Квест. Омут. Книга-игра

Оказавшись в подводном тоннеле, ты впериваешь глаза в темноту, но здесь ничего не разобрать, лишь быстрое течение увлекает тебя вдоль каменных стен.

«Что, если я не выберусь из лабиринта?» – приходит на ум паническая мысль, но едва ты успеваешь поддаться панике, как подземная протока выносит тебя на открытое пространство. Сомнений нет, это грот.

Низкие скальные своды нависают над подземным озером полукруглыми арками. Насколько хватает взгляда вдаль уходят каменные анфилады. Вокруг царит полумрак, но сгустки длинных тягучих водорослей, собравшихся на поверхности воды тёмными спиралями, издают слабый люминесцентный свет, окрашивающий стены подземного грота в причудливые зелёно-жёлтые тона.

Не обнаружив вокруг ничего подозрительного, ты решаешь плыть к ближайшей стене. Но стоит тебе сделать пару гребков, как из-под воды начинает проявляться странное серебристое свечение.

Заполняя собой всё подводное пространство, оно разливается лунным светом, вот только никакой луны в нём, естественно, нет. Заинтригованная, ты колеблешься, не зная, стоит ли посмотреть поближе. Воды озера спокойны, а белое сияние так и манит, и в уши закрадывается шепчущий голосок: «Должно быть, там колдовские сокровища!»

Почему бы и нет? Все знают легенду про цветущий папоротник, который в ночь на Ивана Купалу приведёт искателя прямиком к богатству. Может, это какой-то подводный папоротник, и укажет он тебе на сокрытый на дне озера клад.

Любопытство пересиливает страх, и, погрузившись в воду с головой, ты начинаешь мерно грести в эпицентр света.

Смотри главу 20.

Глава 47

Откинувшись навзничь, ты рассматриваешь звёздное небо, машинально угадывая так хорошо знакомые с детства созвездия, и одновременно пытаешься перевести дух. Каким-то чудом добравшись до берега, ты выползла на песок и теперь находишься в раздумьях о том, что именно делать дальше. Искать Петро бессмысленно: на дворе темень, а у тебя ни фонаря, ни лодки. Переправиться обратно нет никакой возможности по той же причине. Остаётся одно: сидеть на берегу, ожидая рассвета, и надеяться, что рано поутру кто-нибудь из селян выйдет на реку и тебе удастся привлечь его внимание истошными воплями.

«Однако разлёживаться нечего!» – вдруг решаешь ты, поднимаясь на локтях и осматривая пустынный пляж. Мимо тебя проносятся чёрные воды, влево и вправо раскинулся песчаный берег, лысый даже от ивняка, с другой стороны подпираемый высоченной кручей. Взобраться на отвесную стену можно лишь в одном месте, где стекающий в реку мелкий поток основательно размыл глинистую породу, проделав себе глубокий треугольный жёлоб, спускающийся прямо из-под корней великанской сосны.

Хоть берег и крут, ступать по жёлобу всё ж таки можно, и, прощупывая взглядом метр за метром подъёма, ты вдруг замечаешь какой-то длинный тонкий предмет, свисающий с развёрнутых узловатых корней. Будто кто-то навязал канат, спустив его вниз по жёлобу для более лёгкого подъёма.

Заинтригованная, ты подходишь к обрыву и, аккуратно ставя стопу поперёк косогора, начинаешь медленно подниматься вверх. Цепляться здесь совершенно не за что, и ты балансируешь раздвинутыми руками, чтобы не скатиться обратно к реке.

Шаг за шагом ползёшь ты вверх, и вот уже силуэт таинственной верёвки приобретает явные очертания, он будто сплетён из множества узлов примерно одного диаметра.

«Что ещё за диво?» – удивляешься ты вслух. Не дотерпев, протягиваешь руку и осторожно кончиками пальцев ухватываешься за канат, разворачивая его плашмя на свет луны. И тут же с криком отдёргиваешь ладонь.

Наощупь ты сразу различаешь, что принятое тобой за подвязанную верёвку на деле – отрезанная коса, сплетённая из женских волос.

Смотри главу 85.

Глава 48

Вздымаюшиеся ввысь столбы сосновых стволов возносят твой отчаянный зов в самое небо, и, навострив уши, ты замираешь на пару мгновений. Вот где-то совсем рядом гулко ухает филин, слышится всплеск на реке, и, к твоему полному изумлению, налетевший порыв ветра приносит ответный клич.

Голос женский, пронзительный и явно похож на Маришку, только вот слов не разобрать.

«Марии-шка! Ты где-е?» – посылаешь повторный призыв во тьму.

Голос раскатывается меж сосен, замирает, и издалека вновь доносится Маришкина рулада.

«Она что, поёт? – дивишься ты. – А может, плачет?»

И то и другое непонятно, но, как бы то ни было, разыскать Маришку надо.

Развернувшись на тропе, ты быстрыми шагами направляешься в сторону звука, периодически посылая в темноту звучные пассажи для ориентирования. Каждый раз Маришкин голос возвращается, но, даже когда ты переходишь на бег, он не становится ближе.

Призыв подруги уводит тебя прочь от песчаного берега, то звуча громче, то удаляясь до едва различимой трели, заставляет петлять меж корней и сосен, словно дразня, и, когда ты, уже окончательно раздосадованная, готова плюнуть и бросить эту дурацкую затею, ты огибаешь очередной бурелом и, проскочив меж поваленных стволов, внезапно выбираешься на гладкий галечный пляж.

Смотри главу 84.

Глава 49

«Идём, милая! – ласково шепчет Маришка, поглаживая рукой твои волосы. – Идём, красавица!»

Она заводит тебя в воду, но не останавливается, продолжая увлекать тебя дальше от берега. Тёмная гладь воды заливает бёдра, доходит до талии, поднимается по грудь. Не прерываясь, она тащит тебя всё глубже, но лишь только ты притормаживаешь, ласковые руки вдруг становятся жёсткими, впиваясь в мягкую кожу. Течение охватывает тебя по шею, едва холодная струя заливается тебе в ухо, ты словно выходишь из оцепенения.

«Пусти!» – пытаешься отбиться ты, но тонкие полупрозрачные пальцы вдруг скрючиваются в огромных размеров когти, покрытые наростами и нарывами, их бугристая поверхность намертво запутывается в твоих кудрях, и ты чувствуешь, как мёртвая хватка загибает твою голову назад, заставляя обнажить белое беззащитное горло.

«Не хочешь, красивая?» – повизгивая, внезапным фальцетом подвывает превратившаяся невесть в кого Маришка, её ровный нос вытягивается огромной уродливой горбинкой, а растянутый в улыбке рот с мелким рядом жемчужно-белых, как на подбор, зубов внезапно оказывается в опасной близости от бьющейся на твоей шее жилки.

«Зря пошла в омуте купаться! – едко шипит она, с каждым новым витком наматывая на ладонь длину твоих волос. – Жаль губить такую красоту!»

Почти уложенная навзничь, ты ощущаешь, как речная вода потоком хлещет в ушную раковину, намотанные волосы тянут твой затылок всё ниже, кромка влаги ползёт по щеке, ты хватаешь Маришку за руки, пытаясь расцепить её пальцы, но она держит крепко.

Расширенными от ужаса глазами ты видишь, как её губы быстро шевелятся, искривлённые безумной ухмылкой, но скрывшиеся под водой уши уже не различают слов, бурлящие пузыри от взбитой пены начинают заливать тебе глаза, ты пытаешься сморгнуть их, на миг закрыв, вновь открываешь и видишь, что сквозь прозрачную толщу воды на тебя сверху глядит безжалостное лицо Маришки. Да что с её волосами? Длинными серебристыми нитями переливаются они в свете луны перламутровым блеском, и вся она как-то светится холодной неземной красотой. Улыбка её не двигается, словно замерла в хищном оскале.

В предвкушении Маришка пробегает влажным языком по губам, чёрная гладь реки смыкается у тебя перед глазами, и сквозь толщу воды ты интуитивно различаешь далёкий, словно подавленный, победный вопль русалки.

Смотри главу 34.

Глава 50

Белый диск луны, словно огромный пузырящийся блин на небесной сковородке, постоянно меняет переплетение чёрных теней от подгоняемых ночным ветром облаков. Несмотря на то, что полнолуние всё время полускрыто за кавалькадой туч, берег освещён хорошо. Ты уверенно шагаешь вперёд, чувствуя, как лёгкий ветерок овевает твоё лицо ночной прохладой. Истосковавшись от длившегося весь день зноя, тело жаждет упокоения в освежающих водах быстрой речушки. Да ещё этот жар от горячей Маришкиной ладони! К вечеру её мандраж только усилился, и, никак не желая быть утащенной в кусты тёмными бесовскими силами, она согласилась идти только за руку. Ну детский сад, тащится еле-еле, поэтому вы и отстали. Где-то там под зарослями речной ивы убежал вперёд и сам Петро, как и ты, торопясь окунуться в живительные речные волны.

Внезапно Маришка вздрагивает и ускоряет шаг, едва не наступая тебе на пятки.

«Что это с ней, никак водяного в кустах приметила?» – недоумённо думаешь ты, но, не сказав ни слова, тоже прибавляешь ходу.

«Что, идём?» – орёт Петро. Он уже скинул с себя рубаху и, оставшись в одних штанах, ступил на два шага в воду. – Али русалок испугались? Весло-то я взял!»

И впрямь. Поблёскивая в свете луны, выбеленая широкая лопасть валяется у кромки воды, и, представив себе, как Петро лихо отбивается нехитрым инструментом от русалок, ты фыркаешь от смеха.

«Давай, давай! – машет Петро, стоя уже по пояс в воде. – Али все струсили, и я один пошёл?»

«Вот ещё! – передёргиваешь плечами ты, уверенно сбрасывая с себя верхний сарафан. – Ты бы поменьше хвастал, Петро!»

И, не обращая внимания на страдальческие Маришкины вопли, уверенно направляешься к воде. Тёмная речная гладь с первого шага обжигает ступни холодом, но ты всё же не останавливаешься.

Позади, ойкая от каждого шага, потихоньку входит в воду Маришка.

«Айда на старый мост! – вопит Петро уже со середины реки. – Нырять будем!»

Хоть той тропой нынче никто и не пользуется, когда-то давно босоногими ребятами вы бегали к старому мельнику за медовыми леденцами по низкому висячему мостику над водой. Мельницы той уж, почитай, лет пятнадцать как нет, а вот мосток, вероятно, остался.

«Может, не надо? – сморщивается Маришка. – До старой мельницы дорога вся заросла!»