Дорога в Тридесятое царство

Это какой же силы должен грянуть гром?! Видимо, должно случиться цунами, как в Индии в 2004, чтобы Светино желание быть хорошей дочкой, абсолютно невыполнимое, как она многократно убеждалась, уступило место здравому рассудку и потребностям собственной души. И еще спорно, останутся ли у нее силы после этого стихийного бедствия на построение собственной жизни. Какой силы должно случиться землетрясение, чтобы перетряхнуть представления о реальности Нахимова? И сколь более вдохновенной, полноцветной и полнокровной стала бы их жизнь, если бы они распрощались с тщетной надеждой на чудо и решили действовать сами?!

Я описываю эти примеры с самым что ни на есть коварнейшим умыслом: обесценить и веру в чудо, сиречь русское «авось», и даже прославленное русское долготерпение. Ибо оба этих столь воспеваемых феномена суть «волки в овечьих шкурах»; это ложные боги, истинные враги русской души, виртуозно маскирующиеся под благочестивыми покровами, да еще подкрепленные религиозно одобренным самоотречением.

Вера в чудо есть гипертрофированная надежда. Это чувство настолько наделено нуминозным[15 - Нумино?зность (от лат. numen – «божество», «воля богов») – понятие, характеризующее важнейшую сторону религиозного опыта, связанного с интенсивным переживанием таинственного и устрашающего божественного присутствия.] смыслом, особенно в православной культуре, что сейчас, когда я, сознательный гностик и в сердце язычница, пишу эти строки, из того самого национального архетипического пласта моей души поднимается настоящий сакральный ужас, будто я покусилась на святое и сейчас это самое иррациональное сверхбытие покарает меня.

Но, слава богам, я, как юнгианка, знаю, что единственная возможность справиться со страхом – идти прямо на него с широко открытыми глазами. Поэтому – вдох-выдох, и отправляемся дальше, через тернии комплексов к звездам Тридесятого царства. Кроме того, когда не хватает собственных душевных ресурсов в каком бы то ни было предприятии, всегда можно, отбросив ненужную гордость (мол, «мы сами с усами»), опереться на авторитет и знания другого. Мир велик, и если в собственном доме кончилась мука?, хоть и по сусекам поскребли, и по амбарам помели, всегда можно занять у соседа. Я действительно не нашла в восточнославянском фольклоре мотива обесценивания чуда и понимания тщетности надежды на вознаграждение за долготерпение. Поэтому обратимся к помощникам заморским. В данном случае нам могут пособить древние греки и совсем еще не древний в сравнении с ними Ницше.

Эллины еще несколько тысячелетий назад разоблачили коварную теневую сторону надежды в мифе о Пандоре. Пандора (напомню, прекраснейшая из женщин) была создана богами в наказание человечеству за принятие огня от Прометея. Имя ее означает «всем одаренная», так как она получила от каждого из богов наилучшие качества. Но мстительный Зевс, прежде чем отправить ее на землю, наделил Пандору ко всему прочему и любопытством, а также вручил ей ящик со всеми земными бедами, который строго-настрого запретил открывать. Конечно, любопытство возобладало, Пандора открыла ящик, и все горести-напасти, заточенные в него Вседержителем, выбрались в людской мир. Осталось одно-единственное, никому не известное зло – надежда.

Так как Человек никогда не имел возможности толком ее разглядеть, он ошибочно считает надежду великим благом. Однако Зевс знал истинную суть этого чувства; он именно для того и положил надежду на самое дно ящика с бедами, чтобы Человек сам себе отныне обеспечивал вечные страдания и ничего не предпринимал для их прекращения, ибо «пока живу, надеюсь». Надежда – самое большое зло, говорил Ницше: она продлевает мучения человеческие.

