Белая нить

Вскрик затерялся в сложенных ладонях. В уме заколотилась одна-единственная мысль: «Больше, нужно больше сведений». Эсфирь снова принялись листать книгу. На последнем листке значились краткие пояснения к каждому существу.

После названий «эребы» и «гемеры» шли почти одинаковые слова, кое-где обесцвеченные и затертые временем:

«Эребы.

Подданные Умбры, считаются исчезнувшими. Их народ существовал задолго до пришествия ныне живущих. Бытует мнение, что они были наказаны за нескончаемые войны и разрушения и низвергнуты создателем под землю.

Место обитания – Морионовые скалы».

«Гемеры.

Подданные Тофоса, считаются исчезнувшими. Их народ существовал задолго до пришествия ныне живущих. Бытует мнение, что они были наказаны за нескончаемые войны и разрушения и подняты создателем к небесному светилу.

Место обитания – Хрустальные скалы».

Эсфирь захотелось отпрыгнуть от книги, но тело будто прилипло к ложу. Она только отклониться сумела, как если бы перед ней обнажила клыки змея.

– Я помесь исчезнувших древних?! – вскрикнула она и захлопнула фолиант, чихнув от взвихрившейся пыли. – Морионовые скалы! Они казались мне родными, понимаешь? Это правда? Я… Куда их там сослали? Как мне найти их дом? Мрак!.. Я… А почему я тогда не исчезла? Сколько лет прошло? Сколько мне лет? Я должна быть… Где? Под землей? У солнца? Где я живу? Или они изгнали меня, как двукровную? Или… Олеандр! Олеандр!..

Книга жгла ладони, как проклятое сокровище. Она словно доносила забытые голоса исчезнувших, они звенели в ушах колоколами – безумным смехом сотен собратьев. Эсфирь осязала века, грузом упавшие на плечи. Чувствовала жизнь, по-прежнему стучавшую в сердцах эребов и гемеров.

Они жили! Жили где-то там, низко и высоко, под толщами земли, у небесного светила.

– Олеандр!

Он знает! Он умный! Он разберется и поможет! Эсфирь будто волной подхватило. Она вскочила. Ринулась к двери, но тут же застыла. Страх сковал плоть, не давая продохнуть. Осознание, что она двукровная, пусть и древняя, горькой отравой разлилось в сердце.

Нет! Нельзя оповещать наследника! Она метнулась к подоконнику. Несколько фолиантов попадали, когда она выскользнула в распахнутые ставни и спрыгнула на траву. С одной стороны её прикрывала стена лекарни, с другой – ограда поселения, обрывавшаяся у древесных верхушек.

Костяная морда хина, испуская дым, выглянула из окна. В алых глазах-звездах читался вопрос.

– Упаси Боги, кто-то найдет эту книгу, – пояснила Эсфирь. – Я поняла достаточно, дриадам этого понимать не нужно. Олеандру тоже! Не могу, Мрак! Не могу! Знаю, что должна ему рассказать, но… Ведаю я, как он на меня посмотрит, ежели я сознаюсь. Ведаю, что будет! Ни за что! Не сейчас! Я спрячу книгу, ладно? Зарою, наверное, да? А ты помалкивай!

Последний вопрос она задала, подколотая страхом. Вообще-то не собиралась, и так понимая — хин не выдаст. Просто не сумеет.

Замысел правителя

С приходом лимнад давление ослабло. Жаль, не исчезло. Но теперь Олеандр мог дышать глубже.

Ряды бойцов пополнили пятьдесят воинов – преимущественно женщины, вооруженные мечами и копьями. Со стороны казалось, будто они не на войну собрались, а надумали в грязи побороться для увеселения толпы. Ни брони, ни доспехов. Предплечья лимнад укрывали мшистые рукава. Рваные юбки едва прикрывали смуглые ноги, тонувшие в сапогах на завязках. Нагрудники из варёной кожи обтягивали лишь верхние части туловищ, оголяя полоски кожи на животе. То тут, то там в волосах, заплетенных в мелкие косицы, торчали висюльки с нанизанными монетками, перья, веточки, амулеты.

Дриады никогда не жаловали женщин-воинов. И все же никто не посмел бы усомниться в боевых умениях лимнад.

Поговаривали, что сражаются они, как звери. И не при каких условиях – как существа, которым ведом страх.

– Сын владыки Антуриума. – Одна из девушек, высокая и поджарая, вышла из строя. Бусины и монеты, вплетенные в шевелюру, звякнули, когда она преклонила колено. – Мое имя Айон. Я архихранительница Вальтос. Премного о вас наслышана. И счастлива встрече.

