Ростерия 1

– Начнут обругивать императора? Без сомнения, очень страшно.

– Вы издеваетесь, да?! – взвизгнула девушка. – Не знаю, как, но они совершат переворот! Вы!.. – родительская жалость буквально сочилась отовсюду. – Вы не верите, – обречённо закончила она.

– Милая, а ты сама веришь в то, что сказала? – увидев смущение на лице дочери, Олеся кивнула. – Именно. Ты и сама сомневаешься. А от нас хочешь невозможного.

– Но ведь… Но ведь я видела…

– Сердце кровью обливается, но придётся тебя разочаровать – всё это лишь в твоей голове.

– Я не выдумала! – сделала последний рывок девочка. – Я же слышала всё это, слышала собственными ушами! Я слышала, я слышала, я слышала!

Неизвестно, как долго она бы повторяла, если бы родители не купировали набирающую обороты истерику.

– совсем спеклась, -ужаснулась Олеся тихо, трогая мужа за локоть. – Может дело в лицее? Ты говорил, что там тяжело, а я…

– Не ты. – утешил жену он. – Там недавно появился новый учитель по ССБ. Саша жаловалась, что он недолюбливает Лизу. Ничего. Как только вернёмся, я его навещу…

– Нет, – слабо охнула Лизавета, порывисто вскакивая с кресла. Её усадили обратно, но мягко, не насильно. Где же Сашка? Почему не поддерживает?

– Ты видела того сумасшедшего на ярмарке в конце лета. – добила мать. – Мы решили не давить, но, видимо, зря. Ты закрылась, а мы не знали, что тебе нужна помощь. Прости, – Олеся вновь взволнованно прикоснулась тыльной стороной ладони ко лбу дочери и сильнее помрачнела. Невольно часть беспокойства передалась Елизавете: здорова ли она?

– Наши постоянные ссоры тоже сыграли роль. Мне так жаль, – выдавил отец, скрывая глаза рукой и сгорбившись. Блондинка же перепугалась не на шутку. И запуталась. – Но мы обещаем, что всё исправим. В скорейшие сроки приедет целитель, – Николай обнадёживающе сжал плечи девочки, – и кошмары прекратятся.

– А сейчас тебе с сестрой пора спать, – Олеся порывисто обняла дочь. – Отдых – лучшее лекарство.

Ведомая и слегка подталкиваемая в спину родителями, Заболоцкая покорно поднялась по ступеням, открыла дверь, разделась, легла в кровать, стерпела укрывание тяжёлым одеялом; растерянная, погружённая в себя, она не сопротивлялась. «Хорошо, если слова мамы – чистая правда. Намного легче. Но как я могла придумать такое?».

– А ты уверен, – кинула она уходящему отцу вслед, – что не следует сообщить Королевскому Двору? Бережёного Земля сбережёт.

Мужчина застыл в дверях, повернулся и вздохнул:

– Сомневаюсь, что накануне мартовского ликования можно отвлекать правительство по пустякам. А чем быстрее ты избавишься от ерунды в голове, тем быстрее поправишься, – напоследок от его губ разошлась забавная сеточка морщин. – Отдыхай, – и покинул комнату.

Не прошло и секунды, как Лиза погрузилась в тёмный беспробудный сон. Тем временем Николай тихонько проскользнул в помещение, на цыпочках подошёл к окну, откуда веяло ласковой прохладой, свёл створки вместе и закрыл их ключом, что позаимствовал у хозяйки. Затем он не менее осторожно преодолел спальню, нарочито отвернувшись от дочери, дабы случайно не взглянуть на неё, переступил порог и, оказавшись снаружи, притворил дверь, повернулся на каблуках и встретился с напряжённым, но решительным взглядом жены. Отец опустил руки и на секунду повесил голову со вздохом. Если честно, он ожидал, что Олеся утешающе положит руку ему на плечо и крепко сожмёт, сопроводив сию скудную ласку ободряющими словами, но этого не последовало. С некоторым недоумением подняв взор, мужчина увидел, что уверенность супруги хрупкая, словно необожжённый фарфор, и способна треснуть под малейшим натиском укора или риторических вопросов. Заболоцкий с усилием сглотнул, и ему показалось, что бушующие душеизлияния, позорный стыд и вина ненадолго отступили, провалившись обратно в нутро. Остался лишь непозволительный, но оттого столь живучий страх, теперь, правда, весьма полезный – подстёгивающий к скорейшему действию. Николай сделал осторожный шаг назад, не отрывая блестящих глаз от женщины напротив, опёрся о створку и едва приложил чуткое ухо к гладкой древесине. Тишина. Но если прислушаться, то можно различить ровное замедленное дыхание спящего человека, которое так легко узнать и невозможно сымитировать… Мужчина тяжело отпал от двери. У него с Лизой и так довольно натянутые отношения, страшно представить, насколько всё может ухудшиться. Верно говорят, пришла беда, отворяй ворота. Рядом молча примостилась Олеся – очевидно, и ей было нелегко.

