Немир

– Может, ты уже залезешь в фаэтон? – раздражённо поинтересовался Сантариал. – Мне надоело держать дверь открытой. Холодно.

Чуть помедлив, Нандоло всё же забрался внутрь и захлопнул дверцу.

Какое-то время они сидели в тишине. Положив руки на руль, а подбородок на руки, Сантариал смотрел прямо перед собой.

– И что теперь? – спросил Нандоло. Нарушив молчание, он сказал больше, чем содержали слова. Он напомнил о времени, которое в любую секунду могло вырвать свой вёрткий хвост из их цепких пальцев.

Архаики больше не могли здесь оставаться.

– О цветах не беспокойся, – сказал Сантариал, со вздохом откидываясь на сиденье. – Мне это нетрудно. Но насчёт остального – тебе проще об этом забыть, поверь.

– О, Творец! Это всего лишь улыбка. Сокращение мимических мышц лица. Все это делают. Не надо бояться.

– Ты не понимаешь.

– Я выдержу.

– Зато я – нет.

– Один раз. Только для меня.

– Хорошо – если сможешь потом вести.

Пропустив Нандоло на своё место, Сантариал устроился рядом и произнёс:

– Лично я восхищаюсь отмирками.

Немир не отпустил его. Ленни понял это, сделав первый вдох после своего отнюдь не мягкого приземления. Он дышал тем же – сладковатым, ароматным, удивительно свежим – воздухом, не имевшим ничего общего со смесью газов, которую приходилось вдыхать на покинутой родине. Именно воздух делал всё вокруг таким отчётливым и ярким, а переживание реальности – таким свободным и… легкомысленным. Не зная, радоваться ему или разочаровываться, Ленни уткнулся лицом в ладони и постарался забыть обо всём.

Между тем время медленно текло мимо; погасли звёзды на востоке, робкие птичьи голоса затянули первые трели. Ленни разбудило ощущение пристального взгляда. Он вздрогнул и очнулся.

«Куда это меня занесло?» – подумал он. Однако, оглядевшись, Ленни сообразил, что находится в восточной части Города, как раз у подножия склона горы – то есть, если можно так выразиться, в точке старта. К нему приближался некто на четырёх конечностях. Какой-нибудь зверь, решил Ленни поначалу, но быстро отказался от этой мысли, уж больно неуклюже передвигался неизвестный.

Ленни двинулся навстречу тем же манером, радуясь, что этот последний, кем бы он ни был, сейчас разделит его одиночество.

– Извините, Вы не видели поблизости телефона? Или хотя бы почты? – Ленни внезапно замолчал, потому что его осенило. – О! Знаю, что мне нужно! Церковь! Хотелось бы отправить сообщение… туда…

Ленни попытался сопроводить свои слова соответствующим жестом, но его правая рука, поднявшись в воздухе, безвольно упала. Он узнал ползущего.

Это был Рамзес. Лихорадочно работая локтями и коленями, ни говоря ни слова, тот преодолел последние метры, разделявшие их. Крепко ухватив Ленни за плечо, Рамзес отдышался и только тогда заговорил, горячо и напористо. Его обычный деловой тон никак не вязался с безумным блеском глаз.

– Ленни, мы опоздали. Всё уже началось. То есть… что я говорю! Всё уже кончилось!

Ленни пытался высвободиться, размышляя, стоит ли так волноваться из-за того, что что-то там кончилось, не начавшись.

– Говорю тебе, – повторил Рамзес, раздражаясь, – считай, что мы не просто умерли; нас уже похоронили!

– Я что, опоздал на свои похороны? – полюбопытствовал Ленни. После нынешней ночи даже такое не казалось ему маловероятным. Кроме того, в его душе открылся кладезь мудрости и терпения. Чтобы исчерпать его, потребовалась бы толпа подобных Рамзесу. Или какой-нибудь архаик, на худой конец.

– Ты не опоздал. Ты слишком поспешил. Для нас с тобою было лучше не родиться… их там тысячи. Целое море! – Рамзес, наконец, выпустил чужое плечо и, обмякнув, сел на траву.

– Море, – прошептал он одними губами. – А ты умеешь плавать, Ленни?

Глава одиннадцатая

– Приглядитесь, сир, я – Мерлин.

Джон Стейнбек

«Одно и то же утро может быть разным в зависимости от того, где и как ты провёл предыдущую ночь».

Король немного подумал и приписал: «Сие есть истина».

И развил: «А никакая мысль не может быть банальной, если она является истиной для тебя».

Вот и всё, на что он оказался нынче способен. Но дело ведь не в количестве!

Как бы то ни было, очередное утро Галахада и Арона на постоялом дворе началось хорошо: никто не проспал.

– Ну, надо же! – проговорил Арон, подравнивая бороду перед зеркалом, – я полон сил! Уже не помню, когда такое бывало. У меня предчувствие: сегодня мы, наконец, продвинемся!

– Просто сегодня я не мешал тебе светом, – заметил король.

– А…

Целитель осёкся: тон короля наводил на разнообразные размышления. Да и вид его тоже.

– Не ладится с книгой? – сочувственно спросил Арон. – Не огорчайся: у людей творчества так всегда – сейчас ничего, а назавтра ого-го!

Галахад ещё немного похмурился, потом рассмеялся и хлопнул друга по плечу.

– Дело не в книге. То есть, не только в ней. Садись за стол, я уже поел.

– Опять кусочничаешь, – Арон скорчил гримасу, но послушно уселся на своё место перед кофейником и тарелкой каши.

– Просто я уважаю твои предчувствия, посему возвращаюсь к походному режиму. Должен отметить, давно пора! И, кроме того, раз уж встали раньше, надо постараться не опоздать хотя бы на дневные дебаты, – добавил Галахад. – Сегодня Инферналис должен докладывать по текущей ситуации.

– Много цифр и никакого проку! – фыркнул целитель, – Но ты прав, Галахад: опоздать мы не можем.

– А потому поспешим, – резюмировал король, снимая со спинки стула свою парадную мантию. Но, стоило ему повернуться, как дверь сама собой отворилась, и из тьмы коридора в комнату выдвинулась ещё более тёмная фигура, укутанная плащом.

– Похоже, завтрак отменяется, – шепнул Арон королю, и тот, молча кивнув, приветливо махнул рукой вошедшему.

– Вижу, кое-кто из архаиков уже явился сопровождать нас. Не затрудняйте себя: сегодня мы не намерены задерживаться.

– Не беспокойтесь, Ваше Величество, – тихо сказал пришелец, откидывая капюшон, – если я рядом, значит, в радиусе километра ни одного архаика нет.

Галахад спокойно и внимательно разглядывал его некоторое время. Наконец королевская память прояснилась, и её мозаика явила образ, ранее ускользавший от сознания. Имя пришло следом.