Цветы и Бездна

– Я не теряла.

– Замолчи и делай.

И она снова ушла, оставив меня один на один с ожерельем. Оно было красивым, но мне не понравилось, как мне снова припомнили про кольцо.

– А его я все-таки не теряла, – тихо сказала я своему отражению. – То было совсем другое – я подарила его…

Я точно не могла сказать кому именно, но это было как-то связано с тем волшебным садом…

…кто-то однажды как будто умолял меня, настоящие страдания разрывали чью-то душу на части.

– Ты ведь не можешь быть всего лишь плодом моего воображения? Скажи мне, что это неправда…

От этих слов мое сердце разрывалось на части, и разве могла я поступить иначе? Я знала, что кольцо обладает каким-то редким магическим эффектом, но до конца не была уверена – получится ли?

«Судя по всему – получилось… Надеюсь, этот кто-то теперь счастлив и не потерял его…»

Я не могла припомнить всех деталей, это было и не важно. Но что я знала точно, так это то, что это было важно не только для того человека, но и для меня самой. И потому, что бы ни говорила мать, я ни разу не пожалела о своем поступке.

Дверь тихо скрипнула и вошла Крисса. На ней было подобное платье, но светло-желтое, и тоже расшитое мелким бисером, на этот раз всех оттенков солнца, под стать ее золотистым волосам.

– Пора, – сказала она и затем придирчиво смерила меня взглядом. Но я заметила, что руки у сестры дрожат.

Захватив плащи, я – еще сумку, и еще кое-какие вещи по просьбе матери, мы с Криссой спустились по ступеням крыльца вниз. Оставшись с ней наедине, я решила во что бы то ни стало выяснить в чем дело.

Крисса долго отпиралась, но потом все-таки рассказала.

– Я когда утром пошла, там на площади был… он… Он был в клетке. Как безумный вел себя! То стоял на коленях и раскачивался взад и вперед, то все твердил что-то… Я подошла поближе, и…

– Что? Ты с ума сошла? Зачем ты подходила! – я была возмущена как никогда, несмотря на то, что вчера поступила точно так же.

«…но это было другое! Но она, такая благоразумная…»

– Я не знаю! – Крисса готова была расплакаться. Голос ее уже дрожал.

– И что было дальше? Ну!

– Я все смотрела на него, смотрела… А он все шептал и шептал свои странные слова. А потом вдруг что-то произошло, он оживился, подполз к самым прутьям и посмотрел прямо на меня. Я испугалась, хотела убежать, но не могла сдвинуться с места! И тогда он заговорил со мной. «Ты! – говорит. – То, чего ты так боишься, уже произойдет сегодня! Бездна идет! Ибо твоя сестра идет!»

Тут она закрыла лицо руками и расплакалась, что уже не могла говорить.

– Прости меня… Прости… – вырывалась у нее между всхлипами.

Я подошла к ней вплотную и крепко обняла, нежно гладя по голове и пытаясь хоть как-то успокоить. Мне было невыносимо горько видеть, как моя маленькая Крисса страдает, ее слезы разрывали мне сердце, хотя я все еще и страшно негодовала и сердилась на не?. Я не понимала, что побудило сестру совершить этот заведомо опрометчивый поступок… и все же мне было безумно жаль ее в эту минуту.

– Это же был фанатик… Вечно они чушь несут… – утешала я ее, хотя сама уже почти не верила в эти слова. Нехорошие предчувствия уже закрались в мое сердце.

Погода портилась. Поднявшийся порыв холодного ветра нес пыль по улочкам, заставляя многочисленных прохожих жмуриться и закрывать лица рукавами, либо кутаться во что ни попадя. Кто-то глубоко закашлялся. Запахло водой и болотной тиной.

– Ветер с озера, – сказала вдруг Крисса. – Мильши говорит, что проводила наблюдения, и что всегда накануне Стихиали ветер меняет свое направление.

– И… почему так?