Надежда, что умирает последней, попросту не дает нам жить. Это вечная иллюзия того, что где-то там есть для нас Ирий, надо лишь подождать. Надежда – это всегда отсутствие человека в настоящем, она направлена в будущее сознательно, а бессознательно – в невозвратное прошлое, в райские кущи младенческого периода или даже в материнскую утробу. Когда же мы воплощены в настоящем моменте – в чувствах, потребностях, в теле, – надежды нет, она не нужна. Более того, если какая-то надежда и сбылась, это все равно не приносит счастья. Когда мы получаем отсутствующий ресурс, все просто «становится на свои места»: появляется впечатление, что так всегда и было, – ведь Ирий, который был спроецирован в недавнем прошлом на новое приобретение или достижение, снова оказался миражом. И снова в настоящем человек погружается в скуку и инертность, все хорошее вновь отправляется посредством надежды в то самое «прошлобудущее», в царство «Нигде-и-никогда»: «Эх, вот если бы у меня было… вот тогда бы жизнь была». Есть на эту тему превосходный анекдот. Поймал мужик Золотую рыбку и говорит: «Хочу, чтоб у меня все было!» – «Ну что ж, – говорит рыбка, – твое желание легко исполнить. У тебя, мужик, все было».

Не будем отрицать, порой происходят чудеса. Но только не в том случае, когда любая надежда на успех в чем бы то ни было возлагается только на счастливую случайность или промысел божий. На эту тему есть еще один превосходный бородатый анекдот. Человек годами молил Господа о выигрыше в «Спортлото». В конце концов разверзлись небеса и он услышал возмущенный глас божий: «Да сколько можно, дурак! Ты хоть лотерейный билет-то купи наконец!»

Однако, если мы будем утверждать, что надежда – это однозначно деструктивное чувство, мы не просто вновь угодим в силки комплекса, но только глубже увязнем в них, ибо тут же попадем на противоположный полюс – в отчаяние. Просто будем помнить, что в блюдо под названием «мотивация» надежды нужна всего лишь щепотка. Основным же ингредиентом на пути к воцарению-восамлению будет интерес.

Интерес – это то, что исходит непосредственно из Самости; это то чувство, что обостряет наше чутье до звериного, то чувство, что делает нашу интуицию предельно чуткой, глазам придает орлиную зоркость, а телу – легкость и силу. Это то, что вдохновляет, направляет и излечивает. По-русски это чувство именуется также страстью.

Душе, что пылает страстью, вдохновленному уму, рукам, что горят от азарта, не нужны опоры в виде «надо», «принято» и «придется». Когда истинное желание, исходящее из природной Самости, обретает свободу, душа, разум и тело действуют заодно, желание становится бескомпромиссным: «Хочу настолько, что, пока не рискну, не опробую все способы, – не успокоюсь». И, как подсказывает опыт, здесь-то и начинаются настоящие чудеса! На пути Героя начинают встречаться волшебные помощники только после того, как он осознаёт: кроме него, воевать со Змеем некому.

Однако, чтобы пробудить в себе страсть, услышать голос Самости, нужно предать забвению надежду на чудо. Сделать это нужно добросовестно и чистосердечно – оплакать, отпеть и захоронить. Это весьма и весьма непросто. Для начала придется пережить чувство разочарования. Это и будет оплакиванием. Оплакиванием мечты о граде нездешнем, где нам дадут все, чего ни пожелается, просто за то, что мы есть. Оплакиванием надежды на то, что можно сделать что-то, стать каким-то – и жизнь полюбит нас безусловной родительской любовью. Прощанием с верой в то, что к нам снова отнесутся как к любимым детям, поверят в нашу исключительность и превосходность на слово.

Как бы страшно это ни звучало, но, чтобы достигнуть душевной зрелости и иметь возможность проживать собственную жизнь, наполненную интересом и свершениями, нам придется душевно осиротеть. Еще в Библии сказано о необходимости оставить отца и мать своих (Бытие 2: 24). «Оставить» не в том смысле, что бросить их под старость лет в богадельне: речь идет именно о прощании с надеждой на вечную опеку, безусловную любовь и безвозмездную поддержку. Разочарование в чуде возвращает к пониманию истинных возможностей и ресурсов.

Отпеванием станет чувство светлой печали на волне понимания и приятия того, что отсутствие «вечных идеальных родителей» есть благо, хоть и с привкусом горечи. Ведь если бы Ирий и вечные родители существовали, у человека не было бы ни единого шанса повзрослеть, услышать голос Самости и прожить жизнь по собственному сценарию.

А дальше придется пережить страх. Это одно из самых древних, архаических переживаний. В период взросления, в том числе и духовного, он связан с процессом приспособления Эго-сознания к новой среде; реальность в это время воспринимается как тотальная неизвестность. В действительности это архаический страх дикаря перед темнотой. Все, абсолютно все новое вызывает страх, это архетипично, так работает инстинкт самосохранения. Однако любые эволюционные прорывы, как в общечеловеческом, в национальном, так и в личностном масштабе, происходят только на волне осознанного преодоления страха.

