Формула

Самой интересной особенностью проекта было то, что цель его вслух не называлась. Немногие, знавшие о нём здесь, в Берлине, могли думать всё, что угодно. Например, что мы строим плацдарм для проникновения во внутренние области Земли. Думаю, профессор Гербигер, сообщи ему кто об этом, был бы очень доволен. В своё время старый маньяк буквально очаровал фюрера своей идеей полой земли с разумными обитателями внутри – Гитлер ему благоволил, а нам приходилось терпеть. Как-никак, практически официальная концепция. Хотя, быть может, я заблуждаюсь в своём скептицизме? Не верил же я в то самое «летающее крыло» – до тех пор, пока не увидел полёт пробного экземпляра своими глазами. Этот плоский неуязвимый и ошеломляюще быстрый самолёт очень пригодился бы на фронтах, но на его доработку и массовый выпуск банально не хватило времени. Насколько я понимаю, главной проблемой оставалась дальность полёта. Именно поэтому полтора десятка экспериментальных машин пришлось перевозить в разобранном виде. В Антарктиду, разумеется…

– …Думаю, что там очень холодно, рейхсляйтер. Долгая и опасная дорога. …С другой стороны – не только для нас.

Борман рассеянно кивнул.

– Вот именно, Отто, вот именно. К тому же, если мне не соврали, температура под землёй вполне нормальная. Не ниже, чем в фюрербункере. И, к тому же, с вентиляцией.

Фюрер запретил устраивать централизованную вентиляцию в своём берлинском бункере. Кто-то наплёл ему, что вражеские диверсанты смогут распылять по ней ядовитые газы. Слишком замысловато, на мой взгляд. Но что поделаешь – по мере того, как дела шли всё хуже, всеобщая подозрительность росла, как на дрожжах. В конце концов, такая возможность существовала – хотя бы, чисто теоретически.

– Конечно, Аргентина – более приятная страна с точки зрения климата…

Когда Борман начинал говорить сам с собой, мне оставалось только слушать и как бы отсутствовать.

– …но слишком населённая. И может стать ещё более населённой. Причём за счёт десятков тысяч товарищей по партии.

Он повернулся и пошёл к машине. Заметил меня.

– Мы вернёмся к этому, Отто. Через пару месяцев.

Девица стояла, раздвинув ноги в шнурованных ботинках до середины голени, и смотрела на меня так, будто ничего интересней в этом месте не было. Было ещё как – три живописно разбросанных трупа, непостижимое количество крови, попавшей на всё, что можно и нельзя, Вероничка в своей пикантной позе, если вам мало.

– Ты всегда так …одеваться на прогулку?

Блин, совершенно вылетело из головы. Любопытно было бы посмотреть, но зеркало слишком измазано.

– Не волноваться. Я – Чунь Ю, Посвящённая. Шестая степень. Она – просто спать. Даже не видеть страшный сон.

Действительно. На мою новую знакомую не попало ни капли всей этой кровищи. А Вероничка оставалась недвижна и безмолвна, как стоп-кадр. Конечно, действие не заняло пока и минуты – но и за это время можно было как-то выразить своё отношение к тому, что тебе норовят сунуть в очко такую здоровенную штуковину.

Я развоплотился. Посвящённая шестой степени? Ещё одна? Если дело пойдёт такими темпами, скоро мы станем буквально ходить друг по другу.

– Какого хрена?..

Я обвёл комнату рукой. Девица оставалась невозмутима, как и подобает представителю жёлтой расы.

– Я звать тебя таким образом. И посмотреть твои возможности. Очень хорошие. Я восхищаться.

В общем, никаких претензий. Похоже, я должен быть ещё и польщен.

– Думаешь, не смогу тебе врезать по-простому?

Чунь Ю пожала плечами.

– Не знать. Не думать так. Зачем? Может быть, лучше я у тебя отсосать?

Что-то устал я сегодня, дорогая. Непростой выдался денёк.

В любом случае, беседу придётся продолжить, и сделать это в другом месте.

– Помоги мне прибраться.

Через пару минут мы вышли из подъезда и поймали такси. Улицы оставались практически безлюдными. Понятное дело – с момента моего спонтанного пробуждения прошло от силы минут пять. Ехать имело смысл только ко мне. Туда мы и направились. Интересно, мне называть её «Чунь» или «Ю»? И что подумают люди, если придётся звать на улице?

– Дурацкий у тебя акцент.

