Аметист: танец волчицы

Перед профессором, так же не коснувшись стола, упал маленький, туго набитый кожаный мешочек.

Брайс сглотнул, и улыбка сползла с его лица. Незнакомец отменно знал кодекс ночных убийц. Ни один профессионал не станет лишать другого человека жизни бесплатно. Даже ради собственных интересов, даже ради мести. Этому Брайс сам учил адептов ещё на первом курсе. Бесплатное убийство дискредитирует гильдию в глазах нанимателей. Стоимость «дела» начиналась не ниже одного золотого и зависела от должности жертвы, степени охраны и сложности выполнения заказа. Ну и, конечно, от ранга самого убийцы.

– Здесь бриллианты, – прошептал наниматель, – проверьте.

Бывший профессор, а ныне свободный ночной убийца аккуратно развязал тугой мешочек. Бриллиантов было немного, всего четыре. А вот каратов в каждом – много. Четыре бесценных камня за жизнь одной принцессы.

***

– Что тут вообще можно р-разнюхать? – саркастически спросил ворон, хлопая крыльями. – Чер-рез четыр-ре месяца-то! Все запахи давно стёр-р-рлись.

Огромная серебристая волчица подняла морду от свежевыпавшего снега, прижала уши.

– Не мешайте, – ответила сухо. – Вы говорите, его тело нашли здесь?

Из-за игры туч с ветром казалось, что луна в ужасе бежит по небу и никак не может убежать. Бледный свет метался, путаясь в жадных, голых ветвях угрюмых деревьев. Внутренние стены Академии нависали над ними четырёхэтажной громадой, зияли чернотой окон, будто сотнями пастей.

– Да, он лежал пр-рямо тут, пер-ред внешними вор-р-ротами, в сквере висельников. Это стр-р-ранно. Если бы перед внутр-реними, было бы понятно: кто-то убил его, когда он ещё не успел вступить под магическую защиту. Но внешние вор-рота?

– Известно, куда направлялся Хризоплюст?

Ворон угрюмо глянул на неё, почесал предклювье лапой и признался:

– Нет. И ещё: его нашли вывер-р-рнутым наизнанку. Полностью.

Ворон взъерошил перья, на пару мгновений став похожим на огромный шар, и нервно задёргал хвостом. «Странно, – подумала Авиталь, облизывая нос, – но тут нет резкого запаха крови. Положим, давно… Положим, дожди, следы, но… Всё равно, его должно быть больше. Однозначно». Однако кровью почти не пахло. Одно из двух: либо кто-то выпил её до того, как вывернуть Хризоплюста наизнанку, либо… Либо его убили в другом месте, а сюда притащили уже труп.

– Кто последним разговаривал с убитым? Ну, до того, конечно, как он стал убитым. Или не разговаривал, а просто видел его. И где?

– Р-р-разговар-ривал пр-рофессор Кинжалус, тот, что ведёт у адептов ур-роки холодного ор-ружия. – «И которого я переставлю на другую кафедру», – подумала Авиталь, но вслух говорить не стала. Профессора – это ещё одна её головная боль. Ей не нравилось, как они вели предметы. Причём, не нравился ни один.

Ректор Бхэлтэйр меж тем добавил:

– А видела его последней госпожа Нимфея, пр-рофессор-р кафедр-ры обольщения.

«А вот с ней-то я пока не знакома, – осознала принцесса, – как раз и повод познакомиться. Заодно посмотрю, чему и как она учит».

– Я велел отнести в Вашу комнату все бумаги по р-расследованию этого туманного дела, – услужливо сообщил ректор, и из горла у него вырвалось мягкое «кре». Грубое «кар-р» – удел серошеих ворон, а вот у чёрных лесных воронов карканье негромкое и нежное. – А сейчас, если Вы хор-рошо посмотр-рели всё, что хотели, пр-р-риглашаю Вас на чашечку чая. Если Вы не пр-р-ротив.

Волчица подняла уши, принюхалась. Там, за стеной, кипела лесная жизнь. Не так уж далеко от города, смотри-ка, а вдали чуть слышно воют волки, ухают ночные совы. Её тонкий слух примечал, как в трехстах армах медведь шуршит, подминая тяжёлой лапой валежник, мучается зевотой. Ничего, косолапый, скоро зима, скоро будешь спать.

Авиталь тянуло в лес со неумолимой силой. Её волчьи дни проходили вместе с полной луной. Вон как сильно уже ночь изъела бок светила! Нет, принцесса умела принимать дикий облик в любое время, даже в новолуние, и даже днём, но… Ощущения были совсем не те. Вне полнолуния, вервольф самому себе казался человеком, натянувшим волчью шкуру. Это было как-то… неудобно, неловко. Ты внезапно осознавал, что под жёстким мехом у тебя, по-сути, ничего нет.

Авиталь почувствовала, что ворон выжидающе смотрит на неё. Ах да, чай.

