Формула

– Конечно, странноватая у вас служба, на мой вкус, – Мюллер пожал плечами. – Но, судя по всему, на сегодня – важнее многих других. Включая, может быть, и мою. …Рейхсляйтер!

Борман вошел через противоположную дверь, хмуро пожал нам руки. Сделал знак садиться. Помолчал добрых полминуты.

– Вы знаете, зачем мы здесь, господа, – начал он, по обыкновению, негромко, но веско. – И вам известно, что во все детали операции посвящены только присутствующие. Подчёркиваю – только мы. Даже фюрер имеет самое общее представление… пока.

Мягко говоря, рейхсляйтер говорил не совсем правду. Да, в первый раз он смолчал – у него просто не хватило духу. Бергауз в те дни оказался болен и практически без сознания; его коллеги мямлили что-то невразумительное. К счастью, это никого не насторожило – слишком велик был всеобщий энтузиазм.

Потом, по мере того, как ход событий становился всё более очевидным, профессор обрёл голос. Так что, фюрер знал. И более того, вполне определённо высказал своё мнение.

Как понимаете, он отнюдь не собирался погибнуть вместе с лучшими сынами рейха. Тем более, что в их планы это тоже не входило.

Мы прогуливались по неважно освещённой парковой дорожке – Ю посередине; мы с Тамсанарпом в его привычном обличии – по бокам.

– Вы можете быть совершенно спокойны – нарушением Принципа наша встреча не является. Тем более, такая приятная встреча, принцесса…

Гномон покосился на меня.

– …Такое приятное знакомство. Но я совершенно не понимаю – к чему все эти меры предосторожности? Тусклый свет, тёмные аллеи…

– У вас боязнь открытого пространства, сенсей?

Принцесса… Знакомство…. Вот уж не думал, что сгустки энергии способны проговариваться. Пожалуй, это даже обнадёживает. Или какой-нибудь трюк?

Помоги мне, Боже, я окончательно становлюсь параноиком.

– Не то, чтобы боязнь, но…. В этом нет никакого смысла, поверьте. В закрытом помещении моё присутствие создаёт эффект полного, не побоюсь этого слова, отсутствия времени и пространства. Для постороннего наблюдателя, разумеется. Это всё равно, как запустить запись на камеру наблюдения. Таким образом, мы могли бы общаться совершенно свободно. Что касается открытых помещений…

– Эй, дяденьки! Тут нельзя прогуливать узкоглазых сучек.

Было их семеро – трое слева, четверо справа; естественно, бритых наголо, одетых безвкусно и с какими-то металлическими штуковинами в руках. Видимо, крались за нами по обеим сторонам аллеи, прячась за деревьями, что твои индейцы. Один, покрупнее, отделился от правой группы и встал перед нами.

– Валите, отцы. А с тебя, сучка, штраф.

Свободной рукой он неторопливо расстёгивал ширинку. 501-й «Ливайс», не иначе.

– Шагай сюда, растопыривай губёшки.

– Да, конечно, сейчас…

Ю сделала три быстрых шага и опустилась на колени. Неужели моя девушка на этом просто помешана? И не приведёт ли, это рано или поздно, к драматичному пересмотру наших отношений?

Тамсанарп придержал меня за рукав.

Бритый казался слегка удивленным – по крайней мере, так мне показалось за недостаточностью освещения.

Настоящее удивление пришло к нему в тот момент, когда Ю опёрлась о его накачанный живот левой рукой, а правой вырвала всё, что находилось ниже. И запихнула в разинувшийся для крика рот.

– Я уметь не очень хорошо.

Бритый (впрочем, не всё равно ли, как его теперь называть?) почему-то не рухнул навзничь. Он продолжал стоять, выпучив глаза и удерживая губами то, что не поместилось во рту. Судя по звукам, при этом он обильно мочился, и, пожалуй, испражнялся. В общем, делал не менее трёх дел одновременно, как Юлий Цезарь.

Колени у здоровяка подогнулись одновременно с тем, как Ю вытерла руку о его куртку и сдвинулась в сторону.

Итак, оставалось шестеро. На их месте я бы убежал. Но парни, похоже, имели своё представление о чести. Несколько секунд они провели в оцепенении, а потом бросились на Ю – причём одновременно и со всех сторон. Правильный ход. По крайней мере, оптимальный. В кино они обычно толпятся в сторонке и выбегают навстречу неприятностям по одному, – никогда не мог понять, по какой причине.

Тамсанарп продолжал держать меня за рукав, и я начал его понимать.

Мне прямо-таки виделось, как Чунь взлетает в воздух, отталкивается пятками от дерева и неотвратимо обрушивается на врагов.