Крисса открыла было рот, чтобы ответить, но вышла мать, и это уже было неважно: настало время слиться с безликой толпой по пути в великий храм города Нери-Делл.

Погрузившись в собственные мысли, я вдруг и сама поняла, почему ветер дует с озера, или, по крайней мере, почему это может быть так. Меня осенило, когда мы проходили мимо мрачных руин древних арок, которые скрывались где-то там, в тени раскидистых дубов и тисов – мрачного наследия далекой эпохи, которое никто не решался потревожить.

«Что-то темное и мрачное все еще обитает там, и когда как не в Стихиаль, ему проявить себя… Древние нерли…»

Не так уж редки были случаи нападения странных существ, не поддающихся описанию. Или странных болезней, не поддающихся никакому лечению. Или странных видений, истолковать которые никому не под силу…

«…прямо как у меня», – эта мысль заставила меня горько усмехнуться.

Тяжело вздохнув, я решила отвлечься и посмотрела на людей вокруг. Казалось, только меня одолевают тяжелые мысли, у всех остальных же на лицах читалась блаженная радость и воодушевление. Они надели свои лучшие наряды, чтобы явиться в храм.

Я была занята рассматриванием очередной богато украшенной шляпки, когда что-то больно кольнуло руку. Я вздрогнула, и долго всматривалась, но ничего не могла увидеть. Или как будто ничего. Оглядевшись, я обратила внимание, что ветер стих, и какая-то необыкновенная мертвенная тишина воцарилась вокруг, повисла в воздухе, даже птицы замолкли. По улице двигалось нечто, которого здесь быть не должно было.

Оно неподвижно стояло, потом снова пускалось бесшумно бродить среди снующей толпы, вытаращив золотистые глаза-блюдца, лишенные зрачков. Увенчанная рогами голова в очередной раз склонилась ниже, позволяя лучше всматриваться, заставляя вздрагивать людей и отчего-то навевая им странное чувство беспричинного страха и ужаса.

Никто из прохожих, казалось, его не замечал, а оно было так близко.

В первые минуты я даже потеряла дар речи, но затем схватила сестру за руку и, не сводя глаз с чудовища, повела ее подальше от этого места.

Крисса только испуганно посмотрела на меня.

– Майлин?

– Крисса, ты видишь? Ты тоже видишь его?

– Что? О ком ты говоришь?

Когда мы миновали площадь, оставив незримое позади, я все равно еще долго не могла заставить себя отпустил руку сестры, то и дело бросающей на меня взволнованные взгляды.

Достигнув храма и зайдя наконец внутрь, я, может быть, впервые почувствовала облегчение от пребывания в этом священном месте.

Я давно не была здесь, и даже остановились на мгновение, завороженно любуясь. Было очевидно, что великое множество людей изрядно потрудилось, чтобы создать такое невообразимое по красоте архитектурное сооружение.

Огромные окна с изображениями Тысячеликого и его святых блестели и переливались, позволяя свету проникнуть и осветить зал, заполненный мелодичными звуками музыки и тонкими ароматами ладана и других благовоний.

Высокие колонны из редкого мрамора, были украшены в этот раз живыми цветами, как и алтарь, на котором полыхали свечи и горело масло, и сложно было не испытывать чувство благодарности служителям храма, каждый год создающим подобное великолепие, для тех, кто приходил приобщиться к тайне. Я сумела все детальнейшим образом рассмотреть, пока мы сидели на скамьях, молились и пели песни в честь Тысячеликого, словно Стихиаль была самым прекрасным праздником в их жизни. Так и было, на самом деле. Я чувствовала это, как никто другой.

°°°

…ее будто выскребли изнутри. Слишком поздно она поняла, что ее предали. Что-то холодное коснулось запястья, сковало его. В бездонном мраке горели глаза. Множество, множество глаз. На одной из стен вспыхнул символ, и она вскрикнула, но крик никто не услышал…

°°°

Я вздрогнула и открыла глаза.