сорвав со стены, и дрожащими от волнения руками стал вставлять полный магазин, упорно не хотевший вставать на место. Наконец магазин щелкнул, попав в пазы, Пермяков в это время расстреливал третий. Щербаков передёрнул затвор и сделал несколько коротких очередей в ту же сторону. Пехота, перезарядив свои автоматы, перестала стрелять, прислушиваясь. В ушах звенело от недавнего грохота, но выстрелов снизу больше не слышно. В стороне хозвзвода стрельба тоже затихла. Все вслушивались в накатившую тишину. Ничего, никакого движения, никаких звуков.

– Гребаный туман. – дрожащим шепотом сказал зампотех. – Слушайте. Если что, стрелять по команде.

Бойцы сидели в окопах, вглядываясь в медленно плывущие белые волны. В триплексах танка стояла белёсая пелена, и Щербакову всё время мерещились какие-то тени в тумане. Прошел еще час в полном напряжении и глухой тишине. Туман медленно развеивался, спускаясь рваными клочьями в долину. Постепенно обрисовывались окопы с прильнувшими к автоматам бойцами, контуры ближних холмов, корявые деревца на одном из склонов и слегка затянутые масксетью ЗИЛы хозвзвода. Щербаков навел на них командирский прицел – с виду целые, он повертел прицелом в разных направлениях, разглядывая местность. Вокруг грузовиков никого, трупов нигде не видно. В стороне, откуда еще недавно светили фары и стреляли, тоже ничего.

– Показалось спросонья, – нервно хохотнул Щербаков, пытаясь пошутить. Солнце взошло над горами, окончательно развеяв остатки тумана.

– Надо дойти до хозвзвода, – сказал Пермяков, – что-то там вообще никого не видно, ни наших, ни вахов.

Капитан вместе с тремя бойцами из мотострелкового отделения, пригибаясь и держа автоматы наготове, двинулись в сторону стоящих вдалеке ЗИЛов. С Пермяковым напросился и Щербаков, хотя, честно говоря, боялся вылезать из спасительной брони, но и сидеть на месте уже не мог. ЗИЛы стояли в окружении двух высоких холмов с очень крутыми склонами, рядом с одним из них находился прицеп полевой кухни с трубой, дымившей по утрам, но сегодня из неё дым не шел, холодная печка покрыта влагой утреннего тумана.

«Есть кто живой? – крикнул капитан, водя автоматом по сторонам. – Пацаны, отзовитесь! Это капитан Пермяков, свои!»

Дверь кунга ближнего ЗИЛа скрипнула, изнутри показался ствол автомата, а затем выглянул солдат с испуганным лицом. Окинув взглядом метность, он осторожно спрыгнул на землю, постоянно озираясь по сторонам.

– Что тут было? Раненые есть? – спросил его зампотех.

Из будки вылезли еще двое солдат хозвзвода с такими же испуганными лицами, кунг другого ЗИЛа открылся, оттуда тоже показался боец.

– Под утро я дежурил. – сказал первый появившийся. – Смотрю, в тумане какие-то тени с горы спускаются. Я кричу "стой, кто идет", а они в ответ стрелять. Тут пацаны проснулись, – он махнул рукой в сторону сослуживцев, – мы все стрелять начали, только куда стрелять? – ничего не видно. Мы стреляем, они стреляют, потом слышим, вы начали стрелять. Вахи, наверное, испугались и обратно в горы, напоследок они гранату кинули.

– Видимо, наши вахов в ущелье прижали, а они под утро решили из кольца по тропам выйти, да на поваров наткнулись. Короче, все друг друга испугались, обосрались и разбежались, – резюмировал Пермяков, – ну хоть раненых нет. Но что за дебилы утром тут на машинах ездили? Ладно, вы смотрите не расслабляйтесь, днем тут вряд ли кто прорываться будет, а я сообщу, что здесь усиление нужно. Пойдем, Саня, поставим растяжки вверх по склону, откуда эти козлы поутру спускались, – капитан посмотрел вверх, туда вела еле заметная в редкой траве тропа. Тропинка петляла между валунов и в самом узком месте скрывалась за вершиной холма.

– Гранаты есть? И проволока какая-нибудь тонкая или леска? – спросил он у солдат хозвзвода. – Давайте пару "эфок"!

Солдат скрылся в кунге. Через минуту он подал две осколочные "Ф-1" и моток тонкой медной проволоки.

– Пойдем, Саня. Потом посмотрим, где ночью машина ездила, а вы на позиции идите, – сказал он мотострелкам.

Бойцы мотострелкового отделения направились к своим окопам, а капитан с лейтенантом медленно пошли вверх по тропинке, не выпуская автоматов из рук и держа их направленными в сторону вершины холма. На рыжих склонах валялись автоматные гильзы, в подсохшей глине виднелись отпечатки рифленых подошв, оставленных поутру хотевшими незаметно проскочить бандитами.

– Они могли только назад уйти – здесь пройти можно только через хозвзвод, если, конечно, другой тропы рядом нет, – размышлял Пермяков. Вот и вершина холма. Офицеры осторожно выглянули из-за валуна, лежащего на самом верху. Тропа опускалась в небольшой овражек и снова поднималась по другому склону, уходя выше в горы.

– В той стороне Карамахи, они оттуда шли. – капитан махнул в сторону возвышавшихся невдалеке лысых вершин. – А там, – он ткнул пальцем левее, – перевал Волчьи Ворота.

Они вновь спустились чуть ниже, и зампотех поставил две растяжки, одну на тропе, одну чуть в стороне, где тоже можно было легко спуститься.

– Теперь пойдем посмотрим, где машина ездила, – они двинулись в сторону, где под утро виднелись лучи фар. На глинистой, еще не просохшей от дождя земле пересекались множество колей, скорее всего, оставленных приезжавшими на пост дагестанцами, но одна из них казалась более свежей. Судя по ней, машина остановилась метрах в ста от окопов, затем развернулась и уехала вниз. На месте разворота лежали россыпи свежих гильз, мелкие осколки стекла (похоже на разбитую фару) и белая тряпка со следами потемневшей, но еще свежей крови.

– Похоже зацепили мы кого-то. – ткнув носком берца кусок окровавленной материи, сказал Пермяков. – Ну ты, Саня, снайпер. – подмигнул он Щербакову.

– Почему я? – растерянно спросил лейтенант. – Я же не целился, просто в эту сторону стрелял.