Ростерия 1

– Какие вы слова знаете нехорошие, – раздалось певучее сопрано за соседней дверью. – Саша придвинула комод со своей стороны, так что теперь возникает вопрос: кто из вас закрыт?

Заболоцкие старшие метнулись вправо, вдвоём сдвинули массивную щеколду и ворвались в комнату старшей дочери, к счастью, не догадавшейся так же выстроить изнутри баррикады. Лизавета лежала поверх одеяла, неестественно выпрямившись, закинув босые ступни на спинку кровати и даже не повернув головы в сторону визитёров. Нетронутый ужин (на самом деле пару минут назад принесённый) стыл на тумбе. Мама жалостливо опустилась на постель.

– Мы тебе газету принесли, – хрустящая бумага приземлилась рядом с едой.

Лизавета вздохнула тяжело и повернулась к женщине спиной. Лопатки и позвонки горбинками с упрёком выпирали через тонкую ткань платья.

– Мы, пожалуй, завтра утром зайдём, – произнёс Николай, взял жену за плечо и вывел из спальни. Какой смысл в односторонней беседе?

***

Первое марта. Худший день в году. Именно так подписала в календаре кривым почерком женщина, еле державшаяся на ногах после бессонной ночи. Её муж тоже выглядел не лучшим образом – одетый в серый официальный костюм, с измятым галстуком и тёмным пятнышком на туфлях, он пил вторую порцию кофе. Сегодня Заболоцкие собирались нагрянуть в гости ко всем знакомым Осведомителям, следователям и градоправителям, чтобы заручиться их поддержкой и снова нанести визит Королевскому Двору.

– Если бы император услышал нас и пообещал утихомирить разбушевавшихся детей, то мы бы сразу выпустили девочек, – возмущалась Олеся. – Верно же?

– Узнать бы, кто курирует нашу несовершеннолетнюю банду, – туманно отозвался мужчина.

– Ты меня не слушаешь? – нахмурилась она.

– Я предлагаю навестить девочек прямо сейчас, – подтвердил догадку жены Николай, поставил опустошённую чашку на стол и широко зашагал к лестнице.

Супруга едва ли поспевала за ним. Поднявшись на второй этаж, они без особой надежды встали у ближайшей двери, сняли задвижку и налегли.

– Как же она похожа на Лизу. Такая же упрямая! – выпустила пар женщина. – Я никогда не думала, что это будет меня так раздражать.

– Ей нужно время, чтобы остыть, – мягко возразил отец. – Возможно, Санька и понятия не имела о происходящем. Но из-за Лизы мы перестраховываемся.

Олеся подняла руки, сдаваясь, и перешла к другой двери.

– Предупреждаю, – с угрозой начала мама, пока Николай прислонял тяжёлый засов к стене, – если ты взяла с Саши пример…

Но стращания не пригодились – створка гостеприимно распахнулась настежь от одного касания. Не ожидавшие подобного родители с улыбками прошли внутрь.

– Доброе утро, принцесса. Надеюсь, сегодня ты настроена благожелательнее…

Отец застыл с открытым ртом, не договорив слова, жена его полностью отражала его позу и выражение лица. Выглядели они довольно комично, но самим им было не до смеха. Ведь они увидели, что комната их старшей дочери абсолютно, полностью и определённо пуста.

– Лиза! – кричала в ужасе мать, хлопающими движениями проверяя постель, заправленную с наглой аккуратностью.

– Лиза! – вторил ей отец, ощупывая каждый угол спальни и десятый раз заглядывая в миниатюрную тумбочку. Всё напрасно. Супруги кружили по помещению, сталкиваясь, ругаясь, болезненно всматриваясь в каждую точку.

– За шторой! – осенило женщину. – Мы ещё там не искали!

Они бросились к окну, почти сорвав занавески вместе с карнизом – скажи им сейчас кто о возмещении ущерба, тотчас бы получил между глаз от этих воспитанных, обученных этикету людей.