Более того, как раз страх, как еще один мотиватор наравне с интересом и надеждой, и есть настоящий «компас земной». Согласно Юнгу, именно страх – указатель направления к тем зонам развития, которые требуются Самости. Тем более это справедливо для нас – русскоговорящих, в чьем языке слова «страх» и «страсть» являются однокоренными. Ведь в языке, каковой является вещественным отражением менталитета, случайностей и простых совпадений не бывает. Поэтому если в преддверии какого-нибудь начинания не возникает ни капли страха, значит, в этой области, по большому счету, и делать-то нечего. Это никакое не свершение, а лишь укрепление текущего status quo.

Говоря о направлении развития и преодолении страха, невозможно пройти мимо такой сказочной метафоры, как камень на распутье в славянских сказках. Нужно сказать, еще древние греки использовали развилку дорог в качестве символа сложного жизнеопределяющего выбора. Совсем еще юный Геракл, оказавшись на распутье, повстречал двух женщин, одна из них оказалась Изнеженностью, другая – Добродетелью. Первая соблазняла его жизнью, полной удовольствий, вторая же призывала встать на путь служения людям – полный испытаний, зато ведущий к бессмертию и славе. Юный Герой сознательно отверг легкий путь, выбрав лавры.

Однако славянский миф во многом превзошел греческий. Во-первых, в наших сказках Герой встречает на пути не просто развилку дорог, а камень с надписью. На архаических этапах культа сакральность камней связана с представлением о том, что в них воплощаются души предков; отсюда обычай ставить возле усыпальниц камни. Они вечны, как и вечна мудрость предков. Поэтому надпись, которую видит Герой на камне, является прямым посланием из иного мира. А во-вторых и в-главных, русская сказка предлагает Герою не два, а целых три пути!

В сказке о молодильных яблоках и живой воде говорится: «Едучи путем-дорогою, близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, наконец приехал он в чистое поле, в зеленые луга. А в чистом поле лежит камень, на нем надпись высечена: “Направо поедешь – богату быть, коня потерять. Налево поедешь – коня спасать, быть голодну да холодну. Прямо поедешь – убиту быть”»[16 - Есть варианты этой сказки с другими надписями, но именно этот вариант является самым древним, так как отец Ивана в нем – царь Берендей, а не более поздний Выслав. Берендеи, они же половцы, – кочевые племена в южнорусских степях, исчезнувшие после XIII века.].

Давайте рассмотрим все три пути-дороженьки.

Направо поедешь – богату быть, коня потерять

В данном случае под богатством понимается всего лишь то самое «не хуже, чем у всех»: обладание общепринятыми благами, одобренными ближайшим окружением. За эту общественно одобренную жизнь «среднестатистического Ивана», как справедливо предупреждает надпись на камне, придется заплатить конем. Конь же, как мы выяснили в предыдущей главе, является символом инстинктивной жизненной энергии, причем, что наиболее ценно, энергией управляемой и направленной на достижение подлинных желаний, исходящих из Самости. В сказках этот путь обычно выбирают ложные герои – старшие братья Героя настоящего, которым в конце концов не достается ни царства, ни царевны.

Налево поедешь – коня спасать, быть голодну да холодну

Это предупреждение о социальной изоляции, о возможном провале в новом начинании. Это те голоса, которые говорят нам: «Ты что, дурочка?! Ты успешный юрист, с ума сошла? Кому нужны эти стилисты?! Даже не вздумай!»; «Развод? Спятила?! На что ты будешь жить с детьми? Ты ж ничего сама не умеешь!»; «Замуж? За этого?!! Да вы же с голоду помрете!» В реальности такое, и правда, может произойти. Но, как правило, в тех случаях, когда идея собственной индивидуации становится сверхидеей, манией. Когда новые начинания исходят не из интереса и настоящей страсти, а из принципа «назло бабушке отморожу уши»; не из собственных стремлений, а из желания «всем доказать», «показать, на что способен» и т. д.

Также «второй дорогой» можно считать одержимость героическим архетипом, самоотречением во имя идеи.

