Небо нашей любви. Часть первая

В тот момент Краснов был уверен, что это просто опасения старого еврея, изжившего ум в борьбе за выживание в условиях развитого социализма. В его голове никак не укладывалось то, что сказал Моня.

Разве мог Гитлер напасть на Советский Союз, когда связи между государствами набирали обороты дружбы и взаимного сотрудничества, думал Валерка, зная об отношениях СССР и Германии. Отец постоянно рассказывал, что неоднократно на завод приезжали немецкие специалисты и офицеры Люфтваффе. Они с любопытством знакомились с технологией и новейшими образцами военных самолетов создаваемых на отцовском заводе. Участвовали в учениях и даже играли в футбол в дружеских встречах. Нет, войны не должно было быть! К такому мнению пришел Краснов – младший и возвратился в мир учебников и всевозможных военных наставлений.

Глава пятая

Неожиданная встреча

В один из таких дней конца мая или начало июня, отец как— то неожиданно позвал Валерку с собой на работу. Только в машине тот узнал, что по очередной договоренности с наркоматом обороны на завод прибывала партия экскурсантов из самой Германии. Эта весть обрадовала его до самых корней волос. Отец, зная увлечение сына в изучении немецкого языка, не мог оставаться к этому равнодушным. Ему хотелось, чтобы Валерка на практике проверил свои знания и вышел в свет, как это было принято в интеллигентных семьях.

– Валера, ты на завод со мной поедешь, – спросил отец.– К нам сегодня немцы приезжают, будут с нашей заводской командой в футбол играть. Может и ты сыграешь с ними если конечно захочешь…

– Конечно хочу, – ответил Валерка, радуясь словно ребенок.

Не знали тогда, ни Леонид Петрович, ни Валерка, что ровно через год и один месяц, эти стройные, холеные германские летчики будут бросать бомбы на их Смоленск. На этот завод. Будут убивать мирных жителей: детей, стариков, а после очередного рейда, будут за чашечкой кофе и рюмкой французского коньяка хвастаться о своих «победах» над большевиками в кругу таких же, нацистских выродков.

Валерка вместе с отцом приехал на завод к десяти утра. До встречи с гостями заводской футбольной команды было около двух часов и ему пришлось все это время шляться по цехам следуя за отцом. Краснову младшему казалось, что время тянется, словно оно сделано из авиационной резины, с помощью которой в небо запускают планер, но станки, рабочие и цеха с продукцией уводили от чувства ожидания.

Ближе к полудню ворота завода со скрипом открылись и на территорию режимного предприятия, пуская клубы бензинового дыма, въехал заводской автобус с группой немецких офицерами летчиками, которые, не скрывая интереса, смотрели в окна. Буквально час назад «Юнкерс» Ю— 52 приземлился на аэродроме «Смоленск Северный», который завод использовал для своих производственных нужд.

Сгорая от любопытства Валерка, подошел к группе встречающих, и встал рядом с отцом, чтобы лучше рассмотреть летчиков знаменитого легиона «Кондор». Холеные хозяева Европы, вальяжно покидали автобус и строились в шеренгу, перед руководством и рабочими завода, которые как подобает русским традициям встречали гостей хлебом и солью.

Запах дорогого одеколона вперемешку с дымом сигар, ударил в нос. Это было непривычно для советских людей, и этот факт больше всего засел в голове Валерки.

– Гутен таг, —сказал Валеркин отец и подал команду заводскому оркестру, который ко дню прибытия немцев разучил один из торжественных немецких маршей. Немцы улыбались, протягивали руки, для рукопожатий, и как—то неестественно позировали немецкому фотографу в военной форме. Он щелкал фотоаппаратом и что—то говорил про русско – немецкую дружбу, показывая большой палец.

– Господа офицеры, вы находитесь на территории тридцать пятого смоленского авиационного завода. Здесь мы производим моторы для наших истребителей И— 16 и МИГ— 3— 3, а также для нового штурмовика ИЛ— 2, – сказал директор. Прошу вас пройти в заводской клуб, где состоится торжественная часть нашей дружественной встречи.