– Ты кого-нибудь видишь? – напряжённо спросил Николай, на всякий случай прощупывая стены

– Да. Тебя.

Олеся стукнула кулаком по стеклу, благо, крепкому, и метнулась в другую сторону. Зашипела, обнаружив, что подол платья почернел от сажи. В очередной раз она обратила внимание на взметнувшуюся угольную пыль, особенно густым слоем осевшую около камина с развороченной оградой. До последнего супруги игнорировали погром, но вдруг женщину осенило. Идея была совершенно безумная и оттого наиболее правдоподобная.

– Коленька, – осторожно дёрнула мужа за рукав. – А ты не думал, что наша изобретательная Лизавета могла… – и ткнула пальцем в потолок. Николай вник в слова жены мгновенно («Значит, тоже предполагал подобное»), но стал активно отрицать:

– Залезла в печь, забралась на крышу по дымоходу, спрыгнула с высоты четвёртого этажа, не повредила себе при падении ни единой конечности и сбежала, никем не замеченная? Вздор!

Мужчина сердито выдохнул, уперев руки в бока. Потом Заболоцкие переглянулись и одновременно выбежали из комнаты, опережая и отталкивая друг друга. Помещение опустело. Хотя нет, не совсем. Тем временем Лиза, уцепившись руками и ногами в каркас высокой кровати и прижавшись к её основанию всем телом, красная от натуги, наконец позволила себе разжать пальцы и рухнула на пол. Она протяжно охнула, выкатилась из-под мебели и подула на дрожавшие ладони.

– Нельзя было быстрее обыск заканчивать? – проворчала она, с трудом поднимаясь на ноги.

Немного отдохнув от продолжительной физической нагрузки, девушка с гордостью посмотрела на пепел, небольшими завихрениями перемещающийся по комнате. Фиктивные доказательства побега она когда-то подсмотрела в Сашиной книге и сейчас с удовольствием думала, что чтение – не такое бесполезное занятие. Ведь спектакль был не напрасен – прямо перед Елизаветой её заслуженная награда: поскрипывающая дверь, в спешке позабытая и незакрытая. Свобода. Блондинка радостно взвизгнула, быстро сменила домашнюю обувь на тёплые сапоги, схватила накидку и выбежала в коридор. Сощурилась от непривычно яркого света, сориентировалась и бросилась к ступеням, по дороге постучав в Сашкину створку и отперев её. Заболоцкая почти соскользнула с перил, пропустила мимо ушей озабоченные оклики Ирмы и её брата. Услышав топот за спиной, ускорилась, нырнула влево, плечом толкнула ворота и выскочила на улицу. Оглянулась – хозяева гостиницы с намерением схватить бывшую пленницу, гнались следом. Лизавета ойкнула, на бегу набросила шаль и уже через две секунды оказалась за территорией негостеприимного дома. Дворянка заметалась – куда идти? Признаться, девушка растерялась: она не планировала такое дерзкое дезертирство – её идея не выходила за пределы освобождения, но сейчас становилось понятно, что если Лиза не хочет снова сесть под замок, но уже с более жестокими условиями, то она должна спрятаться где-нибудь и переждать бурю вплоть до шестнадцатого марта, если память её не подводит. И ребят следует натолкнуть на путь истинный. Не место детям на войне! Елизавета выбилась из сил и согнулась пополам, уперев ладони в колени. Внезапно её поразило странное обстоятельство: главная улица впервые за всё время Лизиного пребывания здесь опустела, обезлюдела. «Розыгрыш? – мнительно обозрела всё вокруг Заболоцкая средняя и в тот же миг хлопнула по лбу ладонью: Шляпа! Сегодня же День Весны, все горожане собрались на площади перед дворцом». Блондинка уже пошла в обратном направлении, когда приметила объёмную расплывчатую фигуру, плывущую по тропинке и скрывающуюся в тени деревьев. Сама не зная, зачем, девушка покралась следом, почти сливаясь с еловыми стволами. Неизвестный направлялся на праздник. «Прекрати немедленно! – приказала себе дворянка, продолжая слежку за странным прохожим: Каждый второй здесь живущий идёт полюбоваться на торжество. Бедный мужчина запоздал немного, по личным причинам. Останови шпионаж!» Но, увы, ноги сами плелись за громоздким человеком в мантии. И вдруг небо вознаградило её подозрительность: гражданин резко остановился и юркнул за сосны, а Елизавета едва успела спрятаться и предотвратить собственное обнаружение. Она внимательно обводила глазами лес вокруг, когда от ближайшей пихты отслоился тонкий силуэт. Угловатый и длинноногий. Принадлежащий подростку.

