Нетипичный атом общества

Прошло очень короткое время и люди, принимавшие участие в мародерстве, с недоумением приходили на заросший сорняком пустырь, который ничем не напоминал бывшую школу (даже кирпича не осталось) и задавали сами себе вопрос: «Что это было?» (Подразумевается массовое сумасшествие).

Накануне Троицы в Колычёве объявился Вовка Котелкин. Он совершенно не был похож на себя – тупой, отсутствующий взгляд, полная безучастность. Его ограбили по дороге из Германии – отняли деньги, документы, машину, хорошо ещё, самого оставили в живых, что случалось не так часто – обычно свидетелей ликвидировали.

Из стрессового состояния он начал выходить лишь к осени, но окончательно не оправился никогда.

Покраснели клёны. Листья берёз за оврагами принимали всё более золотистый оттенок. Лёшка приехал к младшему брату, сраженному меланхолией:

– Вас пятеро в доме. Чем живёте, что едите? Не работает никто, а пенсию получает мать, да Ирка.

Он хотел сказать твоя Ирка, но осекся, щадя чувства Вовки. Да, так уж нескладно получилось, что вдова перешла по наследству к брату, хотя была старше его на пятнадцать лет…

Во время пикового противостояния парламента и президента, Володя Котелкин неофициально устроился на подсобное хозяйство. Потом был московский бунт 3 октября и последующий расстрел парламента, многочисленные жертвы с репрессиями в отношении рядовых возмущенных граждан и мягкие репрессии для высокопоставленных бунтарей…

Зима дала знать не морозами, а гигантскими сугробами.

До нового года либеральные властишки (властью их назвать невозможно, ибо, они всецело зависели от заокеанских хозяев), провернули два крупных дела: провели внеочередные выборы парламента и, по-быстрому, не то сляпали, не то сварганили конституцию-насмешку. Нет, на словах там всё было прекрасно, а что касается дела… О каком деле можно говорить, если начались в стране смерти от голода (!), а призывников-доходяг отправляли в откормочные (!) роты. В основном законе говорилось: каждый человек имеет право на жилище, но даже не намекалось, как это право можно реализовать. Ничуть не лучше складывалась ситуация в так называемой, бесплатной медицине. Обнищавшие больницы не имели не то, что денег на еду, а даже, на посуду…

Правящий кагал уже банкеты запланировал, – отметить победу «демократии», как грянул гром – победила партия крикуна Жириновского, знаменитого своим высказыванием, что мама у него русская, а папа – юрист…

Через три года вакханально-алкоголического правления Ельцина, личности, крайне сомнительных качеств, едва не наступил дефолт и доллар взлетел в цене, по отношению к рублю в космические выси. Чуть позже, к третьей годовщине кончины СССР, началась давно разжигаемая первая чеченская война…

Вовка свыкся с ненормальной домашней обстановкой, притёрся к Ирине и племяннику. Мать уже не была трезвой, приобретя типичные черты алкоголички. Стрекач окончательно потерял остатки разума, которого у него и так набирались крохи.

К весне 1995 года, Тамара окончательно слегла и ее безмозглый муж, нутром чуя, что его скоро попросят из дома, решил заработать если не на жизнь, то хотя бы на выпивку. Пришел он бить челом в строительную бригаду. Тогда только бандиты, коммерсанты-барыги, да строители-шабашники процветали.

Олуха знали как облупленного, поэтому решили его использовать в качестве «подай-принеси». Стрекач запросил в виде аванса бутылку водки. Ему налили стакан, усадили в ЗИЛ-157 и поехали воровать лес. Шла середина апреля. На полях снег сошел с неделю назад, а в лесу ещё местами лежал. Лес тогда не воровал только ленивый. Как выражался известный егорьевский лесной делец Витя Соловей:

«Если я не украду два лесовоза в день, значит этот день – неудачный». Да, далеко было тем ребятам до последующих миллионокубовых краж и афер чиновников…

За спинкой сидения «колуна» (ЗИЛ-157) пряталась двуручная пила, не создающая шума при валке, а под ним два топора. Стрекач проявил себя асом идиотизма. Если пара виртуозов лесной кражи, управлялась за час с семью сосновыми стволами, деленными суммарно на тридцать пять резов, то у бригадира с отставным сантехником времени ушло в три раза больше.