Многие немецкие летчики уже были знакомы по Испании с советским самолетами. Но после того как в их авиационном парке появился «Мессершмитт БФ— 109», советские самолеты стали значительно уступать инновационным технологическим самолетам немецкого производства. Летая в составе легиона «Кондор», они уже давно опробовали наши «Ишаки» на убойность, и хорошо знали, как красиво горят русские деревянные самолеты если их расстреливать из пулеметов MG—7,92 мм.

Молодой немец в звании фельдфебель, который фотографировал своих сослуживцев выбирал моменты и старался заснять заводские корпуса и стоящую под навесом продукцию, но как только он наводил свою «Лейку», неизвестно откуда появлялись странные люди в серых костюмах и широкополых шляпах, которые вставали перед фотоаппаратом, и всячески мешали немцу нажать на спусковую кнопку.

– Валера, скажи этому немцу, что фотографировать завод, цеха и продукцию запрещено, это является государственной тайной. Если он будет продолжать фотографировать, то эти ребята из НКВД просто отберут фотоаппарат и засветят ему пленку, —сказал отец.

Валерка кивнул головой в знак согласия и продумав предложение, выдал на немецком то, что просил отец.

– О, юнге, ты не плохо говоришь на немецком, —сказал фельдфебель. Я прекрасно понимаю что это секретно. Не волнуйся, передай своим господам большевикам, что я больше не буду.

– Меня Валерий звать, —сказал Краснов по—немецки.

– А меня— Франц—Йозеф Нойман, – представился немец по— русски, вызывая удивление. Он козырнув рукой в черной кожаной перчатке и молодцевато, словно юнкер, щелкнул каблуками хромовых сапог.

– А я майор РККА Краснов Леонид Петрович, – сказал отец. – А это, мой сын Валерий, ответил он немцу.

Валерий подал свою руку, и фельдфебель, сняв перчатку, пожал её скрепляя знакомство. Он похлопал Валерку по плечу, и сказал:

– У тебя неплохой немецкий…

– А у вас неплохой русский, —сказал Валерка.

– Я русский… Русский по матери… Вернее в моих жилах тоже течет славянская кровь. Моя мать когда—то после вашей революции вышла замуж за инженера Ноймана и уехала с ним в Германию оставив страну советов.

– Признаюсь честно, я рад нашему знакомству, господин фельдфебель, —сказал Валерка по—немецки. —Моей задачей была проверка знаний немецкого языка.

– Превосходно, —сказал летчик. —Можешь не переживать у тебя, хороший немецкий. Если ты когда—нибудь будешь в Германии, ты вполне сможешь общаться. У тебя берлинский акцент..

– У меня есть хороший учитель, – ответил Валерий. – Я хочу, как и мой отец, поступить в военное авиационное училище. Я обязательно, буду военным летчиком, как вы Франц.

– Это очень похвально! Мужчина должен быть настоящим воином! – сказал фельдфебель, и вновь одобрительно похлопал Валерия по плечу. Йозеф достал из кармана две сигары в странных алюминиевых футлярах, которые в Советской России были тогда еще в диковинку, и подал одну его отцу —майору Краснову. Другую он хотел было закурить сам, но крепкая рука остановила его.

– Господин фельдфебель, вы извините, но на территории нашего завода курить запрещено. – У нас для этого есть специальные места.

– О, я, я! Я понимаю – хорошо! У меня дурная привычка курить, – сказал он, держа сигару во рту. Так и ходил молодой летчик по цехам завода, с незажженной сигарой. Валерка, словно собачонка неотступно бегал за немцами сзади. Он ловил каждое слово, каждую интонацию и, переварив её в своей голове, складывал на невиданные полочки своей памяти.

По немцам было видно, что они чувствуют себя вполне уверенно и даже где— то нагловато. Летная форма, галифе, зеркальные хромовые сапоги завораживали своей безупречностью и каким— то военным немецким шармом.

