Худловары

Я попытался его убедить, что вопрос совсем о другом. Просто, говорю, интересно, чем, по-вашему, отличается эта аудитория.

Лукьяненко как будто начал отвечать вполне связно. Сначала сказал, что ему «удобно» так писать. Потом добавил: то, что в «Трёх мушкетёрах» случалось с 19-летними, сейчас происходит в 13. Это уже было кое-что. Хотя я не совсем врубился, что он имеет в виду, и хотел уточнить.

Но его вдруг понесло. Я обычно долго называю людей на «вы», пока они сами на «ты» не перейдут. Не то чтоб из вежливости, просто предлагаю человеку самому выбрать. Что касается Лукьяненко, он решил вопрос очень быстро: начал вдруг меня обнимать и обращаться со словами «слышь, мужик!», спрашивая при этом, почему меня вообще интересуют такие вопросы.

Я почему-то сразу представил в этой роли известного математика, сэра Роджера Пенроуза («Cлышь, мужик, а почему тебя интересует эффект квантовой гравитации в цитоскелете нейрона? У тебя была детская травма на почве квантовой гравитации? Может, лучше потанцуем?! Do you love me?!»)

Тем не менее, раз уж данный сэр начал со мной «мужикаться», я тоже назвал его в единственном числе. Вот тут-то Лука и взорвался окончательно – с криком «Мы с тобой на брудершафт не пили!» он высадил бокал у меня из рук.

А может, это случилось из-за того, что подошёл Паша Фролов и назвал меня по имени. И до бедного Луки вдруг дошло, кто написал статью «Дети Стекольщика», в которой все эти фидорпанки были разобраны по косточкам.

«Нуль-Т: Вокруг Лукьяненко образовалась толпа сочувствующих. По залу пронёсся крик “Здесь Мэри Шелли, это он, это он!!!” Лукьяненко орал, что Андреев обвинил его в плагиате. При этом он швырнул свой бокал с водкой прямо в Андреева. Леху во второй раз спасли очки. Толпа обомлела. Леху Андреева, который уже давно отошёл от Лукьяненко и спокойно беседовал о японской поэзии со своим приятелем Дмитрием Ковалениным, организаторы конгресса настоятельно попросили уйти с конгресса, “чтобы не раздражать мэтра”. Поговорив ещё немного с какими-то японцами (среди них был писатель Рыбаков), Андреев и Коваленин отправились на выход, очень удивлённые такой странной настойчивостью организаторов.

Но не тут-то было! В дупель пьяный Лукьяненко вместе с таким же ужравшимся Вохой Васильевым и большой группой поддержки тоже спустились вниз, где попытались избить Андреева целой группой. Васильев отшвырнул в сторону переводчика Коваленина и пару организаторов конгресса, сбил с Андреева очки и кажется даже попал рукой ему в лицо (моя знакомая всё это снимала, так что фотки появятся в Интернете на днях). “Этому человеку нужно набить морду!” – орал в это время Лукьяненко в лицо организаторам, которые пытались его остановить. “Здесь останется или он, или я!!! – кричал сбесившийся Васильев. – Пусть он подтвердит, что он козёл!”»

Другой вариант свидетельских показаний:

«Нуль-Т: Группового избиения не было, вы брешете. Был один Воха Васильев, который произвёл показательную экзекуцию».

Впрочем, и эти показания опровергает писатель-фантаст Дивов. К слову сказать, Дивова я всегда считал перспективным текстовиком: он мог бы писать отличную порнушку. К сожалению, какие-то обстоятельства привели его в неудачный жанр дембельской фантастики. Но и там эротический талант Дивова прорывался. Например, в занудном производственном романе об экстрасенсах встречается история о том, как «к её бедру прижалась его вздыбившаяся плоть», а в финале технологического процесса «тугая молочно-белая струя разбилась об её упруго торчащий сосок». И девушки в книгах Дивова не просто сосут – они «берут в губы». Но самые яркие сексуальные находки встречаются в рассказе «Другие Действия». Сначала там «Иван на кухне яйца бил», потом «Иван с яйцами практически на ощупь разбирался», и наконец полный отжиг: «Он стремительно проматывал вверх ленту чата и сыпал на яйца сырную крошку».

