Черная дыра или Воспоминания, которые нельзя назвать хорошими

– А что ты хочешь сказать тем, кто, возможно, получит твои сообщения? – спросил молчавший до сих пор Валаай.

– Не знаю, – честно ответил Саан. – Я вообще думаю, что для передачи в космос сообщений мне не хватит силы излучателя… но попробовать стоит. К тому же что я теряю?

– А как он будет работать? – снова задала вопрос Лаа.

– Есть говоритель. – Саан сделал паузу. – Он находится у меня дома и не представляет собой ничего особенно, хотя и важен во всей конструкции. Принцип следующий: сначала находящаяся в говорителе сетка с очень маленькими звеньями улавливает вибрацию, возникающую при разговоре, потом превращает ее в электрический ток, величина которого меняется в зависимости от того как громко произносить слова, и в итоге посылает его дальше. Пройдя по преобразователю электрический ток, становится электромагнитным излучением, которое при помощи вот этого излучателя, – Саан указал на металлическую тарелку, – отправляется туда, – ткнул пальцем в небо, – где его, возможно, кто-нибудь когда-нибудь получит и узнает о нас.

Лаа дотронулась до металлической тарелки и отдернула руку.

– Ай! – воскликнула она. – Горячо!

– Если хотите, – продолжал Саан, – приходите, когда я буду его испытывать, – кивнул он опять в сторону большой металлической тарелки. – Осталось только раздобыть для преобразователя немного кремния и в принципе он должен заработать.

– Обязательно придем! – обрадовалась Лаа. – Правда, Ваа?

– Да, конечно, – ответил отец. – Только нам нужно будет придумать, что именно хотим передать в… космос, – сказал он, стараясь выглядеть таким же заинтересованным в изобретении Саан, как и все остальные, но подводил голос – он был все таким же безразличным, как и раньше.

– Думаю, – сказал Саан, – расскажем о себе все как есть – что произошло и как теперь все мы живем. Может быть, так мы сможем предостеречь других… похожих на нас… тех, кто, возможно еще только в начале пути своего развития.

– Вы хотите предостеречь их об опасных камнях в космосе? – спросила заслушавшаяся Саан Лаа.

– Нет. Я хочу предостеречь их о войне.

Домой Валаай и Лаа вернулись, когда солнце опустилось за горизонт.

Стемнело очень быстро, и Лаа уснула практически сразу же, как только положила голову на подушку, если так можно было назвать набитую разной тканью и сшитую по краям грубыми нитками наволочку. Лаа лежала на невысокой деревянной кровати застеленной шерстяным одеялом; застеленной не для тепла, конечно, ведь жара и так была невыносимой, а для мягкости, для того, чтобы по утрам не затекало и не болело тело.

Валаай не спал – все думал о том, как помочь дочери отсюда выбраться, но мысли не шли в голову. Никакие. Оставалось только ждать, но и это было не самым простым, ведь каждый день на планете кто-то умирал. Да и чего ждать он здесь должен, он не понимал. Валаай не хотел даже думать о том, что будет потом; гнал плохие мысли прочь и не сразу заметил, как горизонт зажгло восходящее солнце – оно быстро поползло вверх и на улице вновь становилось слишком жарко. Начинался новый день, который, по сути, ничем не отличался ни от одного дня из предыдущих. Вообще ничем.

* * *

С утра Валаай как обычно направился на работу, работу, которая стала привычкой, не доставляла никакого удовольствия и не давала ощущения того, что от каждого из ээйцев что-то зависит, что своими собственными силами можно сделать мир лучше.

Солнце раскалило воздух невыносимо, и Валаай остановился – решил немного передохнуть в тени большого валуна, что выглядел совершенно лишним в большой пустынной долине Эльба.

«Неужели сегодня все получится? – спросил он сам себя вслух, смахнув рукой с лица пот. – Если вода сегодня заполнит долину и вся конструкция выдержит, – продолжал он размышлять, – это будет хоть каким-то значимым за последнее время событием, которое, возможно, возродит в ээйцах новую надежду!»