– Павел Петрович, – почтительным шёпотом обратился мальчик к плащу, и это единственное, что удалось различить Заболоцкой. Последующий короткий, но, видимо, содержательный диалог вёлся очень тихо, не более двух минут, после чего юноша кивнул, пообещал «не подвести» и затерялся меж деревьев. Мужчина же вернулся на дорогу, капюшон спал с его лица…

– Евгений Витальевич?! – девочка стояла посередине тропы, шокированная, с округлившимся ртом.

Учитель политологии раздосадованно выдохнул, но изумлённым не выглядел. Преподаватель взирал на девочку, от его разведённых плеч исходила уверенность, широко расставленные ноги крепко держали их обладателя, глаза утратили отвратительную сахарность и блестели сталью. Он вообще перестал быть похожим на самого себя. Волосы, разумеется, не отросли, но даже круглый череп демонстрировал мужество. «Какие неожиданные метаморфозы делает с людьми обычный плащ», – давалась диву Лиза.

– Что ты здесь делаешь? – равнодушно спросил мужчина. – Разве ты не должна развлекаться на празднике Весны?

Девушка молчала, так как не знала, что сказать, а мямлить и путаться в онемевшем от шока языке гораздо хуже, чем не отвечать. Она бы с удовольствием поучаствовала в мартовском представлении, если бы чьи-то домыслы не заставили родителей принять крайние меры.

– Я не смогу разговаривать с тобой, если ты не будешь отвечать. И не следует буравить меня оскорблённым взглядом, я не ростеритовая скважина. Спрашивай же, – подбодрил он ученицу, – а я подумаю, хочу отвечать или нет. Но не тяни время – мне нужно спешить. И желательно побольше конкретики, как учитель политологии тебе говорю – на абстрактную тему можно рассуждать несколько часов, так и не удовлетворив любопытства собеседника.

– Кто Вы? Павел Петрович или Евгений Витальевич? – белёсые брови требовательно взлетели на лоб.

– Питер хорошо постарался… Скажу тебе по секрету, на самом деле я Иван Владимирович, – осклабился тот, окончательно запутав собеседницу. – Но до завтрашнего дня никому не слова, договорились? – он перевёл взгляд с задохнувшейся от непонимания девочки на наручные покоцанные часы. – А теперь дела, дела, дела… Заболтался я.

Он развернулся и стремительно, едва не срываясь на бег, зашагал прочь от сражённой наповал девушки, когда из леса вдогонку ему выбежала стайка ребят, в которой дворянка с ужасом разглядела Женьку, Тёмку, девочку с тёмным каре, новых учеников…

– Павел Петрович! – заверещали они в унисон. – Нам нужно поторопиться, люди уже заполнили площадь.

– Не верю! Артём, ты якшаешься с ними? – компания обернулась на обличающий голос. Позади стояла Лизавета, грозно сверкавшая очами и уже оправившаяся от потрясения. – А твой отец? Он считает, ты помогаешь в организации торжества! Ты не сойдёшь со своего места, пока всё не расскажешь мне!

