Мгновения вечности

– Ага, но может не стоит всем и каждому давать свой адрес.

У меня вдруг поднялись дыбом волоски на руках.

– Александр, а вдруг ты прав? Может, это нам никого не надо искать?

– Да нет, успокойся. Нет в Энске никаких монстров – это же не биологическая атака, а всего лишь тормоз времени.

Тормоз времени. «Всего лишь»!

– Ладно. Куда дальше?

Мы объехали еще несколько больших офисов и магазинов. В последнем я взяла дорогущий нож – на кухне пригодится! И тут, когда мы уже ехали обратно, я впервые заметила странный блик на стекле. Он мелькнул и исчез, но я вся подобралась, как спортсмен перед прыжком.

– Ты видел? – спросила я Акунина.

– Что?

– Какой-то блеск!

– Может, брелок бликует?

Александр указал на подвеску с серебряными деталями. Да, пожалуй, так. Я успокоилась. Это единственная вещь, которая могла блеснуть на стекле. И, едва я так решила, вспышка повторилась. Нет, не то направление, это не брелок.

– Стоп! – что есть силы закричала я. Акунин мгновенно нажал на тормоз, и нас (даже в такой машине) ощутимо тряхнуло. Но извиняться перед напарником было некогда, я уже захлопнула дверь и бросилась за неведомым бликом. Александр что-то крикнул мне вдогонку, но я не разобрала – что.

Я неслась вперед, как ищейка, и вот заметила ее – движущуюся хрупкую фигуру в черном. Почему-то она старалась поскорее убраться с моей траектории.

– Стой! –закричала я, – Стой! – и бросилась вперед еще быстрее. Ветер свистел в ушах, я догнала фигуру и только успела сообразить, что передо мной молодой парнишка, как на мою голову обрушился удар.

Это слишком, это невозможно выдержать. Я упала бы на асфальт, если бы руки Акунина не подхватили меня.

– Отдай, – сквозь зубы пробормотал он и что-то с силой вытащил из моих сжатых пальцев. Я поняла, что все это время держала в руке нож. Нападение парня стало понятным – он просто защищался, – но больше я ничего не могла сообразить. Я обмякла в руках Акунина, позволяя сознанию отключиться.

Глупо, но я ревную. Потому что, пока я валялась без чувств, эта стриженая девчонка (девчонка, а не парень!) мило болтала с Акуниным. Просто до жути досадно, что мне постоянно приходится спрашивать, о чем идет речь, что происходило. Я даже не могу спросить, сколько я пролежала без сознания, ведь ясно же, что нисколько! Ни-сколь-ко, вот ответ на все наши действия. Они проходят во времени, которого не существует. Которое идет слишком медленно.

Вскоре я поняла (и испытала некоторое облегчение), что симпатии Александра и Жени были наиграны. Как только я осталась с девчонкой в комнате один на один, она насмешливо произнесла:

– Этот парень чокнутый, да?

Я пожала плечами.

– Нормальный.

Женя наморщила нос:

– Ну да! Читает научные журналы, рассуждает о жизни как наш препод по современному естествознанию и вообще…

– Ты студентка? – спросила я, просто чтобы отвлечь ее от детального разбора личности Акунина.

– Да, учусь в педагогическом. А ты?

– Тоже, – сказала я, хотя формально еще не приступила к учебе, – первый курс.

– А я – второй.

Мы замолчали, разговор не клеился. Почему-то девушка мне не нравилась: ни ее рваная стрижка, ни серые навыкате глаза – она смотрела на меня, как стервятник на кролика.

– Ты встречаешься с этим…? – она кивнула в сторону зала.

– Его зовут Александр, – сухо сказала я, – он мой друг.

– Значит, не встречаешься?

– Нет.

– Поня-а-атно, – протянула она. Вот пристала! – впрочем, ты права, такие ребята разве что для перчинки – хи-хи, ну ты поняла – на один раз.

Я поежилась. Ненавижу всякие сальности. Конечно, я бы не стала говорить об этом новой знакомой, но я вообще ни с кем не встречалась и мне было попросту неловко обсуждать эту тему. Стараясь скрыть смущение, я сказала:

– Ты удивительно хорошо держишься. Я вот долго боялась того, что происходит вокруг.

Она презрительно фыркнула:

– Я тебя умоляю – что тут страшного?

Я почувствовала себя единственным трясущимся сурком среди смелых хищников.

– Э…вообще-то, весь мир замер. Если ты не заметила, погибли люди. Разве тебе не жаль их?

– Не-а, – равнодушно бросила Женя и добавила, увидев, как вытянулось мое лицо, – ты не думай, я не такая уж черствая, просто я выросла в детском доме. Никто никогда меня особо не любил. Была одна подруга, но мы поцапались из-за смазливого парня. Она натравила на меня дружков, дальше швы и кома, – девушка взъерошила волосы, и я увидела на ее голове длинный шрам, – так что не очень-то я люблю людей. В этом мы с твоим шизиком похожи.

– Не называй его так! Если он в сто раз умнее нас, вместе взятых, это не означает, что он плохой. Возможно, с точки зрения Александра это мы – шизики.

Женя промолчала. Только сейчас я заметила на ее коленях фотоаппарат.

– Ой, я не повредила его? – испугалась я.

– Нет. А я – твою голову?

– Вроде нет.

– Тогда гляди, – Женя включила фотоаппарат и подвинулась ко мне, – эти снимки меня прославят, когда закончится вся эта фигня.

Я с удивлением смотрела на фотографии. Сняты они были неплохо, только их объединяло одно неприятно «но» – все они изображали застывших людей. С каждого снимка на меня смотрели остекленевшие глаза. Отсвечивающие как пластмасса, мраморные тела застыли в неестественных позах: казалось, кто-то превратил людей в марионеток и дергал за невидимые ниточки. Женино видение ситуации мне не понравилось, а еще больше – то, что она дала своим моделям то же имя, что и я.

– «Люди-манекены!» – бомбическое название! – самодовольно заявила она, – придешь на мою выставку?

– А ты уверена, что она состоится? – осторожно поинтересовалась я, – почему ты думаешь, что это все – временно?