Ростерия 1

– Принцесса…

– Я пришла к вам за помощью! – закричала она, чувствуя, что если не выплеснет обиду и негодование, то зарыдает. А такого позора она не переживёт. – А вы меня обманули!

– Не утрируй! – пытался вклиниться голос отца в монолог, но куда там. Всё тело девушки свело судорогой, но она не останавливалась.

– Вы врали мне! Вы заставили меня поверить в собственную невменяемость! Я обратилась к вам, только к вам, чтобы честно рассказать, а вы… Ненавижу!

На том запал иссяк. Она с трудом задышала. Сердце остервенело билось в ушах, в животе… Мысли потихоньку возвращались в голову. Лиза вспомнила последние слова и побледнела. Кажется, она чуть погорячилась…

– Легче? – осведомилась Олеся.

– Немного, – пошла навстречу Лиза. – Я не совсем то…

– Вот и хорошо. Не беспокойся, мы не восприняли всерьёз. А ещё мы очень ценим твою честность, – заверила её мама. – И делаем всё это не просто так. В конце концов, они твои друзья, мало ли, что ещё тебе наплетут. А ты и поведёшься. Поэтому пока вам лучше не встречаться.

– Я не настолько непостоянна, и могу отвечать за свои слова!

– Дорогая, – начал отец, – тебе известно, что мы давно знакомы с купцами Опрасниками. Пару недель назад мы вновь повстречались, и, положа руку на сердце говорю, они всем довольны. Но если верить тебе, то их бунтарка-дочь – радикальный и убеждённый революционер. А родители почти всегда на стороне детей. И мы с мамой полностью на твоей стороне, поверь пожалуйста. Ведь не только себя погубишь, мы не сможем жить без вас обеих, Лиза! – последнюю фразу папа почти выкрикнул.

– Почему?

– А ты сама подумай, – посоветовала мама. Девушка прижалась лбом к холодному дереву.

– Хорошо. Хорошо, – выдавила она. – Сколько продлится моё заключение?

– К сожалению, понятия не имеем. Пока волнения не улягутся, – насторожился Николай из-за внезапной смены настроения. Елизавета застонала.

– Я же умру от тоски…

– Нет, что ты! – обрадовались родители тому, что дочка всё же пошла на попятную. – Пятиразовое питание и регулярное посещение купален, отхожих мест и прочего мы тебе и Саньке обеспечим – мы договорились с Ирмой о доплате… Впрочем, не важно. Книги, Зауральские! принесём. А платье из красного атласа? Ты ведь так давно его хотела («Даже об этом вспомнили", – вяло удивилась та). И современными Российскими игрушками интересовалась. Опрасники совсем недавно вернулись из очередной командировки. Уверена, что-то подобное у них отыщется. Есть ещё пожелания?

– Да. Граммов двести свободы, пожалуйста.

– Лиза!

– Я всё поняла, – смирилась со своим положением она. – Можете идти. А кстати, куда?

– Предупредить императора, – неохотно ответила Олеся. – Молчать мы не имеем права, извини. Надеюсь, мы ещё не опоздали.

Собственно, далее смысла рассказывать нет – вам уже понятно, что утро у Лизаветы выдалось на редкость паршивое. Мало того, что обида жгла изнутри раскалённой кочергой; девушка, неподвижно лёжа на кровати, открыла совершенно новый вид деятельности – умственный, а именно самокопание. Неуловимая мысль мельтешила на задворках сознания, не желая остановиться ни на секунду, чтобы дать себя разглядеть. Единственное, что удалось выловить из общей пучины – число «шестнадцать», отчего-то вызывавшее сильнейшую тревогу. Но сколько бы ни старалась Заболоцкая найти связь – в голове опять мутнело. «Я хозяйка собственной памяти!» – рассердилась та: «Что за нелепые шутки?» Дворянка скосила глаза на прикроватную тумбу, помешкавшись, взяла большую чашку остывшего какао и без особого удовольствия, скорее, от безделья, пригубила. Час назад раздался шорох щеколды, в спаленку прокралась Ирма, оставила поднос с завтраком, пробормотала извинение и удалилась, не забыв закрыть дверь. Тем временем начали раздаваться мерные глухие удары, размеренные, но полные ярости. «Санька проснулась», – заключила дворянка. Спустя тридцать минут безостановочного стука («Упорная») воцарилась тишина, но лишь затем, чтобы вновь прерваться ритмичным звуком – требовательным голосом, чеканившим одно слово. Лиза. Сначала блондинка решила проигнорировать зов; впрочем, она догадывалась, что целеустремлённая Сашка не остановится, пока не охрипнет, и смилостивилась: в сумерках по стеночке добралась до двери и хмуро осведомилась:

– Что?