Она поступила проще – первый из нападавших получил взбалтывающий удар в пах – громоздкие ботинки, оказывается, этому совсем не помеха. Двух следующих вырубила в челюсть снизу; тех, кто были на очереди – головами друг о друга, схватив за волосы. Оказывается, подбегать одновременно у них всё-таки получается не совсем, – возможно, сказывается разница в стартовой позиции и скорости. Последний и вовсе передумал, но Ю в прыжке дёрнула его за ноги. Характерный хруст лицевых костей о бетон – и полное молчание. Парень пострадал больше остальных – возможно, теперь он изменит образ жизни и запишется в танцевальный кружок.

Ю повернулась к нам – этакая Эриния на фоне полудюжины изрядно поломанных людишек.

– Раз так…. Здесь быть необязательно. Мы вернуться к тебе.

Она не повелевает – просто констатирует.

Я вошёл в офис нового патрона – надеюсь, с достаточно идиотской улыбкой на лице. Плотоядно оглянулся на Екатерину. Совершил лёгкий полупоклон.

Самсонов поднял голову над бумагами, приветственно помахал рукой.

– Здравствуйте, Эдуард Сергеевич. Заявление о приёме уже написали? В своём кабинете были?

Заявление…. Написал в машине на правой коленке под диктовку водителя Николая. Тот пробежался по тексту, кивнул и сунул бумагу в карман. Судя по всему, на этом моя работа с данным документом закончилась – отныне он зажил своей собственной жизнью.

Кабинета пока не видел – собственно говоря, а на что там особо смотреть? Насколько часто мне вообще придётся в нём находиться?

…Впрочем, нет, кое-что проверить действительно стоит.

– Это рядом, но на первый раз лучше я вам покажу.

Вслед за Самсоновым я вышел в приёмную, мы пересекли её, и он открыл третью дверь слева. К моему удивлению, там оказался не слишком длинный, но всё же коридор без окон с почему-то тремя несимметричными и никак не обозначенными дверями по бокам и одной – в дальнем конце. Теперь я бы уже затруднился предположить, что за ними может находиться. Во всяком случае, дальняя открылась в средних размеров приёмную, за которой следовал примерно вчетверо больший офис, который словно бережно перенесли с рекламных проспектов соответствующего магазина, включая какие-то книги и побрякушки на полках и десктоп с кучей полагающихся к нему причиндалов. Позади всего этого великолепия находились широкие, в данный момент зашторенные окна, в левом углу виднелась ещё одна дверь – разумеется, как же без неё. Это не офис, это какой-то DOOM.

– Комната отдыха и всё такое, – Самсонов проследил мой взгляд. – Заметьте, никакой прослушки. Никакого видеонаблюдения. Вы же из-за этого так вертите головой?

Я кивнул. Вертеть головой и в самом деле не стоило – в этом не было никакой практической необходимости.

– Завидую я вашим способностям, – Самсонов преувеличенно вздохнул. – Никаких детекторов не нужно – принюхался и всё понял.

Действительно, комната, как будто, была чиста. Само собой, проверять её придётся при каждом появлении – если не забуду. Свою квартиру в последние дни, вроде бы, не забываю. Видимо, поэтому здесь они не стали утруждаться. Какой смысл, если с моим появлением все их шпионские примочки тут же вырубаются?

– Кстати, Эдуард Сергеевич…– Самсонов внимательно уставился мне в глаза. Я где-то читал, что на самом деле в таких случаях смотрят в переносицу, но поверить в это так и не смог.

– …Ваша бывшая жена, как будто, выехала за границу?

…Это произошло вчера. Никак не привыкну упоминать о событиях, в которых участвовал, не присутствуя лично. Я устроил ей полугодовую стажировку и приставил охрану. …Разумеется, не частного детектива. Не знаю, как правильно объяснить – нечто вроде духа-хранителя, невидимого, но недремлющего и способного с тем или иным уроном для другой стороны пресекать попытки покушения. Говоря проще, если на мою бывшую, или, скажем, нашу дочку попытается наехать машина, то у неё необъяснимо включится задняя скорость. У карманного воришки отсохнет рабочая рука. С ночным насильником может случиться всё что угодно – от безобидного приступа неудержимой дефекации до фатального разрыва какой-нибудь аорты. И так далее… Нечто подобное пришлось изобрести для всех более или менее небезразличных мне людей. Не думал, что я настолько впечатлителен – список оказался неожиданно велик.

– Да… что-то по работе. Сказала мне в самых общих чертах. Почему вас это заинтересовало?