В своих показаниях по «Страннику» Дивов более лаконичен – он признаёт, что сам не участвовал. Но, возможно, у него был бинокль с рентгеном:

«Нуль-Т: Дивов – ни трезвый, ни пьяный – при сем эпохальном событии не присутствовал, он находился двумя этажами выше. Это раз. АА били не только СЛ и Воха. Ему ещё от кое-кого перепало (фамилий не называю, ибо битье хама дело сугубо личное, я бы сказал, интимное). Это два».

Увы, мне придётся опровергнуть и этот уважаемый прибор с четырёхкратным преувеличением. Лукьяненко меня не бил и, видимо, даже не собирался. Уронив мой бокал, он повернулся в другую сторону и начал «собирать толпу», издавая настоящий плач Ярославны.

Ютанов тут же предложил ему: не надо здесь шуметь, назначьте место, время и спокойно, один на один… Но Лука этим не заинтересовался. Он хотел поиметь аудиторию, как тот евангелист. И продолжал громко вести торговлю: «Если он ещё раз тут появится!… Если мы ему сейчас не набьём морду!… То я больше сюда никогда!… И с вами больше никогда!…» Вокруг собралась куча пьяных, поддерживающих решения партии.

Дальше все было ещё прозаичнее, чем описывают свидетели с других этажей. Мы с Митькой направились вниз, поскольку организаторы натурально попросили меня уйти. Когда мы уже подходили к выходу, сзади накатила толпа. Меня кто-то схватил с одной стороны, а кто-то ещё потянулся к моему лицу и сорвал очки. Первая мысль была: «Ага, щас опять будут кидаться богемским стеклом! Прошлый раз не попали в глаза, теперь решили очки снять сначала…»

Поскольку налетели сзади, не знаю даже, был ли то Воха или какая-то менее крупная вошка, не получившая премию (говорят, не получившие больше всего психуют после таких награждений). Когда я обернулся, организаторы уже оттаскивали двух-трёх особо буйных психиаторов.

Лукьяненко продолжал бегать в задних рядах, подначивая толпу, но особого эффекта не добился. Ко мне сунулась ещё пара пьяных, но уже без рук. Они просто выкрикивали что-то типа: «Я вам как бывший журналист говорю, что Мэри Шелли – не настоящий журналист!»

Потом подошёл палеонтолог Еськов. И вот тут я первый раз за весь вечер удивился, подумав: «Неужто человек, знающий определение дизъюнкции, тоже собирается кидаться в меня богемским стеклом?» Но Еськов просто пожал мне руку и ушёл. Не знаю, что он имел в виду.

«Нуль-Т: Один из присутствующих сказал мне, что Лёха занимается боксом и сейчас будет хорошая драка (позже на улице Андреев объяснил, что не хотел подставлять организаторов конгресса, вырубая известных литераторов в Доме композиторов). К счастью, организаторы в конце концов смогли утихомирить пьяных Лукьяненко и Васильева, которые к тому моменту выглядели как полные эпилептики».

Насчёт бокса – это конечно же намёк на старую шутку, которую знают все, кто читал мой рассказ «Как перестать программировать и начать жить». Ну, та самая история, где знакомый немецкий журналист ляпнул про «русского боксёра-убийцу» и тем самым изменил ход намечавшейся заварушки. Мораль простая: квалификация пишущего человека определяется силой его слов, а не длиной рук или размерами живота.

Поэтому я вполне готов поверить, что скорее уж Васильев – боксёр. А у Лукьяненко наверняка есть чёрный пояс по баскетболу. По крайней мере, мне они ясно показали, что их основные способности далеки от русского языка.

Я, правда, не часто видел, чтобы боксёры и психиаторы нападали на одного клиента всей кодлой. Но тут уж флаг в руки знатокам: я не в курсе современных тенденций в этих видах спорта. С боксом завязал больше десяти лет назад, ещё в универе. На момент «Странника» я занимался в другой секции, где мне сразу сказали: «Ты только помни, мы тут не драться учим, а наоборот».

