Дорога на фронт

Увидев, что явилось начальство, старшина не стал сильно жадничать и плеснул в каждую кружку в полтора раза больше, чем было положено. Сержант задумчиво посмотрел на «наркомовские сто граммов», пробормотал что-то вроде молитвы, и проглотил за пару глотков. Иван даже не сморщился от резкого аромата «сучка» и молча, двинулся дальше, к термосам с «горячей» едой.

В отличие от него, Яков не стал употреблять свою законную дозу. Крепкие спиртные напитки он никогда не любил. Если и принимал внутрь по праздникам, то лишь сухое вино из винограда, растущего в Азербайджане. Парень открыл опустевшую фляжку и слил в неё всё до капли. Мало ли что может случиться? Вдруг пригодиться продезинфицировать рану?

Так же, как и все остальные, он получил миску перловки, сваренной на волжской воде, кусок плотного тёмного хлеба, величиною с ладонь и кружку чая, в котором едва наблюдался намёк на заварку.

Парень уселся на ящик со снарядами к пушке. Никуда не спеша, Яков съел всё до конца. Вытер ржаной корочкой крупиночки каши, прилипшие к стенкам посуды, и сунул её в распахнутый рот. Запил скромную трапезу жиденьким чаем, а тем, что осталось сполоснул миску и ложку.

«Вымытую», таким макаром посуду, он снова сунул в мешок. Пусть там пока полежит, до наступленья обеда. Если, конечно, удастся дожить до него…

– Товарищ лейтенант. – услышал зенитчик голос рядом с собой. Он поднял голову и увидел заместителя своей батареи. Тот не стал козырять, как того требовал строгий устав, а просто сказал: – Пойдёмте со мной. Я покажу вам то место, где живут командир и его заместитель.

Яков поднялся и привычно закинул «сидор» за спину. Парень проследовал за крепким сержантом, спрыгнул в ход сообщения, ведущий на север, и скоро попал в небольшой тупичок.

Молодой офицер спустились по коротким ступеням, укреплённым досками от разобранных ящиков. Шагнул в узкую дверь и очутился в небольшом помещении. Оно оказалось, четыре метра в длину и, два с небольшим, в ширину.

Яркий солнечный свет проникал сквозь тесный и низкий проём. Лучи попадали в землянку и позволяли увидеть её всю целиком. Пол, как и ожидал лейтенант, был просто утоптанным грунтом. Стены сложены из нетолстых, плохо ошкуренных брёвен. Диаметр стройматериала не достигал положенной нормы и не превышал ширину ладони мужчины.

Потолок состоял из таких же кривых тонких слег. Да ещё и уложен был всего лишь в «накат». Такое сооружение не выдержит даже удара небольшого снаряда. Ну, а про бомбы фашистов, и говорить не приходиться. Даже самая мелкая, весом в десять кило, и та разнесёт его в мелкие щепки.

Мебель соответствовала объёму землянки. Она состояла из пустых ящиков всё от тех же снарядов. Впрочем, её здесь оказалось немного. Пара лежанок, тянувшихся по двум сторонам, плюс нечто подобное небольшому столу и двух табуретов. В углу, у двери, находился термос с водой. Вот и вся обстановка жилища зенитчика. Весьма небогато, но для фронта, нормально.

На левой, ничем не укрытой «постели» лежала устаревшая железная каска «СШ-36», что называли в войсках «халхинголкой». Она имела выдающийся вперёд козырек, небольшой гребешок на макушке и боковые поля, которые обладали внушительной парусностью. Особенно это было заметно, если куда-то бежишь при ветерке, дующим тебе прямо в лицо.

Заметив древний защитный убор для головы пехотинца, Яков чуть усмехнулся: – «Хорошо, что не «шлем Адриана» образца Первой всемирной войны, а то смотрелся бы тут, словно пожарники, что трудились на станции в Астрахани».

Парень сбросил с плеча надоевшую скатку, свёрнутую из полученной недавно шинели и перевёл взгляд на другую «постель». Там лежат тощий «сидор», фуражка, а так же, шинель с петлицами чёрного цвета: – «Вот и всё, что осталось от капитана, что был здесь до меня». – грустно сказал себе Яков.