Неужели и вправду за последние годы могло произойти что-то значимое, что вдохновит всех ээйцев? Неужели некоторые оставшиеся из них в живых сделают эту планету немного лучше?

Валаай еще минуту стоял, прислонившись спиной к валуну, потом, перебирая ногами по раскалённому красно-желтому песку, направился туда, где убегала вдаль Крамкаа.

* * *

Валаай вбежал в свое крохотное жилище; на его лице впервые за долгие годы сияла улыбка.

– Лаа! – громко позвал он. – Лаа, у нас все получилось! Слышишь?

Он отдернул занавеску в комнате дочери.

– Лаа? – посмотрел Валаай на девочку – та сидела на кровати, подогнув и обхватив руками ноги. – Долина заполняется водой из Крамкаа! – сообщил он, но уже не таким громким радостным голосом – что-то было не так.

– Лаа, что-то случилось?

Валаай не понимал, что с дочерью: она сидела совершенно неподвижно и не обращала на него никакого внимания, а ведь сегодня случилось то, о чем все оставшиеся в живых ээйцы могли только мечтать!

– Ваа, ты мне врал? – услышал он тихий голос дочери.

– Лаа?…

– Врал про то, что мы отсюда улетим?

– Лаа, послушай… – от радости переполнявшей Валаая еще мгновение назад не осталось и следа, сейчас он пытался объяснить дочери, что все на самом деле не так, как она себе представляет, но слова никак не хотели выстраиваться в сколько-нибудь правдоподобное предложение, ведь он действительно ей врал.

– Я думала, что все это правда! – голос Лаа дрожал. – Что скоро мы улетим отсюда вместе! Туда, где все будет не так… как здесь! Думала… но ты меня обманул! – почти кричала маленькая девочка, на глаза которой наворачивались слезы. – Обманул! Аалья все мне рассказал – то, что лишь немногие отсюда выберутся… и что ни для кого не будет исключений! Выберут лишь тех, кто сможет построить новый мир и сможет сохранить в нем свои знания! Это ведь, правда? Улетят лишь избранные?

– Да, Лаа, это правда, – тихо сказал Валаай и опустил глаза, стараясь спрятать их от дочери.

Он хотел обнять ее и присел рядом на колени, но Лаа вырвалась; она оттолкнула Валаая и убежала прочь из дома, туда, где на горизонте ветер поднимал очередную песчаную бурю.

Выбор Валаая

Никогда раньше Валаай не приходил в храм, а о том, чтобы кому-то, кого возможно и нет совсем, рассказывать о своих мыслях – даже не помышлял. Не для этого в принципе пришел он сюда и сейчас. Так для чего же? Ответа на этот вопрос Валаай, наверное, не знал и сам.

Только один раз Валаай был в храме – когда в Книгу переселения записывал свое имя и имя дочери. Было для него здесь в тот день все чуждо, непонятно и бессмысленно; таким же оставалось и сейчас. Но зачем тогда приходить сюда, если храм – просто то, что построили люди – красивая постройка, не более того. Здесь нет воды, которую раздавали бы бесплатно и которой можно было бы утолить жажду, нет еды и нет никаких доказательств тому, что было написано в Великой книге, о чем, впрочем, Валаай никогда не читал, но давно от кого-то слышал. Что ему здесь, Валааю, нужно? Зачем он сюда пришел? Хотелось просто выкинуть из головы все поселившиеся там мысли о высоких сущностях, мысли о том, что, будто, где-то наверху живет и внимательно наблюдает за соблюдением всех придуманных им самим правил Творец, а случись чего, наказывает за плохое поведение и непослушание, да так наказывает, что ломаются судьбы и жизни! Чем хуже простая, но славная ээйская честь, а также – ответственность и дружба? Неужели эти добродетели такие плохие в жизни ориентиры и их недостаточно, чтобы жить с достоинством? Нет, такие проблемы как чужие непонятные истины Валааю были не нужны. Что-то внутри него рвалось на свободу и точно не собиралось оставаться взаперти под тяжестью многочисленных правил, написанных на тысячах страницах когда-то очень давно кем-то, причем написанных таких образом, что сейчас во весь скрытый в них смысл уже никто не верил.