В данном случае вполне обошлось без айкидо. Достаточно было представить себе, что я нахожусь в самолёте «Аэрофлота» с пьяным пилотом за рулём. После этого сразу стало легко и спокойно, потому что на самом деле я находился не там, а всего лишь в Доме композиторов. А вокруг – просто нервные вундеркинды из провинций, чьи руки безостановочно тянутся к прекрасному после переезда в столицу. Вполне естественно, что у них выработались какие-то цеховые правила, которые любой незнающий человек может случайно нарушить:

«Нуль-Т: Коваленин сидел наверху, выпивши на радостях и обнимая статую Странника, и пересказывал пургу, что какие-то уроды, вроде бы похожие на писателей, избили ВЕЛИКОГО ПИТЕРСКОГО АВТОРА Леху Андреева. На что ему было справедливо замечено – либо ты играешь в большую литературу и маешь Странник (за который, между прочим, голосуют те самые люди, похожие на писателей), либо ты и дальше играешь в песочнице вместе с АА (который на Страннике огрёб волчий билет), с шансами огрести этот билет за компанию».

Не знаю, долго ли переводчик «Охоты на овец» обдумывал эту волчье-баранью дилемму. И заметил ли он вообще, какой судьбоносный выбор ему предложен. Но так уж получилось, что в тот вечер мы с ним не заморачивались больше проблемами животноводства. А просто пошли с девушками танцевать рок-н-ролл в бар «Корсар».

Правда, по дороге гуманитарный Митька всё-таки попытался объяснить мне на личном примере, что к настоящим писателям нужно относиться с благоговением:

– Представляешь, вчера после открытия Конгресса стою-курю в туалете. И вдруг в этот же туалет входит… Сам! Борис! Натанович! Стругацкий!!! И я в первый раз так близко вижу этого Человека, на произведениях которого я учил русский язык! И вот он здесь, рядом, вживую! И как ни в чём не бывало проходит к писуару… А я всё стою, всё слушаю, и все думаю: «Борис Натанович Стругацкий… Какая мощная струя!»

Включи-ка слюноотсос

Не прошло и полгода, как я получил приглашение на другой съезд фантастов, «Роскон». И снова всё оказалось таинственным образом завязано на медицину. Только теперь – на зубы. Гадкий кариес подтолкнул меня к очень непопулярному выбору. Пришлось выбрать ту фантастику, которой как бы нет.

Впрочем, по порядку. За что ополчилась на меня секта «Русский Фэндом»? За то, что в паре статей я изложил суть двух разных фантастик. Казалось бы, возможности жанра с таким названием дают огромный простор для воображения. Но тот же приём – фантазию – можно использовать для совершенно противоположной цели: чтобы скрыть свою лень и глупость.

Ну вот хочет автор, чтобы его герой был крутым. В обычном детективе пришлось бы описывать, как достигается крутизна. По каким улицам герой так ловко проехал, на какой тачке смог оторваться от врагов? Но наш автор не знает никаких улиц, кроме той, где бухло продаётся. Да и тачки у него нет.

Поэтому он высасывает из пальца собственную липовую реальность, далёкую планету Му-Му. А герою даёт супер-пупер-елдолёт с большой Красной Кнопкой Крутизны. Опытные авторы-пальцесосы дают ещё Синюю Кнопку Тормоза – на случай, когда герою надо потерять любимую женщину или опоздать на казнь друга. Тогда у героя сразу появляется веская причина спасти человечество от жестоких Пришельцев-Хренолюдей.

Более модный вариант пальцесосной фантастики работает даже без елдолёта: Красную и Синюю Кнопки помещают внутрь героя, делая его экстрасенсом или эльфом. Тогда в качестве фона идёт альтернативная история – то есть история, содранная у кого-то другого. Берёшь Москву (Киев, Питер), добавляешь побольше вампиров (гоблинов). Далее просто пародируешь Толкиена или сериал «Баффи», подставляя русские имена.

Именно такую фантастику пишут последнее время в России: «Яйцо мага», «Дело пьяного гоблина», «Тимур и его дозоры»… Парадокс, но фантазии там даже меньше, чем в детективах Марининой. И вот, надо же такому случиться – я получаю приглашение на «Роскон», ежегодный съезд всех этих знатных космооперистов, опытных мечезвонов и прочих эльфоводов-стахановцев.