– Ты тоже взаперти? – чтобы различать более двух слогов, приходилось прижиматься ухом к щели у пола.

– Какая сообразительная, – Лиза глубоко вдохнула. – Бред же! Полный бред!

– Я ещё вчера подозревала, что этим закончится твоё признание, – призналась Александра.

– Почему же тогда не остановила меня? Пропала куда-то.

– Я целый вечер была рядом.

– Разве? А я не заметила…

– Вы прекратите кричать на всю окрестность? – присоединился кто-то, явно знающий о двух заключённых и поощряющий такие методы воспитания. Девочки хором посоветовали грубияну не вмешиваться в чужие дела, не в самых вежливых выражениях.

– А где родители? – спросила Санька, убедившись, что нахал замолчал.

– Побежали докладывать о готовящемся бунте.

– Но ведь они делают это не только из-за нас? Они, наверное, тоже что-то знали? – молчание. – Ах, Лиза, это просто ужасно! Если ребята действительно готовят восстание, то они…

– Сказочные глупцы, – закончила та.

– Нет же, они в опасности – им грозит суровое наказание! – молчание в ответ. – Лиза! Неужели тебе всё равно?

– Они сами виноваты. И наверняка найдутся герои кроме нас.

– А я не собираюсь сидеть, сложа руки крестом на груди, – запальчиво возразила Саша.

Сёстры замолчали и прислушались – не идёт ли кто.

– Надеюсь на тебя, – поставила ультиматум Саня. В её тоне проскользнуло что-то особое, и Лизавета поняла, что не имеет права подвести её.

***

Чета Заболоцких возвращалась на постоялый двор нехотя и в скверном расположении духа: во-первых, потому что там их ждали злые, как свора собак, узницы; во-вторых, новости были отнюдь неутешительные. Император… Заболоцкие не озвучивали думы вслух, но внутри у обоих бурлило и выплёскивалось через край негодование. Правитель не поверил? Хотя, возможно, притворялся, дабы не вносить смуту. Одним словом, супруги не знали, что и думать, а самое худшее, не знали, что предпринять. Император к их приезду отнёсся довольно холодно: сам на аудиенцию не явился, заставил Заболоцких битый час, терпеливо сложив ладони на коленях, просидеть в одиночестве на жёстких стульях с высокой спинкой в зале ожидания. Супруги успели до рези в глазах и дыр на обоях рассмотреть каждую деталь в помещении. Деталями оно, кстати, не изобиловало. Поражающий воображение высоченный потолок, испещрённый потрескавшимися древними фресками, изображающими сказочные сюжеты зауральских мифов; невероятный размах – таких широких комнат Заболоцким видеть не приходилось; толстые, как будто слоновьи ноги, колонны с целлюлитными подтёками лепнины. Пусто. И эту пустоту не заполнял даже нерасторопный суетящийся советник Императора, всячески доказывающий собственную значимость.

– Как думаешь, Николенька, – обратилась к мужу Олеся, чтобы немного отвлечься, – можно показать девочкам сегодняшний выпуск газеты? Там только последние события из сферы образования, нет никаких провокационных статей.

– Они само их отсутствие воспримут за провокацию, – отрезал мужчина, – потому что очень обижены. И просить прощения у них до поры до времени не нужно – посчитают, что мы раскаиваемся, значит, признаём, что поступили неверно.

– Как всё сложно, – пробормотала она. – И почему бунтовщики выступили именно здесь? – в сердцах воскликнула женщина. – Как будто других городов мало.

Пара подошла к заветному порогу. Николай распахнул ворота, пропуская вперёд жену, та поколебалась, но ступила вперёд.

Сначала родители захотели навестить младшую дочь, которую утром перед своим уходом не осмелились будить и разъяснить ново установленный режим тотального контроля – пожалели. Но чем больше они откладывали разговор, тем неприятнее он становился, так что мама приблизилась к проёму, как будто взиравшему на гостей с заведомой укоризной, и робко постучала.

– Ждёшь, пока откроет? – съязвил отец, но сразу исправился. – Извини.

Олеся раздражённо откинула локон со лба и негромко позвала.

– Саша? Золотце? Ты внутри? Доченька, мы войдём, ты не против? – она уже судорожно снимала засов. Крепкая доска с грохотом упала на пол, супруги нетерпеливо толкнули створку. А та даже не шелохнулась – по-прежнему твёрдо упиралась в косяк, смотря с долей ехидства на незваных посетителей. Родители несколько раз повторили попытку, но упрямое дерево не сдвигалось ни на миллиметр.

– Что за фокусы? – вытерла пот над верхней губой мать.

– Она заперлась изнутри! – поразила страшная мысль отца. – Отворяй, негодная девчонка!