Оценить:
 Рейтинг: 0

Планета в клетке

Год написания книги
2018
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 51 >>
На страницу:
8 из 51
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Хрысс…

– О каких-то властителях…

– Я не верю в заговор.

Так как младший собирался снова заговорить, Ионафан перебил:

– Знаю. Когда ребёнок застрелит портрет. Когда король украдёт своё отражение. Когда чудовища соберутся средь бела дня… и прочее. Вздор.

Младший, показывая луне лицо, состоящее из острых углов, нетерпеливо заговорил, будто лунный свет сводил на нет святость субординации:

– Вздор, так точно. Но есть другие сказки. Про седьмую жизнь. Тот, кто проживёт семь жизней, спасёт мир.

– И будет предан другом. – Сурово оборвал Ионафан.

Младший не сумел уняться вовремя. Похоже, что-то пряталось в сегодняшней ночи, заставляющее забыть правила. Даже каменные змеи выглядели до ужаса убедительными, а та, что смеялась, заставляла прислушаться к тишине, которая, впрочем, была почти совершенной.

– Это другая история. Ты про двух братьев, которые пришли с облаков?

Ионафан поступил мудрее – он промолчал. Младший опомнился и виновато отвернулся.

– Там, где двое, один всегда предатель. Даже если не хочет.

Сказав это, Ионафан решил, что разговор окончен. В виноватой мине приятеля почудился ему невысказанный вызов. Тот прошептал:

– О малом народце…

Жест нетерпения попал в столб голубоватого света.

– Эти?..

Младший, наконец, понял, что старший слегка тяготится разговором. Помолчали, Ионафан кивнул. Младший понял и повёл рукой по воздуху. Пруд Покорного пунктиром выступил из темноты.

Они вглядывались в дрожащий от лунного света Внемир, воронкой закруживший степь. Мелькнула львиная лапа на горе, высветились мелкие камушки, затем плеснула вода, и плавник сторожевой акулы мягко прорезал масляно гладкую поверхность бухты.

Ионафан рассматривал местность, проступающую во Внемире. Подвинув взглядом карту, долго следил за неподвижной скатертью по обе стороны проездного мола.

– Я у отца в сундуке нашёл… – Шёпотом вновь заговорил младший, наклоняясь с коня. – Чудесная старая вещица… пробовал, не работает, а жаль, честное слово. Как живая… Птичка, представь. Отец и сам не знал, откуда у него. Может, с войны, когда их в замке расквартировали. Прихватил, как трофей. А крылья и глаза вострые. Таких теперь не делают.

Старший внезапно отвёл его реплику рукой в тяжёлой перчатке. Нежные звуки за оградой пропустил, болтая о старой вещице, его спутник, и теперь звуки приблизились, перебили разговор. Внемир легко зарос, свёл воронку по краям, заштопал.

Они подъехали к ограде.

Львы рыли землю. Их было трое. Ком грязно-золотого пуха и стройных тел головами в одну сторону. Случайный отблеск сначала показался последним огоньком из угасшего Пруда.

Они переглянулись.

– Я достану. – Шепнул младший.

Он покинул седло так быстро и ловко, что движение вышло почти незаметным. Снял с плеча хлыст с длинной рукоятью и просунул за ограду. Львы отвлеклись, один посмотрел через плечо. Человек подцепил мигнувший снова предмет, лев ударил игрушку лапой, но двое других спокойно отошли в стороны, тёплые и равнодушно дружелюбные.

Спутник Ионафана, подойдя в три мерных шага к лошади, протянул львиный трофей вверх, в полутьму. Леля, любопытничая, выпустила тонкий дрожащий блик, и стрела света угнездилась в стремени, скользнула вдоль руки младшего, перетянутой под выпуклостью мышцы ремнём с пряжкой, и зажгла костерок в припрятываемом предмете.

В это время один из львов, перекатывая золото лопаток, поднялся и мотнул башкой. В глазу его загорелся огонёк, но был то левый или правый, младший не сообразил, хотя был лёгок на мысль.

Копыто кобылы небольшим городком, вроде уменьшенной копии НЛО, придавило двадцать дюжин стеблей сочной травы. Удалялись в степь Ионафан с оруженосцем.