Итак, Гераклу, в отличие от Ивана, было предложено всего два пути. Число два традиционно является символом противостояния духовного и материального миров, борьбы противоположностей. До появления культа Юпитера в Риме богом неба был двуликий Янус, который утром отпирал небесную дверь и выпускал Солнце, а на ночь запирал его. Считалось, что одна голова Януса смотрит в прошлое, а вторая – в будущее. Не правда ли, отличный символ того самого невротического «нигде и никогда», отсутствия в настоящем, отсутствия в реальности? Таким образом, двойка наиболее ярко отражает поляризацию. А как мы помним, наличие двух крайних полюсов в психике, двух оппозиционных, равно значимых установок – это признак невротического комплекса.

Однако русскому Герою, в отличие от Геракла, повезло больше. Третий путь, именно тот, что ведет прямо, как раз и являет собой трансцендентную область, где могут объединиться несовместимые, как кажется Сознанию, противоположности, где возможно все сразу: и процветание, и слава. Однако этот путь – на первый взгляд, самый неприемлемый и ужасный:

Прямо пойдешь – убиту быть

Во внутрипсихическом пространстве эта дорога означает всего лишь смерть существующей Эго-установки, определяющей текущее положение вещей, настоящую (для конкретного человека) картину мира. Именно эта установка сужает поле зрения всего лишь до двух вариантов из бесконечного разнообразия мира: «Можно быть либо богатым, либо честным», «либо молчать в тряпочку, либо развод и одиночество», «либо стабильность, либо интересная жизнь» и т. д. и т. п. И лишь со смертью привычной картины мира сам мир расширяется, становятся доступны новые ресурсы, возможности, которые носителю предыдущей установки даже и во сне привидеться не могли.

Нужно сказать, что процесс инициации[17 - Инициация (от лат. initiatio – «посвящение») – общее название системы ритуалов и обрядов, обозначающих изменение социального, полового или возрастного статуса. Инициация характерна для первобытных культур, в которых посвящение подростков во взрослые полноправные члены социума является важнейшим этапом социализации личности. В юнгианстве инициация – это переход индивида из одного статуса в другой. Случается это тогда, когда человек осмеливается действовать вопреки привычным паттернам и открывает в себе возможность движения в направлении к сознанию.] (термин, который прочно перекочевал в дискурс аналитической психологии) обязательно содержит в себе обряд «смерти – погребения – воскрешения в новом качестве»: «Инициация подразумевает отмирание менее адекватных, неактуальных условий жизни и возрождение обновленных, более соответствующих новому статусу инициируемого. Здесь мы сталкиваемся с трансформацией, изменением, поэтому сами ритуалы так таинственно-пугающи»

.

Прежде чем мы сможем двинуться дальше по дороге к Тридесятому царству, вам, Читатель, необходимо убедиться, что тропа выбрана правильно. Задержитесь у придорожного камня, ответьте на следующие вопросы (нелишне будет взять в руки ручку и бумагу, чтобы ответы приобрели материальную форму, тогда пугливое Эго уже более не сможет прятать их от Сознания):

• Какая тропа вашей жизни на сегодня преграждена камнем?

• Что написано на нем, куда ведут правая и левая дороженьки?

• С решением какого жизненно важного вопроса вы тянете время?

• Как звучит ваша неразрешимая дилемма?

Приведу несколько примеров:

– Либо материнство, либо карьера.

– Либо стабильность и семья, либо любимая женщина.

– Либо я остаюсь хорошей дочерью для мамы, либо переезжаю в город своей мечты.

– Либо остаюсь честным человеком с чистой совестью, либо беру «откат» и покупаю квартиру.

Воскресите в памяти подобные сказочные сюжеты, а также васнецовского «Витязя на распутье». Помните, у придорожного камня всегда лежат черепа и кости? Немало богатырей полегло, так и не сделав выбор. Если слишком долго оставаться в нерешительности у развилки дорог, тот самый камень может стать могильной плитой. А вы, Читатель, заслуживаете лучшей участи, не так ли?

• Ответ на какой вопрос звучит сегодня для вас как «казнить нельзя помиловать»?

