Паулина. Морские рассказы

Я вернулся в машину и продолжал уже самостоятельно изучать записи, которые я сделал со слов Олега. Просматривал компьютер, осматривал механизмы и делал всё, чтобы быстрее освоится на абсолютно новом для меня незнакомом судне.

А ведь в семнадцать часов я становлюсь хозяином всей механической части судна. Вечером Олег уедет и уже не у кого будет спросить, если что-то случится, а спрашивать будут у меня и с меня.

Хотя оставались Львович и Миша. Это немного облегчало мою задачу. Они уже отработали более двух месяцев и, как говорится, въехали в курс событий.

В пять часов Олег последний раз спустился в машину. Мы подписали акты, журналы и пошли к капитану на доклад.

Тот опять встретил нас с непроницаемым лицом, но теперь уже разговаривал с нами по-русски. Наверное, потому что Олег говорил с ним тоже по-русски.

Капитан забрал акты, вложил их в файлы, поинтересовался у Олега готов ли тот к отъезду и ушёл на мостик.

Олег пошёл к себе в каюту переодеваться. Она была в пару метрах от двери капитана на этой же палубе. Я спустился палубой ниже в каюту, где лежали мои вещи. Переоделся и пошёл на ужин. Быстро поужинал и вновь вернулся в машину. Теперь я был тут один. Никто не отвлекал меня, и можно было спокойно продолжить ознакомление.

Я то и дело, сверяясь с записями Олега, проверял свои знания по механизмам и системам. Такими проверками практические навыки закреплялись намного быстрее. И, если понадобиться в аварийной ситуации, не дай бог, я смогу это сделать и в абсолютной темноте и при качке и без посторонней помощи.

Машинное отделение было маленьким. Всего в полтора этажа. Напоминало чем-то подводную лодку.

Не то, что на моём последнем балкере. Там только до крышек главного двигателя приходилось карабкаться три с половиной этажа, да ещё до выхода на главную палубу из машины два, а если через трубу, так все четыре.

А тут мне выделено всего полтора суток. Всё надо было знать и уметь. Завтра отход. Олег уезжает поздно вечером. Если что непонятно или я забыл, то есть ещё время спросить у него.

Хотя в машине и работал высокооборотный вспомогательный дизель, естественно грохот стоял неимоверный, но я был в наушниках и в одиночестве. Мне было комфортно. Шум я не замечал, вентиляторы давали достаточно воздуха. Температура в машинном отделении была не больше двадцати пяти градусов. Для меня это всё было нормально. Я был вновь в своей тарелке.

Сами механизмы, их щиты управления, трубопроводы с клапанами – всё как-то само собой откладывалось в памяти, запоминалось, становилось близким, родным. Подходя то к одной системе, то к другой, я проверял себя. Что я запомнил, что упустил. На что надо особенно обратить внимание для того, чтобы надёжно и уверенно манипулировать в любой ситуации этими приборами и механизмами.

Да, это на первый взгляд всё казалось таким сложным и запутанным. Но это уже не первое и не двадцатое судно, где мне приходится делать одно и то же.

Сконструировано, конечно, немного по-другому. Но принцип везде один и тот же.

В сущности, нет ничего сложного. Только каждая фирма всё делает по-своему. Но везде по шаблону, отработанному многолетней практикой судостроения.

Выполз я из машины ближе к полуночи. Уставший, но уже уверенный в своих силах и знаниях. Вопросов к Олегу не было. Да даже если бы и были, то задавать их всё равно было бы уже некому. Олега давно не было на борту.

Я был готов к завтрашнему отходу. А нюансы? На то фирма и оставила мне в помощь электромеханика и второго механика.

Вернувшись в каюту, я застелил постель свежими простынями, с удовольствием помылся в душе и завалился спать. Надо свои внутренние часы приучать к судовому времени. Во Владивостоке было уже четырнадцать часов следующего дня.

Конец контракта

Жизнь судового механика

Рио-Гранде – т/х «Паулина» – Комодоро Ривадавиа – Магелланов пролив – Вальпараисо – Буэнавентура – Эсмеральдас – Панамский канал – Галвестон – Флоридский пролив – Чарльстон – Панамский канал – Панама – Мадрид – Москва – Владивосток.

Моё первое самостоятельное рабочее утро на «Паулине» началось, как всегда буднично. По звонку будильника я поднялся, умылся и спустился на три палубы вниз в кают-компанию.

Там, на камбузе, уже полностью хозяйничал Валек. Он был весь в заботах в приготовлении завтрака и, конечно, обрадовался, когда увидел меня. Ведь это же были свежие уши. И он начал выкладывать мне то, что накипело у него на душе. А мне оставалось только сидеть, пить чай и слушать, что же он мне будет рассказывать.