Вообще, есть гипотеза, что без конов (съездов) они просто не могут работать. Нормальный человек ни за что не высосет из пальца три романа за год. Поэтому на конах, которые обычно проходят в пансионатах Минобороны, всех писателей в течение трёх дней подвергают мощному зомбированию (ретроградная СВЧ-амнезия, НЛП-гипнопедия и т.д.). После этого фантасты разъезжаются совершенно здоровыми, и самостоятельно продолжают зомбировать население более дешёвыми, то есть литературными техниками. Число конов в стране неуклонно растёт, так что Фэндом впору уже переименовать в Кондом.

В феврале 2003 года «Роскон» проводился в пансионате аппарата Президента. Видимо, этот аппарат для зомбирования ещё круче, чем минобороновский, потому что посещение «Роскона» стоило дороже, чем посещение некоторых хайтек-конференций.

Однако меня пригласили забесплатно! «Московской группой писателей будет оплачен ваш проезд, питание, проживание, медицинская страховка», – говорилось в приглашении. Все знакомые, кому я это цитировал, на словах «медицинская страховка» буквально падали на пол, держась за животы. Наверное, от зависти.

Я и сам был польщён. Я понимал, что под вывеской «московской группы» рекламируются те скромные, но опытные украино-казахские психиаторы, которые уже пытались оказывать мне бесплатные услуги на «Страннике». Но тогда у них вышло как-то спонтанно. А тут и питание, и проживание, и зубы можно будет вылечить на халяву. В конце концов, нельзя сбрасывать со счетов альтернативную медицину. Гирудотерапия лечит пиявками, уринотерапия – мочой. Ну а психотерапия, очевидно, лечит психами. С непривычки метод кажется странным, но к чему держаться за стереотипы?

Опять же, пансионат аппарата Президента. Люди, которые пользовались этим аппаратом, неплохо отзываются. Бывший премьер наш Евгений Примаков даже стихи написал:

Доктор! С вами мне стало надёжнее.

Дело даже не в медицине.

Просто жизнь у всех очень сложная.

А глаза у вас все-таки синие…

Увы, моим мечтам о халяве не суждено было сбыться. Кариес перекинулся на другую сторону челюсти, и теперь боль бегала у меня во рту туда-сюда, как шарик от пинг-понга. Я не дождался «Роскона». Сжав зубы, я вынул из тумбочки последний мешок денег – и выбрал другую фантастику.

До этого я лечил зубы в середине 90-х. Тогда зубоврачебный кабинет представлял собой наскоро переоборудованную бытовку общаги для братских негров. Пьяная беззубая старуха в засаленном халате прихватила мой зуб мудрости разводным ключом, упёрлась мне в грудь резиновым сапогом и стала рвать, выкрикивая слова из лексикона сантехников. Мудрость трещала на сломах, в дверь заглядывали братские негры с большими белыми зубами и плотоядно ухмылялись. После этого я семь лет даже думать боялся о стоматологах.

Однако годы не прошли даром для главной страны киберпанка. На этот раз клиника была похожа на предыдущую только размером занимаемой площади. Зато внутри царила настоящая, профессиональная фантастика.

Симпатичная регистраторша предложила подождать «пару минут». Пока я листал свежие номера Vogue и Cosmopolitan, девушка профессионально подняла мне настроение, объяснив, что я «ничего не почувствую». Просветлённый, я вошёл в кабинет, где две другие прекрасные леди в салатных халатах ловко пристегнули меня к креслу.

«Интересно!» – сказала одна, заглядывая мне в рот. «Не машите языком!» – сказала другая, нежно вкалывая мне какой-то галлюциноген. «Включи-ка слюноотсос!» – сказала первая второй.

Это были последние слова, которые я понял. В течение следующих двух часов они говорили на совершенно чужом языке. Несколько раз я ловил термины, которые можно услышать от музыкантов («клип», «чистый канал», «революшн номер девять»). При этом девушки подпевали доносящейся из радио песенке про какие-то малюсенькие ножки, и на миг мне даже показалось, что симпатичные докторши – это переодетые Бивис и Батхед. В голове пронеслось несколько свежих новостей: