Судьба – тени прошлого

Однако Эйден долго терпеть позор, который на него навлекло это поражение, не собирался и со словами: «Сучий отброс, да я тебя закопаю!», – набросился на скованного Адияля.

– Отошёл от него! – оттолкнув Эйдена, крикнул Джеймс.

– Ты чего-то попутал!? Я его прибью, сука! Я его изобью!

– Успокойся. Ты его и пальцем не тронешь. Он победил в честном поединке. И ты это понимаешь. Свой позор смыть нападением в спину на обездвиженного мальца ты не сможешь.

– Ты думаешь, это меня остановит? Эта тряпка не заслуживает…

– Довольно, – грубо прервал его Джеймс, схватив за шею. – Если ты хоть одним своим гнилым пальцем его тронешь, я тебя лично уничтожу! Понял меня?

Глаза перепугавшегося до смерти и опозоренного Эйдена говорили сами за себя.

V.

Дэрек вошёл в комнату и лицезрел Эйдена, который, корчась от боли, сидел на полу возле своей кровати и что-то вопил себе под нос.

– О, дружище! Пришёл поглумиться надо мной? – кинул он Дэреку.

– Ответь мне на вопрос: почему ты такой мерзкий, надменный, жестокий человек? В чем, мать его, причина того, что ты так себя ведёшь даже с друзьями?

Эйден рассмеялся, а затем резко перестал, будто это был приступ истерики, и совершенно холодно заговорил:

– Мне всё равно терять нечего, так что… Знаешь ли ты, что я родом с Юга… Мой дом далеко: это острова Баго, что дальше самых южных границ Игъвара. Моя семья сбежала оттуда, когда я только родился. Там настал ужасный голод и нищета, а прокормить меня они были не в состоянии. В итоге мы стали жить в Игъваре. Земли там были плодородны, и мы хорошо уживались с местными… до того момента, как к власти там пришёл всеми известный и беспощадный лорд Дезевон. Его политика не предусматривала возможности проживания на его территории иноземцев, мол, мы потребляем пищу его народа и присваиваем поля его народа. Однако это был лишь предлог для нашего уничтожения… Государство страдало от перенаселения. И Дезевон решил просто загнобить нас и нам подобных, введя колоссальные оброки и контроль действий, заставляя вдобавок похать в шахтах и кузнях… Тебе ещё интересно, друг? – Дэрек утвердительно кивнул. – Моя семья не смогла вытерпеть гнёт… Мы вновь стали голодать, а государство отняло в уплату налогов сарай и скот. Мы вновь бежали. Мне тогда уже семь лет было. На сей раз мы остановились в Невервилле. Всё шло не так хорошо, как в предыдущей стране (земли у вас совсем скверные), но тут не было столь большой конкуренции. Однако… – голос Эйдена резко сменился с пустого на томный и печальный. – Я рыбу ловил… Вернулся поздно, а дома никого не было. Думаю, странно, что папа и мама ещё не вернулись с поездки до ближайшего базара… Ждал, ждал, а потом плакать начал. Так и заснул в слезах и соплях у крыльца нашего скромного домишки у опушки леса. И на следующий день их не было. Я перепугался и пошёл пешком в том направлении, в коем и родители поехали. И спустя несколько миль я увидел… увидел маму и папу, убитых и ограбленных… Спустя уже два месяца, когда я сводил концы с концами и уже думал было покончить со всем, я увязался за одной военной бричкой. Я надеялся стать военным… Это всё, что мне осталось, – после этих слов его губы затряслись, хлынул пот на лбу, руки начали медленно подергиваться. – Этот офицер, что принял меня… он… Он сказал: «Что ж, если ты пройдёшь проверку на характер, прочность, умение подчиняться приказам, то, может быть, тебе и будут рады в наших рядах, мальчик». Урод видел отчаяние в моих глазах, моё исхудавшее тело… Сукин сын изнасиловал меня…

Глаза Дэрека вышли из орбит. Его взгляд стал иным. Теперь он сочувствовал бедняге с нелёгкой судьбой:

– Господи… Мне жаль. Эта тварь… Как его звали, не помнишь?