Как я понял, он своими историями уже утомил всех окружающих, а я был новым объектом для его рассказов. И Валёк старался излить мне всю свою душу. Но эта его откровенность продолжалась не так уж и долго, как бы ему хотелось.

Постепенно стали подтягиваться матросы. Подошел второй механик, заскочил Миша.

Он быстро налил себе кофе, схватил горячий бутерброд, который приготовил Валёк, перекинулся парой слов с Львовичем, и побежал дальше.

Я же спокойно доел свой завтрак и поднялся в каюту, чтобы переодеться в рабочую одежду. Затем спустился к входу в туннель, который вёл в машинное отделение.

Больше всего меня удивляло то, что идти надо было не вниз, прямо в машинное отделение, а вдоль всего правого борта, по длинному-длинному полутёмному тоннелю, в котором половина лампочек перегорела и, в иных местах, была кромешная темень.

На счёт этой темени, я уже вчера сделал Мише замечание. Миша пообещал мне, что сегодня же все перегоревшие лампочки заменит. Теперь я надеялся, что мы не сломаем себе ноги и не разобьём головы при очередной учебной тревоге, когда в очередной раз будем бежать в машину. Но пока в тоннеле было ещё темно. Поэтому Миша и торопился на завтраке, чтобы начать утро с замены лампочек.

Боцману я тоже высказал свое недоумение по поводу открытых дверей в тоннель прямо из трюма. Тот согласился и пообещал:

– Сейчас мы пойдем на работу и по мере выгрузки трюмов, будем задраивать все двери, чтобы приготовиться к отходу.

А отход планировался вечером.

Пока я дошел до ЦПУ, вернее пробирался по полутёмному тоннелю до входа в машинное отделение, опасаясь обо что-нибудь не стукнуться, в голове составился план о том, что необходимо сделать сегодня.

Захожу в ЦПУ, а там уже сидят Львович с Серегой и что-то бурно обсуждают. Что они обсуждали, мне не было слышно, потому что ЦПУ имело плохую звукоизоляцию с машинным отделением. Наверное, при постройке кто-то что-то не рассчитал. Сейчас в машине работал только один вспомогательный дизель, но шум от его работы делал невозможным слышать говорящих с расстояния трех – четырех метров. Чтобы тебя услышали и поняли, надо было приблизиться к собеседнику и, чуть-чуть напрягая голос начать говорить.

Я представил себе, что же делается здесь на ходу, когда работает главный двигатель. Наверное, и в ЦПУ надо будет носить наушники.

Тут в ЦПУ забегает Миша и обращает на меня свой молящий взгляд. Миша уже переоделся в робу, но чувствовалось, что работать он сейчас не собирается:

– Владимирович! Последний шанс побывать на берегу! Лампочки я потом заменю. Слово даю. А сейчас – вот как надо, – и он ребром ладони резанул себя по горлу.

Я был удивлен – что такое, почему он мне ничего не сказал о том, что куда-то собирается, когда был в кают-компании?

Как будто поняв мой недоумевающий взгляд, Миша опередил меня:

– Тут матросы собрались, два человека, в город, и я хочу с ними сходить. У меня еще остались реалы. Мы знаем, где тут склад шипчандлера. Так мы хотим к нему сходить, чтобы затовариться до Панамского канала хоть чем-то, – он неоднозначно потёр себя по горлу тыльной стороной ладони.

Стало понятно, зачем им так срочно понадобилось туда идти.

По стечению обстоятельств, так как моя каюта была открыта, и ключа от неё у меня еще не было, я не захотел там оставлять кошелек с деньгами. Поэтому кошелек я положил в нагрудный карман рабочего комбинезона. Я тоже понял Мишины проблемы и вытащил двадцатку долларами из нагрудного кармана со словами:

– Миша, и мне купи что-нибудь.

– Что именно? – Миша от неожиданности, что такая животрепещущая проблема была так легко решена, был ошарашен.

– Купи бразильского красного вина, чипсов и орехов. Но так, чтобы уложиться в эту двадцатку. Вон Серёга по дороге на судно, купил бутылочку, – я бросил взгляд в сторону Серёги, – А я что-то не догадался. А так бы хотелось попробовать, что же это за такое – бразильское вино.

– Понял, – с готовностью и счастьем в голосе, подтвердил Миша, – Он выхватил у меня двадцатку и моментально исчез.

А Львович со своим одесским юмором успел кинуть ему вдогонку:

– Не забудь купить зубную щетку, мыло, пасту, порошок, крем для обуви, и принеси сдачу пять центов, – все рассмеялись, но Мишин след уже давно простыл.

После ухода Миши в ЦПУ мы остались втроём. Решили сделать ознакомительную экскурсию по машине. Пошли туда под руководством Львовича. Одели наушники, и вышли из ЦПУ. Львович начал рассказывать и показывать, как запускаются дизеля и остальные механизмы.