– А Саша? – позволил себе отец, вдавливая большим и указательным пальцами глаза в череп.

– Спит, – кротко выдохнула жена.

Мужчина заметил, как она привычным жестом похлопала по карманам в поисках сигары, но вскоре руки её обессиленно упали на подол, струящаяся ткань пошла волнами и мурашками.

– Похоже, она тоже шокирована – не каждый день услышишь такое, да ещё от родной сестры. Шла в спальню, как сомнамбула. Испугалась, бедная.

– Или притворяется, – задумчиво произнёс Заболоцкий старший.

Супруга его недоверчиво пожала плечами, но подкралась к соседней двери и так же, как Николай минуту назад, прислушалась. Убедившись, что младшая дочь спит, но более беспокойным сном, нежели старшая, женщина вернулась на прежнее место, между двумя прикреплёнными к стене подсвечниками. Чета Заболоцких помолчала немного, собираясь с силами. Вдруг Олеся вскинула глаза на мужа, в них Николай прочёл вопрос, который сам хотел задать. «Понятия не имею», – намеривался ответить он, потому особенно удивился, когда с языка слетело:

– Да, я уверен. Мы это делаем для их же блага. Ты сама слышала, о каких ужасах рассказывала Лизавета. И всё перед носом Осведомителей! А её бывшие друзья? Они наверняка уже пытались прибрать наших девочек под крыло, – жена прервала его всхлипом. – Лиза явно не могла такое выдумать, воображения бы не хватило. Так что у нас нет причин подозревать её во лжи.

– Значит, всё правда? – Олеся посмотрела с надеждой на мужа, вымаливая отрицательный ответ.

– А разве нет? Ты считаешь иначе? Разве не боишься? Хочешь проигнорировать, как всё остальное? По-моему, и без того намёков было достаточно. Мужайся, дорогая. Ответственным гражданином быть непросто…

– Да поняла я уже, хватит! – женщина по привычке ударила кулаком по стене и замерла, прислушиваясь ровному дыханию дочери. – Хватит. – повторила она уже шёпотом.

– Всё тяжелее, чем я думала, – призналась Заболоцкая старшая, примирительным жестом переплетая пальцы свои и мужа.

– Просто нам ещё не приходилось думать в подобном ключе. Потом привыкнем, – мужчина постоял в раздумье. – И не смей надеяться на их благодарность! – строго сказал он, непонятно кому адресуя наставление. – Современные дети всегда считают, что правы или, по крайней мере, менее неправы, чем остальные.

– Я знаю, знаю, – кивнула, храбрясь, жена и… щёлкнула позолоченным шпингалетом, тем самым запирая старшую дочь внутри.

Николай же, с невиданной для аристократии силой, перехватил тяжёлую балку и опустил её на две крепкие скобы по бокам от двери, окончательно закрепив за Лизаветой, сейчас мирно спящей и ни о чём не подозревающей, статус пленницы. Проделав такие же манипуляции в отношении младшей дочери, родители буквально сбросили тяжёлый груз с плеч, не весь, конечно, но ощутимую его долю.

– Мы же скоро их выпустим? – безо всякой надобности осведомилась Олеся.

– Конечно. Ведь, как я понимаю, кульминации ждать недолго.