Он хотел повестить одежду покойного на какой-нибудь гвоздь, вбитый в брёвна стены. Потом немного подумал и прикинул к себе форменное пальто погибшего командира зениток. Лейтенант убедился, что оно сшито на более крупного человека, чем он, и благоразумно решил:

– «Теперь я не дома, в безопасном Баку, а на жестокой войне с проклятыми фрицами. Так что, хватит миндальничать. Если станет мне холодно то, хочешь, не хочешь, а придётся надеть сверху на ту, что дали мне в штабе дивизии.

Только нужно снять длинные «шпалы» с петлиц и прикрепить «кубари». Только, где же их взять? Вокруг нет ни одного «военторга». Да и других лейтенантов, у которых их можно спросить, что-то не видно поблизости».

Поймав себя, на таком пустяке, Яков вернулся к суровой реальности: – «Хватит думать о том, что придёт неизвестно когда. Если оно, вообще, когда-то придёт для меня. Сейчас тут жара, словно в Баку.

В тени тридцать пять, а на солнце все сорок. До осени, ещё нужно дожить, а пока буду использовать эту шинель вместо постели». – парень поставил чужой вещмешок у «стола», свой же бросил на снарядные ящики. Затем, посмотрел на узкую дверь, ведущую из землянки наружу.

Выяснилось, что между досками створки пробивались лучики света. Парень невольно подумал: – «Нужно будет, потом их чем-то заделать. Например, паклей или какой-нибудь ветошью».

Яков тут же, отбросил совершенно ненужную мысль и вышел в траншею. Парень поднялся по лесенке в четыре ступени. Там стоял заместитель, дожидавшийся своего лейтенанта.

– Товарищ сержант, а где ваши вещи? – спросил зенитчик.

– Это землянка для офицеров. Я обычный сержант. То есть, по уставу РККА, младший командный состав. Так что, я сплю вместе с солдатами. – спокойно ответил Иван.

Яков пожал плечами. Мол, делай, как хочешь, мне будет спокойнее. Он повертел головой и сказал: – Покажите мне наши орудия и познакомьте с людьми. Заодно, распределите по неполным расчётам прибывшее со мной пополнение. Вы лучше всё знаете здесь, где не хватает бойцов и кого, куда нужно поставить.

Кивком головы парень указал на отделенье пехоты, приехавшего с ним на «полуторке».

Сержант повернулся и повёл Якова вместе с ефрейтором с одной зенитной позиции на другую и третью. Везде он представлял офицера солдатам. Не зная о чём, можно с ним говорить, все начинали спрашивать парня о характеристиках пушки, и о маркировке снарядов. Получалось, что никто ничего толком не слышал о том мощном оружии, с которым сейчас воевал.

Особенно Якову запомнился молодой человек по имени Павел. Он задавал значительно больше вопросов, чем все остальные: – «Ишь какой любознательный» – отметил про себя лейтенант: – «Из него скоро получиться хороший наводчик, а потом и командир боевого орудия».

Пришлось лейтенанту вспомнить всё то, что, не очень давно, он проходил в бакинском военном училище. Парень многое чего объяснил и тут же продемонстрировал своим подчинённым.

Как это ни странно, но в голове всплыли даже те давние знания, о которых, как ему недавно казалось, он, очень прочно забыл. Видно, занятия не прошли совершенно впустую. Нужная ему информация, крепко засела в сознании.

Парень сходу ответил на все вопросы. Тем самым, он поднял свой авторитет, удивительно низкий из-за юного возраста. А когда он устранил пару мелких дефектов, которые пропустили ремонтники, то его, наконец-то, признали за своего командира.

Закончив знакомство с привезённым сюда пополнением, Яков узнал весьма неприятную весть. Как оказалось, среди отделения красноармейцев только два артиллериста. Да и те, являлись лишь пушкарями, но никак не зенитчиками.