Темнота ночи сделалась осязаемой, а свет Мен лился, как из отвинченного крана. Степь содрогнулась, и из глубины донёсся стон. Всадники в полной мере ощутили то, о чём толковал младший. Высоко над небесами клетка почуяла нечто, принадлежавшее ей, и только ей.

К слову, если потом не будет другой возможности, – сбежавшая Вселенная, о которой упомянул один из собеседников, и была их собственным миром.

Из летописи тьмы.

С дюжину призрачных пластин, овальных, но время от времени дисциплинированно принимающих вид дисков, легко и точно вставили в небо рядком на небольшом отступе.

Издалека – если бы кто-нибудь посмотрел – пластины расположились в форме глобуса. Выглядело так, будто кто-то нарезал в поперечнике планету или яблоко, но силы притяжения удерживали части, как единое целое.

Каждая пластина имела винтовую запись, на некоторых бороздки были повреждены или накладывались друг на дружку.

Если бы гипотетический наблюдатель подплыл поближе к Слойке – а именно так называют это устройство – то он мог бы услышать лёгкую фонограмму: вроде далёкой музыки или перебора троллейбусных проводов.

Когда Слойку погрузили в разрезанное небо, она прекрасно там поместилась. По бокам надреза свисало чёрное смятое, как ткань, пространство с расплющенными светлыми кляксами звёзд.

Затем пространство стащили край к краю, и звёзды снова показались. Ткань была натянута, сшита крупно скобами, затем стежки замелькали быстрые и значительно мельче, рука точно отмерила нитку до локтя – оптимальная длина для работы такого рода.

Слойка медленно возникла среди звёзд: она была похожа на мяч-прыгунок, и не углядишь, что её покромсали на кусочки.

Диски внутри Слойки зажили своей жизнью, закрутились, и немедленно началось считывание объёмной записи – тут тебе и трёхмерка, и звук, и запах, и душная грива льва зашевелилась – он побежал, работая поршнями великолепных лопаток, и акула поплыла и кого-то укусила.

В углу онлайн-ойкумены всё это дело вызвало возмущение, начала крошиться звёздная штукатурка, две галактики внезапно за три триллиона ярродней срослись наподобие крыльев и прочее подобное тому.

Слойку подтолкнуло и унесло фотонным ветром в сторону и вглубь вещества.

Бедная игрушечка! Правда, она имела массу около трети всей видимой ойкумены и вмещала примерным счётом дюжину мирозданий, не считая вариантов, иногда записанных своеволием случая поверх основного текста.

Один из экваториальных ломтей, из тех, что имели самый основательный диаметр, никак не мог успокоиться. Он нервно подёргивался и, в конце концов, сорвался с невидимой оси.

Расплывшись из круга в ромб, забытая пластина моталась между другими дисками. За всю её историю пару раз случилось, что она даже покинула Слойку и тихо плавала между настоящих чужих звёзд, пока её вновь не втащило на прежнее место.

Труд был окончен, реальность выбрана, Судьбы предрешены, погрешности обеспечены, боги названы – всё это вопреки Первопричине, Которая молча страдала в каждой выдуманной душе и даже в каждом волоске из гривы льва в далёкой степи.

Загулявшая пластина была не то чтобы лучше иных, просто её содержание часто оказывалось логичнее или, как выражаются джуни – правдивей. Насколько это вообще возможно в зыбком мире, где мысль, слово и дело расходятся максимально. Тем временем, в желобке пластины, в душном холодке маленькой комнаты на глубине достаточной, чтобы вызвать клаустрофобию у потомственного крота, летописец тьмы перелистывал свою рукопись.

Он восхищался собственным открытием. Два яррокруга назад, в те времена, когда предпоследний властитель дум обитал в пещере на одной из лун Господина Время и охотился между звёзд, распростирая могучие драконьи крылья, кто-то опубликовал в газете число.

И это было число жертв – жертв войны – первой войны за этот оборот Колеса. Открытие летописца заключалось в том, что число это было неправдою. Число это относилось к войне второй… но как получилось, что его обнародовали за четверть века до того, как число это обрело плоть и кровь?

А всё было до ужаса понятно летописцу.
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 51 >>
На страницу:
8 из 51