Айон протянула ладонь. Олеандр пожал её, оглядел выстроившихся в линейку воительниц.

– Взаимно. – И горячо кивнул. – Вы пришли, невзирая на опасность. От имени владыки клана дриад я благодарю вас. Ныне всё тихо. Для вас освободили хижины. Прошу, располагайтесь, мы удовлетворим ваши нужды. И оповестим вас, ежели враг подберется к Барклей. Предупреждаю, в поселении ныне пребывают хины. Но они под надзором, не тревожьтесь.

– Поняла.

Архихранительница встала и щелкнула пальцами. Строй лимнад двинулся за ней вдоль улочки, стиснутой домами. Двое воинов-дриад поравнялись с Айон, чтобы вручить ей связки ключей на кольцах.

Олеандр превратился в натянутую струну. В последующие дни расслабиться не помогали ни чары, ни тепло Эсфирь. Он всё хотел поговорить с ней о ночи, которую они провели вместе. Знал – она переживает из-за Фрезии. Вроде и себя не осуждает, вроде и его не осуждает – во всяком случае, вслух. Но все-таки размышляет о правильности того порыва, приведшего к разделу ложа.

Да что там! Олеандр и сам об этом думал. Пытался. А разум обрезал мысли на корню, не дозволяя прорасти, и твердил: «Ты что, рехнулся? Возможно, вы скоро погибнете. О битве думай, о тетке и выродках». И он запирал рот на замок. Запирал, хотя Эсфирь мрачнела всё пуще и пуще. Запирал, потому что вступать в сражения нужно с холодной головой.

Барклей застыл в ожидании. Жизнь, чудилось, больше не текла по венам дриад. Не только Олеандр – многие страшились думать о будущем, потому как оно виделось туманным. Маячило вдали. Но чтобы подступиться к нему, существам надлежало перепрыгнуть пропасть, утыканную кольями.

Чем больше дней терялось во времени, тем сильнее маялся Олеандр. Ночами он толком век не смыкал – то терзался мыслями, верно ли расставил воинов, то из угла в угол бегал, чтобы просто отдышаться. К чему скрывать, привык он, что плечо и совет отца всегда рядом.

За себя решать несложно: ошибешься – сам пострадаешь. Иное дело, когда нужно решать за клан. И гадать, к чему приведут свершенные выборы. На чьих шеях ненароком затянулись петли.

Олеандру хотелось закрыть глаза. Сосчитать до десяти и понять, что никакие выродки и чокнутая тетка по душу не грядут. Хотелось осознать, что все опасения – страшный сон, плод воображения. Но куда там! Рассветный ветерок тронул уши вместе с воем конха.

Трубное оповещение прокатывалось по улицам, сметало воинов с кроватей и выгоняло во дворы.

– А?.. – Эсфирь как лежала, так и вскочила, завертелась вокруг себя, что-то выискивая.

Сбежал по лестнице Сапфир, на ходу цепляя за пояс ножны с мечом. Проплыл мимо него Глен, одергивая кожаный нагрудник. Спустя миг Зеф заколошматил в дверь лекарни, надрывно вопя, что небо озарили вспышки чар – знак, что дозорные у Морионовых скал заприметили в небе подозрительное движение.

– Сколько? – спросил Олеандр, когда приятель прорвался в лекарню вихревым потоком.

– Поди сосчитай всех! – прогорланил Зефирантес. – Много! Больше пятидесяти! Феникс среди них!

Твою ж!.. Еще и огонь! Плохо дело!

– Идем навстречу? – Голос Зефа дрогнул. Уголки век задрожали. – Ждут все твоего приказа.

– Боги!

Олеандр сглотнул. Первая же мысль, что бой вот-вот грянет, отозвалась в груди жжением. Страхом за чужие жизни. Осознанием, что его воинские навыки оставляют желать лучшего.

Он оглядел друзей. Они поочередно кивнули, вдыхая в него спокойствие и уверенность.

– Вперед, Листочек. – А улыбка Эсфирь и вовсе обнадежила и подтолкнула его ко двору.

Зелёное свечение окаймило Олеандра. Колдовство растеклось по листве на предплечьях. Он вышел на крыльцо. Вскинул руки, намереваясь пустить в небо сигнал, дать хранителям понять, что пора запрягать скакунов.

Как вдруг в уши вторгся трубный вой. Из будки, восседавшей на ветви дерева, выскользнул юный дозорный.

– Правитель Антуриум! – прокричал он. – Владыка вернулся! Велит не нападать!

– Что?! – воскликнул Олеандр.

– Что?! – выкрикнул за его спиной хор голосов.