Советник царя Гороха (сборник произведений)

– Я была возле стены усадьбы Иоакима…

– Что видела ты, Ревека? Видела ли ты кого-либо, кто бы заходил или выходил из сада, или кто оставлял бы сад в поспешности?

– Нет, не помню такого.

– Слышала ли ты, Ревека, подозрительный шорох, или крики любострастия, или же иное?

– Нет, слышала только, как закричала сначала женщина, а затем судьи…

И вновь прошли по толпе возгласы.

И вызвал Даниил еще пятерых человек, и в точности повторял свои вопросы, и всякий из них отвечал так же.

– А теперь призываю в свидетели пред лицо твое, народ Израилев, народ богоизбранный, верховного судью Ездру.

Ездра вышел, и глаза его сверкали злобой. Он принял позу показного смирения, и глянул на народ.

– С нетерпением жду вопросов твоих, отрок! – сказал он медоточивым голосом. – Истинно, Именем Господним клянусь говорить лишь правду.

– Хорошо, Ездра, судья от человеков. Когда клянешься Именем Господним, и нарушишь, то да будет кровь твоя на тебе.

От последних слов судья заметно занервничал. Формулировка, так часто звучащая в Моисеевом Второзаконии «кровь его на нем», явно сулила ему скверный оборот.

– Ответь, Ездра, каким из себя был прелюбодей?

– Это был юноша с курчавыми волосами, такими же рыжими, как у тебя, Даниил. И глаза его были голубыми, такие же, как у тебя, Даниил. Роста он был среднего, такого же как у тебя, Даниил…

– Добро. А как он повел себя, когда вы его обнаружили?

– Он начал грозить нам, но потом испугался, и убежал, перепрыгнув через ограду на улицу. И выглянув, увидел я, как направил он стопы свои ко дворцу царя Вавилонского.

– Добро же. А под каким деревом устроились прелюбодеи?

– Под масличным деревом предавались они бесстыдно мерзостям своим.

– Добро. Ступай же.

Отвели вновь Ездру.

– Ныне же, народ Израилев, призываю я в свидетеля помощника верховного судьи твоего, Баруха.

Барух, войдя в собрание, сразу почувствовал к себе неприязнь со стороны толпы. Но он старался напустить на себя как можно более уверенный вид.

– Ответь, – грозно сказал Даниил, – Барух, судья от человеков, каким был из себя прелюбодей, которого ты видел.

– Это был такой …зрелый мужчина, черноволосый, со шрамом на щеке. Он был такой сильный и мускулистый, но трус…

Рокот покатился по толпе, словно шквал по морским волнам. Барух весь ощетинился, но старался стоять твердо.

– Что же, добро. – Даниил стиснул зубы. – А как он повел себя, когда вы его обнаружили.

– Он начал просится не выдавать его, предлагал нам несметные сокровища, но мы отказали ему. Мы пытались схватить его, но не удержали. Он рванул ворота сада, ведущие во двор, и ушел через хлева.

Разъярилась толпа, послышались злобные возгласы. Барух весь затрясся от страха, понимая, что говорит совсем не то, что говорил Ездра. Он задрожал всем своим телом, словно кусок студня.

– Добро же, – еще сильнее стиснул зубы Даниил, и глаза его запылали недобрым огоньком. – А под каким же деревом творилось прелюбодеяние?

Барух забегал глазами, начиная лихорадочно вспоминать все деревья, которые он видел в саду Иоакима.

Дрожащим, срывающимся голосом он пропищал:

– Там был дуб!!! Такой дуб!!! Ветки вот так, – он судорожно раскинул дрожащие руки, показывая, каким было, по его мнению дерево.

– Сме-е-ерть им! – заорали из толпы. Собрание колыхнулось, и только стоявшие впереди мужчины сдерживали напор. Барух упал на колени и горько зарыдал.

Даниил поднял руки и вновь возвысил голос:

– Народ Израилев, ты судья ныне! Когда были бы Ездра и Барух простыми людьми, то я просил бы у вас милосердия для них. Но они провозглашены были судьями, опорою твоею, и как прогнившая опора должна быть убрана и заменена, так и от неправедных судей да очиститесь вы, народ избранный. Кровь их на них. И ныне же я, расскажу тебе, народ Израилев, как истинно было дело. Когда спорят две стороны, и одного уличаем мы во лжи и клевете, то с тем полагаем истину за иной стороной. И вот что поведала мне Сусанна, невинно обвиненная, и я поверил ей… Двое судей этих, не знавших ни в чем отказа, и властью своею попирающие слабого и сирого, честного и правдивого, возжелали ее, ибо она хороша. И склоняли ее к прелюбодеянию, но она не поддалась, и тогда они озлобились, и оклеветали ее. Так было дело. Судьи такие – гниль в костях Израиля. И не одно преступление на них.

Стражники с лицами, полными презрения, бросили судей в круг, на котором забрасывали камнями, и каждый из собрания взял свой камень. От дальнейшего зрелища Даниила, непривычного к такому, стошнило.

На этом заканчивается эта короткая история, но это лишь начало истории Даниила.

Пророка Даниила…

Записки Хоббита: Ливия 2011, Туда и Обратно

Туда

Внимание! Как бы произведение основано как бы на художественном вымысле. Любые как бы совпадения с реальными событиями, местами и людьми считать как бы случайными!

Как известно из произведений Толкиена, хоббиты живут в норе. И не в какой-нибудь норе, а в благоустроенной. И более всего любят основательность домашнего комфорта.

Все это относится и ко мне: я тоже более всего люблю домашний комфорт. Люблю посидеть у горящего камина с чашечкой кофе (или английского чая с молоком), укрывшись шерстяным клетчатым пледом, с хорошей книгой в руке…

Правда моя нора сейчас не слишком благоустроенная: в ней идет ремонт…вот уже 10 лет… Впрочем, все объяснимо: благоустроенности хочется – а денег, как всегда, что кот наплакал. При этом кот, который наплакивает мои деньги, наверное, такой маленький-маленький, и при этом до безобразия веселый.

Однажды утром, встав с матраца, лежащего на листах гипсокартона, я уютно устроился на скате «Росава» среди мешков с цементом, упаковок пенопласта и прочих вещей, которыми забита моя спальня.

Обычно я присаживаюсь на свой любимый скат, чтобы выпить утренний кофе и после, приняв душ, (единственное, кстати, кошерное место во всем доме на тот момент) отправится на работу. Со вчерашнего дня у меня отпуск, но привычки пока остались те же. Даже побрился с утра.

На улице раздался дикий собачий лай, после чего последовали три гулких удара в ворота. Естественно, что от неожиданности я поперхнулся своим кофе и половину вылил на штаны.

Хвала Всевышнему, кофе уже успел остыть.

Часто когда мне стучат в ворота или звонят в хриплый дверной звоночек, а я никого при этом не жду, я просто затаиваюсь тихонько и наблюдаю за дальнейшим развитием событий. Мало ли кто шастает по поселку: пьяни и наркоманов в округе хватает! А поелику же кто начнет лезть, то, во-первых, рядом с моим матрацем валяется остро отточенная лопата, а во-вторых, за шкафом – «Макаров», правда давным-давно без патронов…

На цыпочках выхожу из дома с лопатой в руке, выглядываю из-за забора… Возле ворот стоит Гэндальф по имени Жека, мой старый знакомый Евгений Дмитриевич Касаткин, на три года старше меня.