Весенняя прель распространяла неповторимый аромат. Идиотистый Стрекач бросался бежать за полминуты до того, как дерево начинало падать, причём мчался именно туда, куда валился ствол. Бригадир бешено, но негромко матерясь (чтобы не привлекать криками внимание), в ускоренном темпе один допиливал до начала падения. Слова на Стрекача не действовали, как оказалось и подзатыльники тоже. Измученный бригадир рычал:

– Надо по городам развесить театральные афиши и призывать население посмотреть на тебя – выдающегося дурака.

На седьмом стволе Стрекач продемонстрировал незаурядную прочность черепа; такой отличался кроме него, разве что Виталий Королев. Сухая макушка, весом килограммов пятнадцать-двадцать, с треском рухнула на его безмозглую башку и разлетелась на две части. Шапка слетела, сам упал, даже не почесав ушибленное место.

Работать на деревообрабатывающих станках Стрекач оказался не в состоянии, а при возведении крыши дважды был с позором изгнан из бригады.

Беда редко приходит одна. Вскоре скончалась Тамара и буквально на следующий за похоронами день его вышвырнули из дома, с которым он за семнадцать лет сроднился и которому принёс столько бедствий.

Вынырнул Стрекач в поселке Павлово, где числился больным, а фактически стал истопником при поселковом медицинском учреждении…

Вовке зажилось гораздо веселее, особенно когда съехал повзрослевший племянник.

Осенние выборы в Госдуму выиграли коммунисты и мстительно стали готовить импичмент алкоголику Ельцину. Продолжалась война. Человек двести боевиков из Чечни захватили Буденовск, перебили местную милицию и согнали огромное количество людей в местную больницу в качестве заложников, предъявив ультиматум властям. В ультиматуме стояло требование прекратить все боевые действия со стороны российской армии и немедленно вывести войска из мятежной республики.

Президента в Москве не было, а трусоватый глупец, премьер-министр Черномырдин (тот ещё ворюга), поднял свои крысиные лапки перед обнаглевшими бандитами.

Действительность жутко контрастировала. Засверкали десятками окон дворцы вельмож и нуворишей, на фоне крайней нищеты деревень, поселков и небольших городов. Обезлюдивал Север…

В январе рейтинг Ельцина упал до предела статистической погрешности, почти до нуля. Самым популярным политиком России на тот момент стал неоднозначно-сомнительный Григорий Явлинский.

Кроны высоких гладкоствольных сосен покрывали шапки снега. Вовка, пропустив пару стаканчиков, топил печку, не думая и не заботясь о будущем. Деревня потеряла почти всех жителей – на двух ближайших улицах едва набиралось десять-двенадцать человек. Скотину извели напрочь. Районные власти, выполняя неведомо кем данные установки, костьми ложились, чтобы уничтожить остатки коров в частных руках. Местная газетёнка «Знамя труда», от имени уездной администрации сокрушалась: деревенские жители совсем распоясались – продают молоко в Егорьевске, того гляди кого-нибудь отравят.

Приближались выборы президента России. Ельцин не имел никаких шансов, но провернуть махинацию взялся Чубайс. Последовали скандалы, подтасовки, манипуляции, несбыточные обещания и заигрывание с народом. В газетах мусолили мутную историю с коробкой из-под ксерокса, набитую долларами. Её выносили из дома правительства два «чубайсёнка» – Лисовский и Евстафьев и были задержаны на выходе «Коржаковской» службой. Чубайс пришел в бешенство, устроил истерику у президента (не первую), и ближайший соратник алкоголика, довереннейшее его лицо, мигом лишился своего поста. Коржаков, с горя, уселся писать скандальные мемуары.