Эйден покачал головой и продолжил свой рассказ:

– Мне было тринадцать лет… Возраст, когда я, сука, лишился девственности… Но у меня не было выбора. Я ревел, но такова уж моя судьба, видимо. Я стал самым юным членом разведывательного отряда. И под угрозой наказания, я был вынужден делать всё на высшем уровне. Я должен был набрать форму, силу, скорость, которые в моем возрасте чуть ли не перечат самим законам природы, развить тактические способности… научиться говорить без южной интонации… Как видишь, страх избиения старшими заставил меня стать лучшим. Спустя два года, на одном из заданий на Севере я убил того офицера… Месть была приятной штукой… очень сладкой штукой. Увы, меня заподозрили в убийстве, но не имея доказательств, просто сослали в ваш отряд под попечительство Эверарда. Так я и пришёл в ваши ряды. А ты говоришь, что я жесток… Забавно… Я лишь поступаю с этим гнилым насквозь миром так, как он поступил со мной и моей семьей! И я отомщу Адиялю… тому, кому повезло, мать его, с жизнью… Я ненавижу каждого, кто живёт с рождения счастливо и с семьёй… Я даже не смог поиметь ни одного друга за всю свою жизнь… Потому что эта вечная погоня за спасением уничтожила моё детство…

– Джеймс не позволит тебе тронуть Эди. А Джеймс тебе не по зубам. Знаешь, мир не такой гнилой, как тебе кажется, – сев рядом с Эйденом, начал Дэрек. – Если ты захочешь выслушать и меня, то, возможно, я попробую изменить твоё мировоззрение.

Рыжеволосый посмеялся и, откашливаясь, сказал, словно ему и не было дела до слов Дэрека:

– Валяй. Все равно делать нечего, а ноги болят так, что я вставать не хочу.

– Я, Ольгерд, Джеймс – все мы имеем схожую историю, потому мы и стали братьями. Ещё давно. Но лучше я буду говорить про себя. Мой братец, гуляка и пьяница, и мой папаша, офицер-взяточник и такой же пьянчуга, не раз изменявший маме, были военными. Но однажды моего отца поймали на приёме в ряды армии какого-то паренька, заплатившего за неплохое звание. Его послали под трибунал. Итогом стало то, что он потерял звание и наш огромный домик забрал другой взяточник, но уже гораздо могущественнее. Папа спился и потерялся где-то. А мама, сводя концы с концами, бегала по мужикам в поисках приюта. Мой брат где-то затерялся, бросив нас. Видно, нашёл новую семью… Я же, будучи ребёнком, не понимающим, что происходит в семье, остался совсем один, – он прервал речь с улыбкой и обратился к Эйдену: – Вот видишь, моя судьба ничем не проще твоей. Однако ж почему-то я не стал тобой. Знаешь почему? – Рыжеволосый злобно посмотрел в сторону Дэрека. – Потому что я сумел увидеть те лучики света, те дарования судьбы, которые позволили мне понять, что мир ещё не так плох. Найдя меня у ветхого забора сгнившего домишки, голодного и грязного мальчика с чёрными затертыми глазами и черненькими волосами, дядя Эверард дал мне всё, что у меня сейчас есть: дом, семью, друзей. Он дал мне всё то, чего меня лишила жизнь. Здесь я впервые понял, что такое семейная любовь. И Джеймс, и Ольгерд – да хоть кого ни возьми из числа тех, кого подобрал дядя – все они имели схожую судьбу, такую же мрачную и тёмную. Но мы не стали таким, как ты. Мы стали семьёй. Узы дружбы, что возникли между нами, гораздо сильнее той злобы, что была у всех нас на эту жизнь. И у тебя есть шанс это понять. Мы тебя приняли с самого начала. Ты был частью нашей семьи… Решай сам, что для тебя важнее: новая семья или месть и ненависть. Однако имей в виду: мы в обиду не дадим никого. И Эди тоже. Не потому что у него неприкосновенность, а потому что он – часть семьи. – Довершив свой рассказ, Дэрек встал и протянул руку Эйдену со словами: – Давай, мы выезжаем.

Рыжеволосый промолчал. Он лишь принял помощь от напарника и молча пошёл вслед за ним.

VI.

– Что ж, господа, седлай коней, как говорится, – заголосил командующий, – выдвигаемся!

Однако осень давала о себе знать. В одночасье хлынул ливень.