– Нужно сообщить Императору…

– Разумеется, но утром. А пока подготовим речь.

***

Очнулась Елизавета не оттого, что солнечные лучи обжигали кожу; в комнате было темно, словно ночью, но блондинка чувствовала, что впервые за долгое время набралась сил. Она сбросила плед, с хрустом потянулась и опустила ноги на пол – она выспалась и жаждет или деятельности, или поесть. Девушка легко поднялась, сделала зарядку, с удивлением отметила хорошее настроение и на цыпочках подкралась к двери – домашние наверняка ещё не проснулась. Дёрнула за ручку. Ещё раз. И ещё. Тщетно. Упрямый замок не желал поддаваться и выпускать пленницу наружу. Лизавета в недоумении отошла. Затем последовала серия беспощадных ударов. Крепкая древесина стойко промолчала, зато сорвало декоративную щеколду с той стороны. Дворянка, в ещё большем шоке, снова остановилась и задумалась: её заперли снаружи на засов. Заперли. «Наверное, Сашка или Илья подшутили», – без злости, несколько заторможенно решила блондинка. Родители ещё спят и скорее всего не слышали остервенелую дробь и хруст косяка. Альтернативный выход из ситуации возник в Лизиной голове довольно быстро: перевеситься через подоконник и попросить у прохожего помощи, ибо дожидаться утра девушка не желала. Она развернулась на сто восемьдесят градусов… И остатки сна мгновенно слетели. Обескураженная, она подбежала к плотно захлопнутым ставням. Судя по всему, кто-то ночью закрыл их на ключ изнутри. Елизавета прижалась к миллиметровой щели между створками, и глаза резанул яркий, отнюдь не утренний свет. Девушка взглянула на часы – теперь ясно, отчего вернулось давно её покинувшее ощущение бодрости – часовая стрелка издевательски пронзала двузначное число на самом верху циферблата. Полдень. Спустя минуту размышлений Заболоцкая недоверчиво хмыкнула и вновь попытала счастья около двери, надеясь на, не много-не мало, авось. Окончательно убедившись, что засов случайным образом не исчез, блондинка прислонилась к стене, уже не отвергая первоначальное предположение. Её заперли намеренно. Не из шутки или мести. И она даже знает, кто.

– А-а-а-а-а-а!!! – в бешенстве закричала девушка, сбивая костяшки о дерево. Гул от ударов наполнял всю гостиницу – проникал в щели, спускался по лестнице, ввинчивался в фундамент. По крайней мере, так казалось узнице. – А! А! А! – каждый возглас сопровождался новым грохотом.

Блондинка обессиленно охнула и облокотилась о косяк. Во внезапной тишине послышалось неуверенное топтание на месте и шёпот. Разумеется, дворянка почти сразу узнала невидимых наблюдателей.

– Откройте немедленно, – устало хлопнула она ладонью по двери. – Вы слышите меня? Мне срочно нужно в уборную! – прибавила она неоспоримый аргумент.

– Принцесса, – выдержав паузу, заговорил папа, – госпожа Ирма обязательно выпустит тебя на для посещения общественных мест, но не раньше, чем ты успокоишься.

У невольницы дыхание спёрло от возмущения.

– Вы считаете, я смогу угомониться после того, как родные отец с матерью посадили меня под замок, словно цирковое животное и велели выводить только по нужде?

– Не стоит себя накручивать, – строго сказала Олеся. – Мы отнюдь не изверги. Ваша безопасность – самое главное, а что вы о нас подумаете…

– Наша? – переспросила Заболоцкая средняя. Воцарилось молчание. – Саша тоже взаперти?

– Конечно, она ничуть не меньше тебя способна на глупые поступки, – отрезал Николай. – И чтобы ты не грустила – её комната рядом.

– За что вы так с нами? Чем я провинилась теперь? – внезапно она открыла в изумлении рот. Шок от догадки был так силён, что даже злость отступила. – Так вы вчера мне поверили?

Тот самый случай, когда тишина говорит больше слов, как бы абсурдно не звучало.

– Вы поверили мне, – прохрипела она, – но всё равно устроили этот цирк?