Молодость

Сальваторе пренебрег лечением, но, не желая беспокоить Бьянку, соврал:

– Да, с утра намазался.

– Хорошо. Сам знаешь, спину лучше не запускать, Тото.

– Знаю… Ты так и не сказала, как твои дела?

– Да какие у меня дела, Тото – цветы, книги и старость.

– Как поживают Франческо и Роза?

– Ческо пишет, что все хорошо. Обещает приехать следующим летом в гости. Я вот хочу предложить ему прислать Луку и Бьянку на Рождество, но как-то не решаюсь.

– Почему?

– Боюсь немного. Не хочу быть для них скучной бабушкой, к которой они будут приезжать только по указке родителей. К тому же Рождество, это все же семейный праздник.

– Ты вообще-то тоже их семья, дорогая.

– Так Ческо и зовет меня перебраться к ним в Милан, а я не хочу бросать дом. Хотя, может на Рождество и имеет смысл съездить.

– Тоже вариант. А Роза?

Бьянка потемнела лицом:

– А Роза не пишет, что все хорошо. Последнее, что я от нее получила, это письмо о том, что Билли закончил школу и поступил в… как они это называют?.. Колледж! Это было в начале лета. Я с тех пор отправила уже три письма…

– Сочувствую, дорогая.

– Не стоит, Тото. Я все понимаю. Это грустно, но повзрослевшим детям не нужны родители.

– При чем здесь нужда? Как насчет заботы и самой банальной вежливости?!

– Да ты-то от чего так распалился, Тото? Дети вырастают и покидают родительский дом, так стало не сегодня и даже не вчера, так было всегда.

Сальваторе обратился к себе: «А чего это действительно я так распереживался?» Ответ был прост, но изрядно удивил самого Кастеллаци:

– Просто я не хочу, чтобы ты провела Рождество в одиночестве.

Бьянка улыбнулась:

– Тогда ты приходи!

– Хорошо, постараюсь.

Бьянка начала убирать со стола и возиться с кофе, отмахнувшись от слов Сальваторе о том, что это подождет, а равно и от его помощи. Через полчаса они перешли в уютные старинные кресла, которые, казалось, даже пахли не ветхостью, а самим временем. Разомлев то ли от вина, то ли от сытости, то ли от ощущения дома, Сальваторе завел беседу о своих делах:

– Знаешь, дорогая, я встретил за последнее время двух удивительных молодых людей.

– Что же в них такого?

– Парень просто привязался ко мне, когда я ужинал. Узнал меня, представляешь? Меня лет десять никто не узнавал.

– Тебе было приятно?

– Ты же знаешь, что нет – я никогда этого не любил. Он буквально заставил меня говорить о кино. А уж когда заставил… Я такого интереса не испытывал уже много лет. Умный, внимательный, он до одури влюблен в кино, прямо как я в его возрасте.

– В те годы это было труднее, Тото…

– Глупости, Бьянка! Настоящая, искренняя увлеченность, это всегда тяжело. Кроме того, я не был вынужден работать на заводе полную смену перед тем, как пойти в кинотеатр.

– А ты, кажется, влюблен!

Кастеллаци не сдержал улыбку – выпады Лукреции были непрестанны, а потому, к ним быстро вырабатывался иммунитет. Уколы же Бьянки Коскарелли были редки, но зато почти всегда достигали цели. Сальваторе прикинул, как половчее выпутаться из этой несложной шутки:

– Я немного староват для подобных экспериментов, дорогая.

Бьянка откинула голову на спинку кресла и засмеялась. Через паузу Сальваторе продолжил:

– Кроме того, меня подкупает в нем его наивное левачество. Ему даже удалось пару раз задеть меня этим, а такое случается нечасто. Даже интересно, когда он разочаруется и что станет тому причиной. Я, представь себе, водил его на кальчо, чтобы показать, как устроен мир – чувствую себя нудным школьным учителем.

– На Лацио?

– Ну да.

– Ты всегда ценил хорошую шутку, Тото – левака на Лацио вести. Он не пытался бежать?

– Пытался, даже несколько раз, но интересно ему было более, чем отвратительно. Это-то меня в нем и подкупает!

– А кто еще из римской молодежи смог тебя впечатлить?

Сальваторе неожиданно для самого себя смутился и сделал большой глоток вина. Отчего-то ему было стыдно признаться Бьянке в том, что он посещает публичный дом, даже не смотря на специфические отношения Кастеллаци с тамошними работницами. Наконец, он не выдержал, ничего, в общем, не требовавшего взгляда подруги, и начал говорить:

– Одна совсем юная девушка. Она напомнила мне Катерину.

Бьянка заглянула ему прямо в глаза. На ее губах застыла улыбка, но взгляд был полностью серьезен. Сальваторе выдержал паузу и продолжил говорить:

– Я иногда хожу в «Волчицу». Ты слышала об этом заведении?

Бьянка кивнула, доливая себе из кофейника. Сальваторе показалось, что ее ничуть не удивила эта новость.

– Я никогда не сплю с работающими там девушками. Мне кажется, что это было бы слишком…

– …Смешно?

– Да, именно! Мне просто нравится общаться с ними, узнавать об их делах и волнениях, понимать их характеры. Платно и по часам, без всяческих последствий.

– А ты еще о моем одиночестве беспокоишься, Тото…