More blessed, who never new all that,
Who chilled his love by a departure,
The grudge– by gossip, and sometimes
With friends and wife could not hold sighs,
Who never suffered jealous torture,
Who did not play and never tried
His grandpa’s wealth to deuce confide.
XVIII
When we shall resort at a banner
Of wise and reasonable calm,
When passions and excitement fever
Will die, and we shall see just fun
In bursts of willfulness and passions,
Belated judgements and reactions, –
Not free of efforts and submissive
We, sometimes, would prefer to listen
To others’ rebel passions whirling.
It stirs emotions in the heart,
Like staying always in his hut
An olden crippled man is turning
Attention to the young men’s tales
Being forsaken for long days.
XIX
Зато и пламенная младость
Не может ничего скрывать.
Вражду, любовь, печаль и радость
Она готова разболтать.
В любви считаясь инвалидом,
Онегин слушал с важным видом,
Как, сердца исповедь, любя,
Поэт высказывал себя;
Свою доверчивую совесть
Он простодушно обнажал.
Евгений без труда узнал
Его любви младую повесть,
Обильный чувствами рассказ,
Давно не новыми для нас.
XX
Ах, он любил, как в наши лета
Уже не любят; как одна
Безумная душа поэта
Еще любить осуждена:
Всегда, везде одно мечтанье,
Одно привычное желанье,
Одна привычная печаль.
Ни охлаждающая даль,
Ни долгие лета разлуки,
Ни музам данные часы,
Ни чужеземные красы,
Ни шум веселий, ни Науки