Выступая в заводском клубе перед рабочими и летным составом испытательной эскадрильи, Франц —Йозеф Нойман, расстегнув китель, который украшал «Железный крест», рассказывал, как еще совсем недавно в бою с Бельгийскими летчиками, он за один вылет одержал две победы. Вот за этот подвиг он и получил свой первый крест, которым очень гордится.

Тогда еще никто в СССР не мог предположить, что уже через год отношение к немцам изменится до— наоборот. Все эти нацистские побрякушки, вся эта безупречная форма будет олицетворением настоящего зла и всеобщей народной ненависти. Даже молодой фельдфебель Франц —Йозеф Нойман, ставший для Валерки Краснова объектом восхищения и подражания, в одно мгновение превратится из героя в матерого преступника и заклятого врага. Но это еще будет, а пока немцы и русские играли в футбол. Ничего не предвещало осложнение обстановки между двумя великими народами, которые уже через двенадцать месяцев будут смотреть друг на друга через прицелы пушек и пулеметов.

Футбольный матч, в плане встречи немецкой военной делегации, был самым зрелищным и самым интересным моментом немецко— советской дружбы. Немцы, облачившись в бутсы, черные трусы и красные майки с нацистским орлом на груди, выглядели впечатляюще на фоне черных трусов, голубых футболок с золотым пропеллером на груди и надписью «САЗ» с красной звездой над буквой «А». По уровню игры и индивидуальному мастерству, смоленские заводчане ничуть не уступали немцам, а в некоторых моментах даже имели приемлемое преимущество. Два тайма на поле шла азартная и в тоже время технически интересная игра. Команда смоленского завода все же вырвала победу со счетом 2— 1. Заводчане на последней минуте с пенальти забили победный гол.

После окончания матча, каждый немецкий летчик получил заводской вымпел, а те в свою очередь подарили заводчанам красные флажки с черным и ненавистным пауком гитлеровской свастики.

– А это тебе мой юный друг, – сказал Франц —Йозеф Нойман.– На, держи! Это тебе подарок от дядюшки Геринга. Немец улыбнулся и бросил Валерке кожаный мяч.

– Огромное спасибо! – ответил Краснов по— немецки.

В эту секунду сердце паренька забилось с невиданной силой. Оно, словно масляный насос гнало по венам кровь, которая отдавала в висках монотонными ударами.

Мяч был кожаный. Его лакированные бока даже после такой напряженной игры не утратили своего первозданного зеркального блеска и сияли лаковым глянцем. Этот подарок был как никогда, кстати, и открывал перед его друзьями перспективы большого и настоящего футбола.

По окончании дружеской встречи заводской фотограф, собрав немецкую военную делегацию, запечатлел участников дружественной встречи обе команды на долгую память.

Разве мог тогда Валерка подумать, фотографируясь с немецкими асами, что совсем скоро каждый из них превратится в его личного врага. Разве мог он тогда подумать, что он, простой русский паренек из Смоленска, будет наводить на этих господ настоящий ужас. Разве мог он тогда представить, что судьба военного летчика вновь сведет его с этим Нойманом, и он лицом к лицу встретится с ним уже не на футбольном поле, а в пылающем небе войны.

Глава шестая

Подарок

На следующий день, после того как немцы улетели обратно в Германию, Валерка пришел на поляну, где бушевали футбольные баталии. Ребят не было. Спрятав «пузырь» в тряпочную сумку, Краснов развалился на длинном бревне, которое лежало рядом с поляной еще с каких— то древних времен. Весь его ствол давно был изъеден короедом, а голая и почерневшая от времени древесина было отшлифована до зеркального блеска ребячьими задницами, которые целыми днями восседала на нем, словно на трибуне стадиона.

– О, глянь пацаны, а Красный на «трибуне» развалился. Наверно, загорает? – сказал Синица первым увидев своего друга.

Валерка лежал неподвижно, скрестив ноги. Его кепка была натянута козырьком на глаза, и он делал вид, что дремлет.

– Эй, Красный, проснись, нас обокрали! – крикнул Синица, и вся компания заржала, реагируя на его остроумие.

– Что ржете!? Дайте полежать спокойно, – ответил Валерка, сдерживая себя от желания показать новый мяч.