Ностальгии жителей Города-Дома

– Твою мать, – пробормотал Инженер, – твою мать.

Он достал телефон и позвонил Ирине – милой аристократично-бледной от недостатка солнца, как все люди этом месте, девушке, которую планировал сегодня вытащить из сметного отдела в клуб. Как и во всех старых домах в старом городе связь была отвратительной. Инженер походил по комнате, выбирая место поудачней и, найдя наконец такое возле шкафа, где связь ловилась аж на две полоски, увидел, что в нем за стеклом стоит какой-то скелет – позвоночник с ребрами, вроде из металла, покрытый ржавчиной.

– Охренеть, – пробормотал Инженер.

– Что?

– Ир, привет! Слушай, я сегодня на работе задержусь, но ты меня не теряй. Тут просто не получается вернуться вовремя.

– Тебя плохо слышно!

– Я в старом городе!

– Где?

– В старом городе!

Связь прервалась.

– Сраная работа, – сказал Инженер железным костям. Те вежливо промолчали.

– Я поселилась здесь через четыре года после того, как мы увиделись с тобой в последний раз, – говорила она, – Тогда еще не было никакого Города-Дома. Был самый обычный заштатный северный городок, вокруг которого в земле обнаружили столько полезных ископаемых, что ради их добычи сюда пригнали лучших геологов, архитекторов и строителей и потребовали превратить эту глушь в жемчужину. Они старались. Ты же видел старый город?

Он знал, что старый город сейчас был не таким, каким его рисовала в своем воображении Светлана: дома с лепниной, фонари, просторные улицы, максимально возможное благоустройство для Крайнего Севера. К тому же то, о чем она сейчас вспоминала – относилась к среднему периоду, тому самому, строительство которого она и застала сразу после переезда. Чуть позже город был весьма экономно расширен, настала пора унификации и однотипных панельных домов, тускло взирающих на асфальтированные дворы без детских площадок, домов, стоявших серыми камнями посреди пурги, занесенной снегами тундры и многочисленных труб – теплотрасс, водопроводов, канализации – все инженерное хозяйство лежало над землей в огромных кожухах и проходило гигантскими стальными змеями по городу, от одного завода к другому, попутно цепляясь к жилым домам.

– Мы ощущали себя тут, как на краю света. Только представь, – островок цивилизации, а вокруг бескрайняя пустошь, редкие деревья, болота… ничего нет, даже птиц. Все совсем не так, как на юге. И мы – последний осколок человечества…

Ему нечего было ответить, но он слушал, пока Светлана перескакивала с одного воспоминания на другое:

– А солнце! Помнишь, солнце садилось, и море из темного превращалось в ярко-зеленое! Ты еще говорил, что мы вечно будем вместе. А потом ушел. Почему ты ушел?

Он смотрел за окно, на солнце, которое, вот, только-только приподнявшись над небом, уже грозилось спрятаться за налетающими тяжелыми тучами. Здесь дули сильные пронзительные зимние ветра, принося с собой столько снега, что недолгое зимнее солнце даже в середине дня не всегда пробивалось сквозь него. Скоро начнется очередная пурга.

Что он мог ответить? Что тот, кто сейчас гладит ее по голове и тот, кого она помнила тогда – на самом деле не один и тот же? Он помнил все, о чем говорила Светлана, но это были не его воспоминания. Он не знал причин, по которым тот человек, что тогда гулял со Светланой, признавался ей в любви и обещал быть до последнего вздоха рядом, не выполнил своего обещания.

– Я тебя так любила, – говорила Светлана, – думала, ты будешь со мной до конца жизни. Короткие три недели знакомства и все, я была готова идти за тобой на край света. Поэтому, наверное, в итоге и приехала сюда, чтобы оказаться как можно дальше от этого разочарования.

Его пальцы погладили Светлану по щеке, она невольно вздрогнула.

– Тогда почему ты переехала сюда из старого города? – спросил он, – где есть я?

– Ты знаешь, я ведь тоже создавала Город-Дом, и было бы странно не поселиться, в итоге, в нем. Правда, с тех пор многое изменилось. Пару недель назад шла в поликлинику, что в четвертом секторе на восьмом этаже и думала, что здесь все как… ну как все сейчас – много рекламы на стенах, все люди, сплошь, такие… менеджеры. Те, кого мы раньше называли чинушами и бюрократами сейчас в почете, и молодежь на них равняется. И Город-Дом как будто сделан именно для них, а не для всех, как мы мечтали, когда его строили. Такое, вот, будущее.