– Я говорить неправильно? – она удивилась. – Я не заметить. Буду научиться…

Да, с шестой степенью это труда не составит. С другой стороны, зачем?

– В сущности, практически правильно. Только всегда употребляешь глаголы в инфинитиве. Ничего страшного, если разобраться. Даже придаёт некоторый шарм. Опять же, учитывая твою внешность… Короче, переучиваться не обязательно.

Говоря всё это, я ковырялся ключом в замке. Мы вошли. Чунь (или Ю?) осмотрелась по сторонам всё с тем же выражением – полного довольства происходящим и, впридачу, ожидания какого-то приятного сюрприза. Пожалуй, даже целой кучи приятных сюрпризов. Не знаю почему, но я тоже расслабился. Как будто не было всей этой сцены. А, собственно говоря, её ведь и не было. Ничего этого на самом деле не было. Тролли в чёрном вернулись в мир Чунь Юйского воображения, Вероничка досматривает утренний сон.

– Теперь я отсосать? Поговорить будем потом. Это долго.

Очень целеустремлённая девушка. Пожалуй, буду пока называть её полным именем.

– Вы были очень хороши, Густав. Просто великолепны.

– Благодарю вас, герр полковник. Служу фюреру и Германии!

Густав Веллер был двойником Гитлера. Не единственным – но таким, которого можно было не просто выставить на трибуне во время парада. Пока такой необходимости не случилось. Но скоро она возникнет. Даже слишком скоро…

Честно говоря, хотелось бы успеть, пока разница в те восемь лет, на которые он был старше фюрера, не стала слишком заметной.

Я курировал его – так же, как и весь этот шарлатанский зоопарк. (Прошу прощения – профессор Бергауз не в счёт – он проходит у нас по отдельной статье). Если хотите, был своего рода офицером по связи между мирами. Кстати, выбрали меня как раз будущие клиенты. Судя по всему, обнаружили какие-то родственные их брату способности. Через некоторое время я тоже начал что-то за собой замечать.

Думаю, у нас, элитных спецназовцев, это действительно присутствует – иначе трудно объяснить, как мы можем делать свою работу и оставаться живыми и в своём уме. Формально я продолжал числиться за каким-то отделом РСХА, носил чёрную форму, получал новые звания и даже награды, но работал непосредственно на Бормана. Разумеется, ещё и Мюллера – в той мере, насколько рейхсляйтер держал его в курсе дел. Полагаю, эта мера была значительной. В конце концов, во всяких закулисных операциях обходиться без группенфюрера попросту не имело смысла.

…Что касается профессора, то его мрачные видения оправдались с прискорбной неотвратимостью. Под Курском наши неуязвимые «Т-V» и «T-V1» проявили себя именно так, как ожидалось. Русские снаряды отскакивали от брони; десяток-другой им удалось подбить в бок или корму, но ситуации это не меняло. Мы двигались вперёд с такой скоростью, что могло показаться, будто вернулся сорок первый.

Когда налетели тучи неуклюжих русских штурмовиков, никто сразу не понял, что происходит. Прицельное бомбометание с таких самолётов было невозможно. Пушки и пулемёты против нашей брони не годились. В общем, для танков – тем более, таких танков, эти летающие сараи попросту не были опасны.

…Никогда не были – но в тот день они сбросили на нас тысячи – а скорее, десятки тысяч – зажигательных снарядов. Эта гадость сыпалась, как град, неминуемо попадая в цель. Наша армада попросту сгорела дотла. На то, что осталось, со всех сторон навалились «тридцатьчетвёрки», – и, в конце концов, справились…

Разведка не имела об этих адских бомбах никакой информации. Думаю, её вины здесь не было. Похоже, русские и сами ни черта не знали. Во всяком случае, общего замысла. Конечно, кроме тех, (или того?) кто всё это и придумал, – но эти люди оставались вне нашей досягаемости.

Итак, гарантированная победа превратилась в поражение, …да что там поражение – в полный и безоговорочный кошмар.

Все были в шоке, кроме нас с рейхсляйтером. Для нас происшедшее не стало сюрпризом. Мы получили сигнал – и начали действовать.

– Итак, Густав… Я полагаю, вы уже вполне готовы…. Например, к тому, чтобы провести завтра церемонию вручения орденов нашим доблестным героям.

Несколько секунд Веллер молчал, не меняя позы, затем заулыбался. Притом самым идиотским образом. Чёрт, неужели я преувеличил его способности?

– Вам не следует делать таких гримас, Густав.

– Виноват, герр полковник.