Дети Бафомета

– На сколько дней у нас ещё еды хватит?

Ушка задумалась, прикинула в уме, сколько они тратят в день и ответила:

– Если уменьшим порции, то ещё дня на четыре, может, на пять.

– Может, действительно стоит попробовать червей? – предложила Острозубка.

– Когда я буду подыхать от голода, тогда я их и поем, – ответила зайчиха, – а Красноклыку я уже говорила, что он может начинать их есть хоть сейчас. Ты, надеюсь, ещё не забыл, какой вкусной похлёбкой угощал Умник?

– Нет, не забыл, – скривившись, ответил лис, – ты мне теперь постоянно будешь об этом напоминать?

– Ага, – усмехнулась Ушка.

– Нет, ну ведь нам действительно нужно подумать о том, что мы будем есть, – сказала Острозубка, – а из съедобного в этом лесу только черви.

– А толку думать? От того, что мы будем думать или разговаривать, еда не появится, – сказала Ушка, – когда порошок кончится, тогда и решим.

– Но, черви…

– Хорошо, хорошо, – согласилась зайчиха, подняв лапы, – завтра можешь попробовать их сварить, а лучше пожарить над костром – может, они дымом пропитаются, и не будут так вонять.

Ушка согласилась лишь для того, чтобы прекратить разговор, который начинал ей надоедать. То, что порошок заканчивался, беспокоило зайчиху не меньше остальных, но сама мысль о червях вызывала отвращение. Хотя, если подумать, белковый порошок тоже делали из червей, если, конечно, Зубогрыз говорил правду.

– Ладно, давайте ложиться спать, – предложила Ушка, – Острозубка, разбудишь меня через три часа.

– Хорошо, – ответила мышка.

Зайчиха и лис улеглись, повернувшись к костру спиной, а Острозубка, подкинув хвороста в костёр, села, прислонившись к дереву, и закурила.

Минут через пятнадцать, когда Ушка и Красноклык заснули, мышка услышала слабый шорох. Она приподняла уши, но услышала только треск хвороста и ровное дыхание зайчихи и лиса.

– Послышалось, – прошептала Острозубка.

Ещё через пять минут шорох повторился, и мышке стало страшно. Она медленно привстала и взяла тесак.

– Кто здесь? – спросила Острозубка, вглядываясь в темноту.

Никто не ответил, и она снова села, прислонившись к дереву и положив тесак перед собой. Дрожащими лапами Острозубка достала сигарету и закурила.

Снова шорох.

– Кто здесь?

Ответа снова не было. Острозубка подкинула в костёр целую охапку хвороста, от чего огонь разгорелся так сильно, что Ушка и Красноклык даже пошевелились во сне.

И тут она увидела его: в десяти шагах от костра стоял кто-то, одетый в грязный комбинезон и тяжёлые сапоги. На открытых участках тела не было дажё намёка на шерсть, а кожу покрывали вздутые гнойники. Лицо незнакомца скрывалось под холщовым мешком, в котором были проделаны прорези для глаз. В правой лапе ночной гость держал длинные вилы с тремя зубьями, а левая висела на перевязи.

– Кто вы? – спросила мышка.

Незнакомец не ответил и шагнул к костру. Острозубка схватила тесак и завизжала, от чего Ушка и Красноклык мгновенно проснулись. Выхватив из лап мышки тесак, зайчиха отшвырнула её себе за спину и, выставив вперёд толстое лезвие, крикнула:

– Ты кто?

Красноклык в это время достал из рюкзака топор и встал с другой стороны костра, чтобы, если незнакомец бросится на зайчиху и мышку, напасть на него со спины.

– Что тебе надо? – громко спросила Ушка.

Незнакомец повернул голову к Красноклыку, потом к Ушке и, поняв, что нападать на них может быть опасно, не издав ни звука, отступил на шаг назад.

– Уходи! – крикнула зайчиха.

Острозубка взяла толстую хворостину и кинула её в накрытую мешком голову. Толстая ветка попала прямо в лицо, но незнакомец даже не пошевелился.

– Уходи, а не то! – крикнула Ушка, замахнувшись тесаком.

Не разворачиваясь, неизвестный отступил ещё на шаг.

– Мне это начинает надоедать, – сказала зайчиха и пошла на него с занесённым тесаком.

Красноклык последовал за ней.

Они наступали на незнакомца, а тот отходил всё дальше.

– Стоп, – сказала Ушка, – мне кажется, что он нас заманивает.

– Или отвлекает, – высказал догадку лис.

В этот момент раздался крик Острозубки, и зайчиха и лис бросились обратно к костру.

Они успели как раз вовремя: мышка стояла с одной стороны костра, а напротив неё топтался второй ночной гость с мешком на голове. В лапах он держал точно такие же вилы и пытался ими достать Острозубку.

Увидев зайчиху и лиса, незнакомец отступил во мрак.

– Ты как? – спросила Ушка.

– Вы только ушли, а он и вышел, – дрожащим голосом ответила мышка, – и, главное, так тихо, что я даже заметить не смогла. Еле успела отскочить.

– Уходите! – крикнул Красноклык.

Оба ночных гостя стояли рядом, держа вилы в правых лапах. Они были разные: первый, с лапой на перевязи, был большим, даже больше Ушки, а второй оказался тощим, с очень длинными лапами, достающими почти до колен. Они молчали и смотрели на них.

– Пошли прочь! – с яростью крикнула Ушка.

Она схватила металлическую миску, в которой они кипятили воду и разводили белковый порошок, зачерпнула углей из костра и швырнула им в лица. Раскалённые угли прожгли мешки, надетые на головы незнакомцев, ткань начала тлеть и дымить. Оба ночных визитёра начали беззвучно кашлять, и пытаться сбить тление ударами лап, побросав вилы наземь, но ничего не вышло и тогда они, подобрав вилы, поспешно ушли в темноту.

– Кто это был, интересно? – спросил лис.

– Не знаю, но напугали они изрядно, – ответила зайчиха, – я теперь точно спать не буду.