– Кажется, буря начинается, – сказал Инженер, глядя в потемневшее окно. Во дворе по-прежнему никого. Где-то за пределами этого каменного мешка была жизнь, люди ездили на машинах, ходили в магазины. Пусть жизни в старом городе и оставалось немного, но она была. Здесь же, как в склепе, стояла тишина, нарушаемая лишь Слесарем, возившимся с трубой радиатора, да ветром.

– Боюсь затягивать чересчур плотно, – вместо ответа сказал Слесарь, в третий раз сходив на чердак, – вдруг сорвет.

Он заново доставал из сумки ремонтный комплект – ключи, половинки муфты, соединительные болты, прокладки и сухую тряпку, которой проверялось наличие протечек. Вроде бы на дворе век цифровых технологий, а все выглядело так, будто для слесарей время остановилось еще сто лет назад.

Сухая тряпка для проверки протечек!

– Угу… – неопределенно ответил Инженер.

– Ну да, будет пурга. Об этом еще утром сообщали. А что такое?

– Да просто автобус…

Слесарь понимающе кивнул, разглядывая ключи и выбирая нужный.

– Боишься не успеть добраться до Города-Дома? Есть же такси, они за деньги отвезут тебя в любую пургу. У меня есть номер телефона, если что. Доберешься, не переживай.

– Это же небезопасно, – сказал Инженер, – нам во время инструктажа говорили, что ехать по трассе во время пурги нельзя. Сильно ограничена видимость.

В окно ударил неожиданно прорвавшийся во двор особо сильный порыв ветра, в щелях пронзительно завыло.

– А у меня в инструкции по охране труда написано, что запрещается работать на неостывшей трубе. И что? Ждать несколько часов пока она остынет? – Слесарь посмотрел на Инженера, – да брось, ты откуда к нам приехал такой правильный?

– Из столицы.

– Бедняга. Ты что, серьезно думаешь, что инструкции по охране труда нужны для того, чтобы обезопасить? На самом деле, ты просто подписываешься в том, что тебе не станут платить страховку в целом ряде случаев, причем в самых опасных, наиболее вероятных. Вот, например, взять такую простую вещь, как каска. Знаешь, из чего делается каска?

– Пластик?

– Да, самый обычный пластик. Не армированный, иначе ее носить было бы тяжело. Так вот, если тебе на голову свалится плита на стройке, а ты будешь в каске, даже армированной, то это будет признано производственной травмой, и твоей семье, возможно, выплатят компенсацию, если конечно не признают, что ты специально ходил под плитой, которая может упасть. Но если окажешься без каски, то это однозначно будет признано смертью по не соблюдению правил безопасности, и твоя семья не получит ни копейки. Ты-то все равно не спасешься, сам понимаешь, но нюанс важный. Так и тут: можно действовать по инструкции, но потратить на это полдня. А можно действовать исходя из опыта и потратить гораздо меньше времени. Тебе как больше нравится?

Инженер не увидел связи между примером и текущей ситуацией, но не стал уточнять. Вместо этого спросил:

– А тебе еще долго работать?

– Работать пятнадцать минут, но после нужно выждать некоторое время, чтобы убедиться в том, что нет протечек, – сказал Слесарь.

– А ты можешь это сделать сам?

– В обход инструкции?

– Ну… типа того.

– Знаешь, четыре месяца назад меня лишили премии за то, что я установил кран взамен прогнившего на холодном водопроводе в одной из настоящих коммуналок – другом здании, помоложе. Некогда было ждать инженеров из Города-Дома, все заливало, люди сидели без воды, ну я и пошел им навстречу. А когда начальство приехало, то стало возмущаться: якобы я мог сделать что-то не то без их мудрого надзора; после мы поругались, я, естественно, оказался неправ и был наказан. Так что нет, сиди уж. Уедешь домой попозже, ничего не случится. Кстати, про клопов в диване я пошутил, они не живут там, где не живут люди: им же питаться нечем.

Инженер покосился на диван, но садиться пока не стал. Надо было выждать паузу, чтобы можно было сделать вывод, будто сел сам по себе, а не по указке Слесаря.

– Там скелет в шкафу. В буквальном смысле.

– Да, я знаю. Тут раньше жила одна женщина, занималась полями и искусственным интеллектом. И скелет – один из ее опытных образцов. Ну, то есть, то, что осталось от опытного образца.

– А ты откуда знаешь? – Инженер понимал, что обращаться к более старшему и опытному Слесарю нужно на «вы», но не собирался этого делать, чтобы окончательно не развеять иллюзию собственного руководства, Слесарь-то ему «тыкал».

– А я ходил на ее лекции, когда сам вел научную деятельность. Это сейчас я слесарь, а раньше был доцентом технических наук в области электромагнитных волн.