Ростерия 1

– А у тебя абсолютно ко всему находится оправдание, да? – прищурилась Олеся. – Ничего уже не поделаешь, я потороплю отца, и сразу же по приезду обратно ты хорошенько обмажешь своё лицо той новой мазью, её многие хвалят…

– Олесенька, мы с детьми и Николаем решили, что было бы неплохо нам всем посмотреть картинную галерею. Ты не против?

– Нет, конечно, Олечка, но только если это займёт немного времени, ты же помнишь, мы спешим. Точнее, спешили, до того, как ты нас познакомила со своей чудесной кухней!

Лихоборова кокетливо заулыбалась, а Елизавета задумалась, когда толстая хвастливая инфекция успела подняться по социальной лестнице аж до Олечки. Мать тем временем схватила обеих дочерей за руки и повела за собой.

– Мама, я не хочу! У меня ноги болят, лишний шаг ступить больно, – упиралась старшая.

– Больше я тебя одну без присмотра не оставлю, если не умеешь ещё вести себя, как взрослая.

– Но, мама, я обещаю тебе, что ничего не случиться! Я буду сидеть на одном месте и ждать вас, не нравятся мне картины, – заныла та, и Олеся замешкалась.

– Вы успеваете за нами? Вас подождать? – предложила впереди идущая хозяйка поместья.

– Нет-нет, мы уже бежим, не беспокойтесь, – и, шепнув напоследок Лизе «Ни звука чтобы!..», последовала с Санькой за остальными.

Старшая девочка еле-еле сдержала задорный и глупый позыв крикнуть «Второй раз допускаешь ту же ошибку!». Она подождала, пока стихнут голоса, и снова вышла в коридор, с изяществом, отклонив колени в сторону и вытянувшись стрункой, села на уже знакомые ступени. Дежавю – красиво звучит. Лизавета точно не помнила значение, но хотела, чтобы данное слово сейчас было к месту. Если в правильном свете представить всё случившееся у себя в голове, то словно происходит что-то загадочное и важное: белокурая Лизавета, переплетая тонкие алебастровые пальцы, с напряжением вглядывалась серебристыми глазами в пустоту, ожидая кое-кого… А если ещё и «дежавю» добавить, совсем хорошо получится. Размышления бесцеремонно прервала девчонка официантка.

– Почему ты не рассказала про меня?

– Ты же сама говорила, премии лишат, всё тому подобное, – небрежно пожала плечами блондинка.

– Нет! Я знаю, почему ты так делаешь! – Лиза удивлённо обернулась на вспыхнувшую горничную. – Чтобы выставить меня виноватой, или чтобы я оказалась в долгу. А я не люблю быть в долгу! Расскажи обо мне Ольге Викторовне, прямо сейчас!

– Не хочу, – отодвинулась от рыжей Елизавета. Настоящее помешательство!

– Расскажи!

– Да не хочу я! – тоже повысила голос Заболоцкая и отодвинулась ещё больше.

Кажется, Сонька, так её зовут успокоилась, замолчала и с хмурым видом опустилась рядом. Какое-то время девочки сидели в тишине, не двигаясь. Лизавета внезапно тихо зашипела и сбросила обувь. Служанка побледнела, когда соседка стала растирать фиолетовые от кровоподтёков пальцы. Неожиданный толчок в плечо заставил блондинку вздрогнуть и повернуться: рыжая девчонка протягивала ей хлопковую подкладку, которую часто использовали в качестве пластыря.

– Больше не буду у тебя в долгу, – хмуро объяснила та.

– Это мы ещё посмотрим, – беззлобно ухмыльнулась Заболоцкая и взяла мягкую ткань, обматывая ступни.

– Ты здОрово дерёшься, – заметила после небольшой паузы юная официантка.

– Ты тоже.

– Я имею в виду, для дворянки. Я-то думала, вы все такие воспитанные, нежные.

– Разочарована? – Соня отрицательно мотнула головой, заулыбавшись, и Лизавета продолжила. – А на самом деле, я лучший боец в школе!

– Говорю же, зазнайка!

– Тебе мало показалось? – сурово сдвинула брови Лиза.

– Нет, тебе мало. А я Соня, Кунжутова, – очевидно, предложение знакомства с её стороны было равносильно предложению мира.

– Как кунжут, – поддразнила её блондинка. – Меня зовут Елизавета.

– А фамилия?

– Заболоцкая, – самодовольно выговорила Лиза.

– Сочувствую, – искренне пожалела её рыжая девчонка.

– Что?! Я не жалуюсь, мне моё имя нравится целиком!

– А, да? Извини, – и опять, ни грамма шутки. Блондинка долго серьёзно смотрела на соседку, а потом громко рассмеялась.

***

– Ого, и вы сразу подружились? – не выдержала и вскрикнула Саша.

– Ты перебиваешь, – строго осадила сестру Елизавета.

– Не ворчи, мне нужно скорее услышать!

– Ох, не то, чтобы сразу, но мы стали часто видеться. Ты же помнишь, я тогда часто вынуждала родителей взять меня с собой.

– А потом пропадала на полдня, – кивнула Сашка. – Вы где-то прятались?

– Да, в левом крыле особняка, на заброшенной кухне. Не спрашивай, откуда у моей подруги ключи, там мутная история с каким-то поварёнком Иваном и мылом… А потом она сдала экзамен и перевелась к нам в лицей. Счастливый конец.

– То есть вы регулярно общаетесь? Невероятно.

– Что невероятно для тебя? Ты не думала, что у меня есть друзья? – прыснула Елизавета. Санька тоже посмеялась, но осторожно и стыдливо – после разрыва с ребятами именно так она и думала.

– Обыкновенные люди сразу рассказывают о своих приятелях.

– А я необыкновенная, – выпятила грудь вперёд девушка.

Относительную тишину прервал шорох, сонные голоса, скрип лестницы (на самом деле она и не думала скрипеть) и позже – едва слышимый треск поленьев в мехкамине на первом этаже.

– Мама с папой проснулись, – констатировала факт Саша.

– Александра! Лизавета! Подъём, – звучный бас отца за секунду поднялся по ступенькам до третьего этажа.

***

Утро было настолько раннее, что солнце ещё не успело проснуться, и пейзаж вокруг хозяйского дома имел вид однообразного серого марева с редкими завихрениями, словно на глаза упал плотный тюль. Едва зрение находило лазейку и какой-то предмет принимал знакомые очертания, как вновь расплывался и уже казался совершенно иным. Особняк же, изначально цвета предрассветного сумрака, бодрствовал, ведь из его окон лился ласковый свет живого огня.

– Вот гнусность! – после главный повар добавил пару смачных эпитетов. – Я и так бегал как белка в колесе из-за приёма! Думал, хоть выходной дадут!

– Не злитесь, – примиряюще погладила толстяка по руке первая официантка. – Здесь никто не выспался.