Нетипичный атом общества

–Знаете, почему Бересту звание героя не дали? Я вам скажу.

– Кто такой Берест? – Поинтересовался учитель.

– Замполит из батальона Степана Неустроева, который изначально с Егоровым и Кантария лазил на рейхстаг и знамя крепить помогал к конной статуе Вильгельма. Другие флаги немцы сбросили, а ихний уцелел. Комбат Степан им высказал, что мол, знамя должно висеть над куполом. Кантария с Егоровым снова полезли наверх. Все порезались о битые стёкла. Егоров вообще чудом уцелел – под ним балка рухнула, а лейтенант Берест видать побоялся карабкаться. В итоге героями стали пятеро – три комбата, чьи солдаты штурмовали рейхстаг – Неустроев, Самсонов и Давыдов и два разведчика – Михаил Егоров и Мелитон Кантария. Кстати, через неделю к ним добавили Илью Сьянова, он был старшим сержантом и командовал ротой прикрытия, которая охраняла знаменитую группу.

– Старший сержант ротой командовал? – Удивился педагог.

– Ну да, при штурме Берлина младшие офицеры гибли без счёта, приходилось сержантам командовать. На первом параде Победы знамя так и не пронесли, капитан Неустроев, раненый и обожженный, не мог толком шагать (правая нога волочилась), а обгорелые руки не держали древко…

Частушечницы стали выдыхаться одна за другой и, исчерпав репертуар, уже повторялись. Вася всё наигрывал незамысловатый залихватский мотив. Митька что-то сосредоточенно соображал. Выждав паузу между куплетистками, он, глядя в упор на московскую гостью, безголосо, но с энтузиазмом пропел:

В пруду рыбка завелась

Люди замечали

Что ж ты девка раздалась?

Видно накачали.

Почти никто не среагировал на частушку. Откровенно говоря, мало кто понял, к кому относятся эти слова, да и сам текст по свадебным меркам, был более чем безобиден, но Таня, глянув строго на Василия, вырвалась из круга зрителей и торопливым шагом направилась к тёткиному дому. Тот нагнал девушку почти на перекрёстке, возле пиратовой избушки, недоумевая: что с ней случилось?

– Таня, подожди. Куда ты торопишься?

– Отстань Ты правда не понял ничего?

Девушка глядела отчужденно и, немного помолчав, укоризненно добавила:

– Дурачок, эта частушка про нас, точнее про меня, а ты, как лопух стоял и даже ухом не повёл.

– Давай я сочиню о нём по-быстрому, а ты споёшь. Пойдём назад, успокойся.

– Ты стихи умеешь писать?

– Немного.

– Тогда почему обо мне ничего не написал?

– Напишу, обязательно напишу.

Таня колебалась в нерешительности. Тем временем до парочки донесся вновь мощный баритон одноногого. Он не угомонился и спел второй ехидный куплетик:

Галька, лежа на пляжу,

Мнёт лохматую межу,

А люди удивляются:

«Чего она валяется?»

Последовало два холостых проигрыша гармони и звончайший голос Гали Безруковой выдал «ответку»:

Инвалидовы слова –

– Грязная блевотина.

Ты заткнись до Покрова

Хромая идиотина.

Раздался взрыв смеха, даже аплодисменты послышались.

– Проводи меня домой – Попросила Таня.

– Вечером выйдешь?

– Не знаю, посмотрим. Мне одной хочется побыть.

Тётка скептически встретила племянницу:

– Ты какая-то не в себе, не заболела?

– Голова болит, а так – нормально.

– Тогда сходи завтра в аптеку и купи таблетки от городской мигрени.

– Почему от городской?

– Потому, что сельской мигрени не бывает, разве что интеллигентики какие наедут.

К солнечному закату стих ветерок. В ночь обещали понижение температуры до трёх-пяти градусов. Танино негодование постепенно улеглось. Василий заискивающе бродил по улице туда-сюда, мотаясь как маятник и бросая с надеждой взгляды на глиняный домик.

На вечернюю скамейку собрались одетыми по-осеннему. Одна Людмила повыпендривалась немного в лёгком платье, но и она сбегала домой, возвратясь в куртке.

Василий явился с гитарой, надеясь задобрить Таню и развеять её дурное наст роение. Валерка Сёмин обучил его в своё время трём аккордам и кое чему ещё.

Людмила примостилась на краешек, к Гале, игнорируя привычку сидеть рядом с Таниным кавалером. Они долго шушукались, посмеиваясь время от времени.

Тётя Аня, надев телогрейку, подошла поближе к молодёжи и встала за малинником, навостря уши.

Нагретая за день земля стремительно отдавала тепло. Ясное звёздное небо предвещало серьёзную утреннюю прохладу. С Парковой улицы слышались грустноватые женские голоса, поющие «В жизни раз бывает восемнадцать лет».

– Сосед, подыграй нам на гитаре. – Обратилась Галя Безрукова к Василию.

– Какую мелодию?

Галя с Людмилой несколько раз подряд пролялякали мотив известной песни. Когда ритм и мелодия были сносно подобраны, подружки-интриганки негромко и задушевно пропели:

Я возле тополя