Нетипичный атом общества

– Ну, рассказывай, где коня потерял?

Растерянный Котелкин непонимающе глянул на великовозрастного озорника:

– Какого коня, дядя Митя?

– Ты же Василий Иванович, почти Чапаев, конь всегда должен быть при тебе, или ты при коне.

До Василия дошел юмор древоногого насмешника:

– Мой конь ещё не успел вырасти, он пока что жеребёнком в стойле. Как наберёт рост и стать, я сразу на нём прискочу, даже с саблей, а сейчас некогда, тороплюсь.

– Э-эй, куда пошел? – Неуверенно крикнул Мамонт, растерянно глядя на «шефа».

Чело деревенского баламута нахмурилось:

– Мой возмущенный разум ещё не кипит, но уже перегревается. Постой с нами, окажи уважение, расскажи про учёбу.

–Да учёба, как учёба, анатомичка надоела.

– Плохо преподаёт?

– Это морг, анатомический театр, как у нас говорят. Человек с тонким нюхом, там задохнется сразу, а потом не сможет отличить кофе от горчицы. Недавно похожего на тебя дядя Митя разделывали, тоже без ноги. Я подумал сначала, что это ты, даже замутило слегка – до того похож, но тот чуть поменьше будет.

– Так, всё, иди, не прививай дурное настроение.

Митька кочегар не любил покойников и относился к ним хоть без суеверия, но с предубеждением.

Василий задумчиво двинулся своей дорогой. С неделю, не меньше, его одолевали мысли создать сплоченную тайную организацию, сколотить коллектив единомышленников и заняться… а вот чем заняться, он никак не мог придумать. Последние вечера он игнорировал даже скамейку с Людмилой, которая ждала его с каждым закатом солнца, дрожа от нетерпения. С ним случился последний приступ детства, навеянный романтикой Твена, Гайдара и Сетон-Томпсона…

Тем временем два пиратствующих злодея отловили Витьку Хитрова, который ходил полюбоваться издалека предметом своего обожания – Иринкой Давыдовой, учительской дочкой. Она, вместе с родителями усиленно вкалывала на посадке картошки, раздетая до купальника. Замечтавшегося Балона остановил окрик:

– Стой, инфекция! Сюда иди!

– Почему инфекция? Я не болею.

Митька брезгливо указал на штанину:

– А это что за сопля на коленке висит?

– Я против ветра сморкнулся, не заметил, как она прилипла.

– К тебе любое дерьмо при липнет, ты не обратишь внимания. Рассказывай, народ – он указал на Серёжку – желает знать, как у тебя дела?

– Учусь, скоро экзамены.

– Кому нужны твои экзамены. Девку себе завёл?

– Нет ещё, рановато.

– Эх ты, лапоть, вон их сколько подросло, одна страшнее другой, выбирай – не хочу.

Ну ладно, зима прошла без потерь, одно огорчает – чехи стали чемпионами Европы по хоккею. Что ты на это скажешь?

Витька пожал плечами – в его доме телевизора не водилось, а спорт не интересовал в принципе.

В проёме калитки показался Пират и Балона тут же изгнали, уцепившись за нового собеседника…

Василий сколотил-таки шайку, с целями и задачами которой решил определиться потом. В организацию на первом этапе входили четыре человека – Василий и Лёшка в качестве главарей, Вовка и Пашка Карташовы, как рядовые бойцы банды. Пашка, на редкость туповатый парнишка, доводился Котелкиным двоюродным братом и носил изначально фамилию Бельдягин, по отцу – Ивану, родному брату Тамары, их матери. Вовка, по странноватому прозвищу Сова, неглупый, круглолицый блондин с редкими волосами на голове, был сыном Василия Карташова, скромного и незаметного нового мужа редкостной дурищи Клавки. Он унаследовал отцовский характер и в боевики не годился ни по каким параметрам.

Василий здраво рассудил, что организация жидковата и провёл рекрутский набор с агитацией. Так попали в мафиозную структуру Сашка с Мишкой из дома, напротив Королёвых а, также, Виталик, по протекции своей сестры Людмилы.