Причём, оба они оказались не кадровиками, а когда-то давно, служили «обычную срочную» возле различных орудий. От противотанковых «сорокопяток» до внушительных гаубиц.

Но самое главное заключалось в другом. Выяснилось, что до настоящего времени, никто из них не участвовал в настоящих сражениях. То есть, не мог помочь командиру, недавно пришедшему со школьной скамьи. Ни советом, ни делом.

– «Значит,» – печально сказал себе офицер: – «придётся всему обучаться на месте. Прямо в боях с проклятыми фрицами».

Распределив пополнение по всем расчётам, лейтенант хотел приказать: – Открыть ящики и подготовить к бою снаряды! – к своему удовольствию Яков заметил, что всё уже сделано без напоминаний начальства.

В первом часу, лейтенант завершил свой, первый в жизни, обход боевой батареи. Он сообщил заместителю, что «уходит к себе», и отправился в отведённую для жизни землянку.

Не снимая сапог, парень улёгся на жёсткую «койку». Вытянулся во всю длину и внезапно почувствовал, как сильно устал. За прошедшие сорок восемь часов на его долю выпало столько тревог и волнений, что от них голова могла закружиться.

Да и физическая нагрузка на парня выпала довольно большая. Один заплыв в полной форме, чего только стоил, а в штабе дивизии, он спал-то всего ничего. Яков надвинул пилотку до самого носа. Прикрыл, на секунду, тяжёлые веки и тотчас провалился в беспросветную тьму.

У сборочного цеха завода

Оказавшись в тёмной землянке, парень крепко уснул. Он даже не слышал той канонады, что доносилась до позиций зенитчиков с разных сторон. С севера, запада, юга и даже с востока, с далёкого теперь от него, левого берега Волги.

Однако, как только раздался пронзительный крик: – Внимание, воздух! – Яков немедля вскочил. Окинув взглядом всё помещение, он сразу вспомнил, где сейчас находился. Тут же послышалось продолжение громкого возгласа: – Курс 40! Восемнадцать бомбардировщиков!

Парень автоматически поднял ручные часы на уровень глаз. Зачем-то отметил: – «13.07». – выбежал в узкую дверь и, первым делом, повернулся на запад. Прямо на сборочный цех Сталинградского тракторного летели три эшелона немецких стервятников.

Поблёскивая стёклами округлых носов, вверху двигались шесть двухмоторных «Junkers 88». Соотнеся размеры многоцелевых самолётов с реальным размахом их крыльев, Яков быстро прикинул расстоянье до цели. Он понял, что до них около десяти километров и тотчас отметил: – «Высота почти восемь тысяч».

Лейтенант перевёл острый взгляд чуть пониже. Там находилось два звена «хенкелей» – «Heinkel 111». Средние бомбардировщики шли, приблизительно, на шести километрах. Под ними летели две тройки «лаптёжников», «Junkers 87». Значит, как кричал наблюдатель, всего восемнадцать.

Парень бросился к ближайшей, третьей зенитке. Подбежал к большому орудию и обнаружил, что там уже оказался его заместитель. Лейтенант прислушался к командам сержанта и во всём с ним согласился.

Опереди он бывшего пехотинца на тридцать секунд, то сейчас отдавал бы те же приказы. То есть, «стрелять осколочными зенитными гранатами с дистанционным взрывателем».

Не желая мешать работе расчёта, Яков помчался к той пушке, что находилась по левую руку. Спросил у наводчиков, ведут ли они данные цели? Принял короткий доклад и внёс небольшие поправки.

Добравшись до очередного орудия, он посмотрел в высокое небо и повторил процедуру сначала. Лейтенант убедился, что самолёты уже оказались в зоне прямой досягаемости их дальнобойных снарядов.

Глянув направо, Яков заметил, что сержант находился возле орудия, стоящего на противоположном краю их участка. Заместитель смотрел на него и ждал отмашки начальства. Лейтенант набрал воздух в грудь и крикнул на полную мощь своих крепких лёгких: – Батарея! Осколочными, беглый огонь!

Сразу четыре ствола оглушительно грохнули. Справа и слева от них, отозвались хлопки с других батарей.