Почему не стал президентом Зюганов, так и осталось до конца непонятным. Это можно объяснить разве что его рыхлостью и мягкотелостью, как политика.

Генерал Лебедь, человек не лучших моральных качеств, во второй раз сдался президенту Ельцину на милость, и, частично обеспечив ему победу, стал секретарём совета безопасности.

Сепаратисты Чечни захватили Грозный и, унизив российскую власть, заставили подписать капитуляционный мир с собой. Вошедшие в историю Хасавюртовские соглашения подписывал Александр Лебедь.

Так, в дрязгах, интригах, миллиардерском чванстве, где первую скрипку играл Борис Березовский, обнищании страны, с уничтожением передовых и конкурентноспособных предприятий, доползли до дефолта 17 августа 1998 года.

Последовал правительственный кризис. Премьер-министр – знаменитый «киндер-сюрприз» из Нижнего Новгорода Сергей Кириенко полетел в отставку со своим кабинетом. Негодяй Чубайс нацелился на захват электроэнергетики страны. Из пыльного, вонючего мешка истории, вновь был вытащен бездарный ворюга Черномырдин. На встрече с Ельциным они обнялись по старой дружбе и, казалось, он вновь проскочит в правительство, как его глава… На сей раз Госдума встала монолитной стеной на пути проходимца.

Серия думских и правительственных скандалов закончилась выдвижением в премьеры Евгения Примакова, личность которого всех устроила.

В Колычёве завелись московские дачники, а у них кое-какие деньжонки водились. Они были ещё лопушистыми, озирались на каждый шорох и абсолютно не разбирались поначалу в деревенских людях. Первое время в друзьях москвичей числились исключительно аферисты типа Пирата.

Весной вернулся с четвертой отсидки Богдан – Сашка Яснов и стал рыскать в поисках старых дружков и средств существования. Сперва он встретил Беса, пригласил его в гости, и они провели вечерок, за бутылкой, купленной Витькой. Приятель ему не понравился – после выпивки, по привычке, начал хозяина всячески критиковать. Богдан, без церемоний слегка набил физиономию Бесу и обратил взор на Пирата.

Генка ещё неделю назад получил заказ на изготовление забора в соседнем доме, где поселились дачники. Аванс он, разумеется, уже пропил и собирался выступить посредником, то есть, передоверить работу другим, имея с данного дела процент.

Богдану было предложено соорудить забор из штакетника и резную калитку. Тот почесал затылок и уныло заявил, что молоток сроду в руках не держал, а где взять штакетник – понятия не имеет. Неунывающий Генка предложил план:

– Пойдём к Вовке Котелкину, он договорится с Сашкой и Мишкой. Они разрешат ему напилить штакетник, а калитку резную на их станках запросто можно сварганить. Ты Вовке поможешь, деньги поделите.

– А ты?

Увертливый Пират обосновано уклонился:

– Я москвичам насвистел, что у меня имеется бригада, сам я, мол, только руковожу… Доить их можно долго.

– Так, подожди, а деньги?

– Все себе возьмёте, ну меня угостите и дело в шляпе, я же не жмот.

И он назвал сумму, впечатлившую Богдана, хотя она была вдвое меньше запрошенной у хозяев.

– Тогда проси аванс, – Сашка, в предчувствии выпивки необычайно возрадовался, – потом к Вовке пойдём.

Генка нырнул к соседям, выпросил денег на три бутылки, и они помчались к Котелкиным.

Ирина когда-то училась в одном классе с Сашкой и встретила его обрадованно-приветливо.

После коротких переговоров Володи с владельцами станков, четверка рванула на дело через магазин. Пират купил две бутылки и с напутственной речью отправил Богдана, Вовку и Ирину в лес. На выходе из магазина к ним прилепилась «Баба яга», засекшая спиртное, пилу 2кремлёвку» и топор в руках троицы. Пират остался в магазине, купить ещё пузырёчек себе.