Она чувствовала нестерпимый зуд в мозгу, как будто от множества комариных укусов, увеличивающийся с каждой секундой и бесконечно раздражавший. Будучи не в силах держать накопившееся в себе, подбежала к бывшему преподавателю и не менее бывшим друзьям и со злобой дёрнула Тёму за плечо. Он тоже погорячился: резко развернулся и… с неожиданной силой толкнул блондину. Та аж подлетела, преодолела в воздухе добрый метр, вытянула руки, словно желая ухватиться за воздух и предотвратить неминуемой приземление или же утянуть ребят за собой… А потом со свистом рухнула на спину, да так, что почти совершила кувырок назад. Удар был не столько болезненным, сколько вышиб весь дух, и девушка выгнулась, заглатывая воздух. Она с трудом оперлась на локти и успела увидеть, как мужчина бросил ей белый предмет – к ногам подкатилась потерянная в подземелье свечка. После он со свитой бесшумно свернул на узкую тропку, ведущую к большой площади – полы плаща взметнулись на прощание, а затем тень деревьев с готовностью поглотила заговорщиков. Некоторое время Заболоцкая не двигалась, а потом брови её взметнулись вверх, она ударила кулаком по твёрдой земле. Всё! Достаточно! Она хотела им помочь, честно хотела! Но если они такие самостоятельные, то она тоже вольна делать, что ей угодно, трепать языком, мешать им. И она точно больше никого не попробует предостеречь, если за ценные советы теперь платят побоями. Она вернётся домой, но не сразу, чтобы не сидеть оставшийся месяц в спальне, и забудет об этом бардаке до большого коллективного суда. Ни словечка не замолвит! Девочка, злая как дьявол, маршировала по улице, сердито стряхивая пыль с одежды. Первый километр преодолён, второй, и виднеется вдалеке забор гостиницы. Подумав, девочка всё же поменяла направление и с повинной направилась к калитке. С заключением она мириться не собирается, но надо показаться Саньке, предупредить, что заночует она у Софьи, наверняка в людской у Лихоборовых много свободного места. Заболоцкая толкнула ворота, разумеется, открытые, переступила ограду. Но провидение и не думало пожалеть бедную Лизу и подарить ей немного покоя. Потрясения не заканчивались – на скамеечке, нервно постукивая каблуками туфель по мощёной дорожке и сцепив пальцы до покраснения костяшек в плотный замочек, сидел Питер. Девушка упёрлась ногами в камень, скрестила руки на груди и кашлянула. По всем законам жанра парень вздрогнул, подскочил, завертел головой, а отыскав источник беспокойства, выпрямился по струнке, оправил рубашку и нервно вздёрнул подбородок. Лизавета не спешила начинать беседу, ибо считала, что первый заговоривший заведомо ставит себя ниже второго. Её почти колотило от злости: она не желала видеть кого-либо из ребят в ближайшие полгода. Возможно, такой неумолимый срок сокращался бы по мере остывания девушки, но, к несчастью юноши, он явился в самый разгар страстей.

– А я тебя ждал здесь со вчерашнего дня, – признался мальчишка. – Даже ночью приходил под окна, но ставни были закрыты. Даже пробовал камешки бросать, но ты не обращала внимания. Не верю, что ты отлучалась почти на сутки.

– А я целую ночь сидела под замком, – парировала она.

– Родители зверствуют? – жалостливо спросил Петя. И блондинка взорвалась.

– А какое для тебя имеет значение, кто меня запер – отец, мать, сестра или Ирма – и запирали ли вообще? Я, может, нагло тебе лгу? Откуда ты, гнилые источники, знаешь подробности из моей личной жизни?!

– Следил, – честно ответил несколько опешивший гость.

– Замечательно, – прошипела девушка.

Притупившийся зуд в голове возобновился с утроенной силой, выжигая остальные чувства, а всё новые и новые мысли–пчёлы отколупывались от общего роя и мельтешили, мельтешили.