Любой организации требуется за что-то бороться и иметь противников или врагов, тайных, или явных. Таковых пока не находили, а для начала объявили войну коту тёти Дуси, который и виновен-то ни в чём не был. Бедолаге коту стало доставаться на ровном месте. В него стреляли из лука и рогатки, швыряли кирпичами и били палками, часами лежали в засадах, поджидая многострадальное животное. Кот стал осторожен и прятался теперь с истинным мастерством хищника…

В километре от деревни, в насыпных валах, заросших берёзой и кустарником, вырыли большую землянку и организовали в ней штаб банды. Присутствие землянки ничто не выдавало, кругом росла крапива и трава. Вход замаскировали под стволом толстой упавшей осины. Метров в ста от главной базы, соорудили сторожевую землянку с охранным постом. Василий предложил:

– Соединим их телефонной линией, я видел в «культтоварах» на углу Советской и улицы Лейтенанта Шмидта два аппарата на батарейках. Стоят они шесть рублей с копейками, а кабель связистский где-нибудь найдём или выпросим, в крайнем случае – сопрём. Давайте скидываться, у меня денег нет, все уходят на сигареты, так что пример не берите, потом уже не бросите.

Денег ни у кого не оказалось. Лёшка растратил за долгую зиму кровно заработанное – часть отдал матери, остатки – брату на курево и дорожные расходы. Виталик промолчал о своих средствах с хитрой дипломатичностью, а что касается остальных, то у них отродясь не водилось финансов. Телефонию пришлось отложить до лучших времён.

Главный предводитель заставлял членов тайной организации наращивать мышцы, которые без того были изрядно накачены на огородах и копании землянок. Каждый подтягивался, приседал и отжимался. Ребята усиленно качали пресс, чтобы не бояться удара в солнечное сплетение и отрабатывали на деревянных щитах придуманный Василием тычок черенком штыковой лопаты в грудь.

Школьники, не входящие в корсарскую шайку, скоро почувствовали перемену в доселе робковатых ребятах, которые со смирением сносили раньше6 подзатыльники, пинки и тычки. Они стали давать сдачу, а им на помощь мчались остальные члены сообщества и заставляли задир умываться слезами, а то и кровью. Лёшка, к удивлению всей школы, устоял в борьбе с самим Славкой Быковым – отличником и главным силачом класса. Это про извело впечатление…

Предзакатное солнце склонялось к лесу за деревней Сазоново, когда вездесущий Витька Хитров со Славкой выследили расположение сельской шайки. Они долго лежали в зарослях молодого рябинника, наблюдая за бытом «подпольщиков», пока их не обнаружил часовой, по глупому смеху Балона. Минут через пятнадцать, после некоторых колебаний, они были приняты в сообщество.

Вскоре половина улицы состояла в организации. Учитель истории крупнотелый Николай Иванович Давыдов, по школьному прозвищу «Шальной», с усмешкой спрашивал:

– Что за масонская ложа завелась в наших пределах?

Сообщество распалось случайно и быстро. Василий, позволил каждому конфиденту выстрелить из ружья шестнадцатого калибра. На выстрелы к потайной землянке припёрлись Мамонт и Валерка Вихров, на днях уходящий в армию. Прислал их Митька, выяснить, что за пальба открылась за деревней.

На экстренном совещании решили временно приостановить деятельность.

Парадоксальным итогом оказалось то, что шайка из-за существенного пустяка разбилась на два лагеря, которые враждовали между собой до середины августа. Междоусобицу затеяли рядовые члены младшего возраста. Ребята постарше от подобной глупости устранились.

Василий просыпался по утрам с тяжелым чувством невыполненного долга и, не выдержав переживаний, перебрался в конце весенней сессии в Коломну, на улицу Зайцева.

Лёшка, неделю попереживав, вздохнул тяжко и взял привычный кнут в руки.

Организация распалась на день рождения последнего царя Николая II, накануне дня пионерии, а со дня битвы при Калке, с 31 мая, начались стычки бывших единомышленников, которые обычно проходили на резиновых дубинках…

Лето 1971 года оказалось последним для пионерского лагеря «Чайка» в Колычёве, а спустя семь лет закроется школа, в которой он размещался…

На главный деревенский праздник – Троицу, заявился в качестве баскака знаменитый гаишник Володя Шилкин, по-богатырски восседая на служебном «Урале». С ним дружили все без исключения водители Егорьевска и его окрестностей. По сути, этот огромный, под стать Константину Маковскому мужичище, являлся добрым выпивохой и использовал служебное положение в алкоголических целях. Всевозможные нарушители поили его круглый год. Выпить три (!) литра водки было для него делом не редким. Больше него могла выпить разве что гигантская Танька Турукина, но это совсем иная история…

Володя въехал на перекрёсток близ барака, остановился у скамейки с сидящими на ней Митькой, Мамонтом и Пиратом, брезгливо оглядел заляпанные грязью брюки с мотоциклом и ни к кому конкретно не обращаясь проворчал:

– Ну и дороги, лужа на луже.