Если таковые вопросы у вас имеются, а они, без сомнения, есть, иначе бы вы сейчас держали в руках совсем иное чтиво, вас уже можно поздравить, так как подобная дилемма может возникнуть только у человека на достаточно высоком уровне душевной организации и духовного развития, у человека, который преодолел порог черно-белого восприятия мира. Но именно здесь и подстерегают все самые коварные вопросы, неразрешимые дилеммы, то, что психологи называют «невротическими вилками», ибо… пришел момент подвига. Еще бы! Это Геракл, будучи полубогом, запросто делает выбор между блаженством и славой, для простых же смертных, как мы с вами, сам вопрос смерти подобен.

Для нашего Эго сама постановка «или – или» непереносима. Как можно на веки вечные отказаться от блаженства или признания, от богатства или чести, от материнства или карьеры?! Нам предстоит душевная смерть. Это может быть «смерть большая», которой не миновать, если не сделать выбор вовсе, в сказках это те самые черепа с костями, что лежат близ придорожного камня, а в человеческой жизни – смерть живой души, превращение человека в безликую часть статистической массы. «Смерть малая», та, что разыгрывается во всех без исключения обрядах инициации, – это выбор третьего трансцендентного пути, смерть текущей Эго-установки, когда «или то, или другое» превращается в «ни то, ни другое». Ведь ни один из двух вариантов не является удовлетворительным, не приносит Эго чувства полноты жизни, радости бытия. И вот именно здесь появляется пространство для чуда! Следующий этап трансформации – слияние противоположностей, порождающее третью, прежде отсутствующую альтернативу: вместо «ни то, ни другое» появляется «и то, и другое».

Несколько лет назад я присутствовала в качестве наблюдателя на сеансе системной расстановки, на котором женщина пыталась сделать выбор между мужем и любовником. Она высказала все свои претензии, попросила прощения у человека, назначенного на роль мужа, потом посидела на коленках у «любовника», а далее к своему собственному удивлению, но абсолютно уверенно заявила, что ей не нужен ни один из них. Тренер все же заставил ее сделать выбор, так как посчитал, что ее заявление являлось всего лишь скрытым сопротивлением принять на себя ответственность, в конце расстановки женщина осталась с «любовником». Однако трансцендентная функция сработала – вскоре я узнала, что она вышла замуж за третьего мужчину и живет абсолютно счастливо.

Как же нам проделать это волшебное превращение? Как трансформировать «или – или» в «и – и»? К счастью, наши мудрые предки, сочиняя сказки и слагая былины, и здесь протоптали для нас дорожку. В славянских сказках герой очень редко сразу, очертя голову, мчится на третью тропу, туда, где «убиту быть»: как правило, это более поздние сокращенные варианты древних преданий. Чаще всего витязь сначала исследует обе побочные дороги (что, кстати, и сделала женщина в вышеупомянутом примере с расстановкой), и лишь воочию убедившись, что ни там, ни там счастья ему не сыскать, находит третий универсальный выход. А как иначе? Если одновременно хочется жить и со стабильным, надежным, но скучным Петей, и с жизнерадостным человеком-праздником Васей, с которым, однако, жизнь как на вулкане, – это значит, что на самом деле отношения ни с тем, ни с другим не удовлетворяют потребностей Самости. Однако этого не понять до тех пор, пока не узнаешь каждого из них.

Часто на этом месте слышишь от клиентов вопрос: «А как же принципы?» Дело в том, что правая дорожка, как правило, ясна и понятна, а также соответствует понятиям нормы (в случае примера с расстановкой – это муж). Левая же – это вызов, риск накликать на себя осуждение, быть непонятым, непринятым, отвергнутым (в расстановке – любовник). И это пугает. Пугает так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Но в собственной трусости признаваться неприятно, поэтому хитрое Сознание и начинает выдавать различные умозрительные максимы. Что значит хранить верность или не воровать из принципиальных соображений? Ведь если ты любишь супруга и умеешь зарабатывать деньги, тебе и в голову не придет измена и воровство. Принцип – это всего лишь завуалированное «страшно хочется, но страшно».

Итак, нет для человеческой психики состояния более мучительного, чем затянувшийся выбор «или – или», это всегда нахождение между молотом и наковальней. Тем более Самость никогда окончательно не удовлетворится ни «правой», ни «левой» дорожками, ей подавай «и то, и другое», она тяготеет к целостности. Однако этап «ни – ни» проскочить ни за что не удастся. А для этого нужно отважиться на исследование обоих путей.

• Так что для вас значит «казнить», а что «помиловать»?