Лишь только Валаай переступил порог храма, все ему показалось здесь отталкивающим и совершенно непонятным, чужим. Не его характера и души было это место: тихое, спокойное, с какими-то своими законами, понимать которые ни разум, ни сердце Валаая никак не хотели. Будто это место что-то от него требовало. Валааю это не нравилось, он этого не понимал. Ээец рожден не для того, чтобы доверить свою жизнь и свою душу кому-то, кого может быть даже и нет совсем; не для того, чтобы кто-то насильно занял место у него внутри, под самым сердцем; нет не для этого, и сейчас в Валаае все говорило, кричало именно об этом.

Он сделал шаг внутрь храма через широкий – гораздо шире, чем ширина рук и гораздо выше, чем мог Валаай дотянуться – проем без всякой двери. Почувствовал прохладу и свежесть, и это единственное, больше ничего. Попытался подумать о чем-то, что когда-то отрывками читал в Великой книге, но безрезультатно – не почувствовал он ни какой-нибудь энергии, не увидел знаков того, что его кто-нибудь слышит. Все оставалось прежним, и ничего особенного в храме, значит, не было.

Валаай какое-то время стоял и не шевелился, лишь потирая друг о друга пальцы рук, иногда сильно сжимая их в кулак. Он застыл в нерешительности и думал, что же ему делать: развернуться и уйти отсюда или остаться? Но если остаться, то зачем? Что же во всем этом находят люди, которые приходят в храм снова и снова? Кто для них это все придумал и зачем? Для успокоения души? Совести? Ну, если так, тогда надо признать, что неплохая задумка получилась. Многие ээйцы действительно находят в религии успокоение, а также утешение и надежду; но зачем все это нужно ему, Валааю? Он не нуждается ни в утешении, ни в успокоении, он живет сегодняшним днем и старается прожить его так, чтобы наступил и день завтрашний. Все делает для себя и Лаа – работает не покладая рук шесть солнц подряд, экономит воду и пьет ее так мало, что стала сухой кожа… делает все, что может! А где в это время Творец? Где он? Разве был Он рядом, когда умерла жена Валаая, мать Лаа? А когда погибли почти десять миллиардов ээйцев? И разве помогает Он нам хотя бы сейчас, когда те, кто остался в живых, отчаянно борются за жизнь?

Одолевающие сознание Валаая мысли укрепили в нем мысль самую главную – мысль об отсутствии Создателя но, странное дело, именно сейчас он почувствовал, насколько сильно внутри него разгорелись позабытые чувства и пришли в движение дремавшие до этого какие-то внутренние механизмы, из которых был создан его внутренний мир. Все эти чувства и ощущения были для Валаая то ли новыми, то ли просто забытыми, но совершенно точно – непонятными.

– Я рад, что ты пришел, – раздался за спиной голос, показавшийся Валааю знакомым…

Обернувшись, он увидел старика, с которым познакомился в день, когда приходил сюда записать свое имя и имя дочери в Книгу переселения.

– Присядь, – предложил старик Валааю место рядом с собой.

Валаай чувствовал себя неуверенно. Даже сейчас, когда в храм он пришел по зову непонятного внутреннего голоса, Валаай не хотел, чтобы кто-то догадался о том, что же именно за голос позвал его сюда и что на самом деле происходит у него, Валаая, внутри.

– Как твоя дочь? – спросил старик.

– Хорошо, – ответил Валаай, но тут же вспомнил об их недавней ссоре. «Да кого я обманываю» – подумал он про себя и добавил:

– А если честно, не очень…

– Понимаю, – вздохнул старик. – Девочка надеялась улететь отсюда с тобой. И дело даже не в том, что она боится остаться – нет, не боится, но была уверена во всех своих мечтах, и была уверена настолько сильно, что теперь, когда поняла, что все мечты – просто обман, ее сердце не выдержало, внутренний мир Лаа разрушен.