– Капитан, может, всё-таки переждем? Вероятно, в такую погоду тяжко будет идти, – предложил Ольгерд.

– Да, тяжело. Но выбора у нас нет, к сожалению. Мы идём сейчас! Ни минутой позже.

И они всей кавалерией из более чем шестидесяти солдат поскакали за капитаном.

Ольгерд, Джеймс, Адияль, Дэрек шли слегка позади. Но в самом конце конвоя одиноко скакал Эйден, слушая, как его товарищи спереди шепчутся.

– К чему такая спешка, интересно? – спросил Ольгерд.

– Кто ж его знает-то… – выдал Дэрек.

– Вероятнее всего, задание это действительно весьма важное, ибо капитан взял практически всех, оставив лишь парочку слабоватых ребят. Однако… война окончена… Разве регулярные отряды разведки не справляются в таких-то условиях… – размышлял Джеймс.

– Как бы там ни было, капитан Фрей торопится. И он не выдал ни единого пояснения. Даже на какой территории будет проводиться задание… не сказал. Что-то мне это не нравится… – добавил Ольгерд.

– Разве он не говорил, что сам ещё не получил никаких инструкций и информации, – вставил Дэрек.

– Это тоже не меняет картины… Если нам не дали даже и часа времени на то, чтобы переждать ливень, то руководство явно требует от Фрея немедленного прибытия. Если так, то наше главное командование…

– Роуланд Доббер… – продолжил мысль Джеймса Ольгерд, оскалив зубы.

– Да… Если так, то нас ждёт что-то чересчур важное… Если уж один из самых могущественных военных глав лично требует прибытия целого частного отряда разведки, не разъяснив ровным счётом ничего… – предположил Дэрек.

– Эди, а ты чего молчишь? – резко переключился на молча скачущего парня Джеймс. – Волнуешься? Иль плохо стало?

– Нет. Я просто… задумался… Последнее время мой отец и его товарищи, с которыми мы ездили на Церемонию посвящения Зендея в рыцари, крайне странно высказываются на подобные темы. И я готов поклясться, что слышал имя полководца Доббера… Но в последних письмах он уже ничего не говорил такого…

– Насколько я знаю, друзья твоего отца – это Фирдес Отсенберд, знаменитый генерал, и Дориан Нильфад, выдающийся полководец. Я думаю, они знают об этом куда более нас. Да, безусловно. Мы лишь можем трепаться на такие темы, как девушки на лавочке, но даже понятия не имеем, насколько сложно там всё устроено, – ответил Джеймс.

– Помните, как этот наш малец, играясь с факелом, сжёг наш склад? А, Эди? Помнишь свои детские забавы? – вспомнил Дэрек.

– Нашёл, что выпалить… – ответил Леонель, сильно покраснев.

– Ха-ха-ха, да… Было такое. Что он там говорил? Демоны его пугают? – тоже начал припоминать Ольгерд.

– Да… Эди, Эди… Глупый ты наш барашек, – добавил Джеймс, почесав пепельные кудри Адияля.

– Стой! – раздался впереди крик капитана, а затем прогремел звон рога. – Здесь мы делаем привал. Разбить лагерь! Дальше идти сегодня смысла нет.

– Что? Да он совершенно сдурел! – возмущался Ольгерд. – Смысла нет в его действиях! – сказал он среди ребят, а затем, спрыгнув с лошади, направился в сторону Фрея. – Почему мы не могли переждать ливень в лагере, чтобы не промокать до ниточки в холодную погоду, а сейчас вдруг остановиться ни с того, ни с сего посреди пустоши можем?

– Успокойся. Сейчас не время показывать характер. Это приказ свыше. Я следую тем поручениям, которые получаю! Думаешь, я тут хоть что-то значу, как командующий? Каждое моё, мать твою, действие, сопляк, контролируется свыше! Если тебе что-то не по нраву, пиши заявление об отставке! И скатертью дорога! Ещё кто-то хочет мне высказаться? – грубо и грозно ответил Фрей, голося на всю округу. – И да, выговор получишь, парень. Фамилия!

– Выговор за то, что он не согласен с вашим мнением, товарищ заменяющий? – вступился Дэрек.

– Нет, не стоит… – пытался остановить друга Ольгерд, но безуспешно.

– Да. Тоже захотел? – буркнул капитан.