– Господин ректор, – мягко рыкнула она, – если позволите, я бы тут ещё понюхала. Одна. Мне нужно сосредоточиться и подумать над унюханным.

Ворон распахнул крылья, распластав их над землёй, шагнул назад и учтиво поклонился. Затем взмахнул, подняв ветер и разметав снежинки, и тяжело взлетел. Волчица проследила за ним взглядом и снова принюхалась. Но запахи не говорили ни о чём новом. Тогда она добежала до внешних ворот и вышла, чутко втягивая носом насыщенный воздух.

Академию окружал лес. Он был похож на вражескую армию, пристально следящую за противником. Молчаливые сосны, мрачные ели. По сугробам пробегали тени. А запахи! Волчице немедленно захотелось рвануть под древесные своды, размять лапы в сугробах. Она чуяла притаившихся в лесу зайцев и лисиц, греющих пышными хвостами усатые морды. А ещё… кабаны. Жирные, настороженные. Но Авиталь приказала волчице потерпеть и направила её вдоль каменных стен.

Конечно, декана могли убить совсем не здесь, а, например, в городе. Или наоборот – внутри Академии. На Дворе Чернокнижников, как вариант, где магия не заблокирована. Нельзя же учить адептов без практики, верно? Но Авиталь, приникнув носом к самой земле, решила проверить все варианты по очереди.

Уменьшение луны уже ощущалось: чувства вервольфа становились двойственными. Так, наталкиваясь на следы мочи тех, кто, возвращаясь из кабака в Академию, не успевал добежать до клозета, она одновременно испытывала любопытство и отвращение. Если бы только люди знали, как много информации носят их выделения, то носили бы с собой лопаты. Их болезни, эмоции, их характер и много чего ещё заключалось в интимном запахе.

В этот вечер Авиталь узнала про учеников больше, чем за предыдущих два дня. Жаль, что не про всех. «Впрочем, может, и не жаль», – содрогнулась её человеческая сущность. Волчица рыкнула, недовольная присутствием разума девушки.

Следы она нашла лишь через пару часов. Отчётливый запах крови ощущался у внешних ворот чернокнижников, с южной стороны Академии, там, где от нависающей Королевской скалы сумрак никогда не рассеивался. Несмотря на прошедшие дождливые месяцы, запах был ярким, насыщенным, возможно, потому, что лужи присыпали землёй.

Авиталь поняла, что кровь пролилась из уже мёртвого тела. Видимо, Хризоплюст погиб мгновенно, но своего убийцу перед смертью увидеть успел. Или не убийцу, а орудие убийства? Нечто такое, что заставило кровь наполниться адреналином. Волчица ощущала ужас несчастного. Нестерпимый, превосходящий допустимую для человека меру. И магию. Магией тоже пахло ярко.

Авиталь закрыла глаза, уходя полностью в нюх. Ни одна собака, ни один волк не смогли бы по истечении такого количества дней найти это место, но вервольф…

Хризоплюст бежал. Для быстроты перемещения он использовал портал. Отчётливый магический ореол наспех разрушенного стыка пространства чувствовался в двадцати шагах от места гибели, там, где раскорячила рыжие ветви столетняя сосна. Видимо, к ней магический ход и был привязан. До спасения декану оставался шаг, но он не успел. Что-то заставило его обернуться. А затем он увидел то, от чего сошёл бы с ума, если бы остался жив. И – остолбенел. На пару секунд. Именно тогда его ударили сгустком магии.

Вервольф принюхался, стараясь почувствовать, чья это была магия, но безуспешно: кто-то очень хорошо замаскировался. Или это была магия артефактов? Артефакты не принадлежали никому, поэтому никем и не пахли. Только собой. И запах этой силы Авиталь был незнаком. Более того, вервольф не мог определить даже – светлой она была или тёмной. Пахло и той и другой, но разве такое возможно?

Авиталь долго стояла, вникая в нюансы, пока не узнала всё, о чём ей могла поведать старая кровь. А потом побежала в лес. Бесшумно, как сова. Её лапы оставляли громадные следы в нежной пороше, но Авиталь это не тревожило. Через час вновь пойдёт снег. Он скроет все следы и запахи. Не от вервольфа, конечно, но кроме неё других монстров в этом лесу не было.

Глава 5. Лесной дух

Мышка Ми находилась в затруднении. С одной стороны, недружелюбная академия, враждебная группа, задания и уроки, к которым не лежала её робкая душа, вынуждали искать дружбы и покровительства рыжей Дженни. Да и просто по-человечески, великанша нравилась Ми. Она была доброй, и такой душевно-мягкой, тёплой, какой ни был ни один человек в жизни Мышки. Дженни была сильной, единственной, кто защищал робкую княжну кочевников. В Академии учились в основном дети дворян, как сюда приняли девушку без рода-племени – непонятно. Конечно, золотая молодёжь не очень рвалась именно на факультет убийц, хуже был только факультет воров, и какая-то часть учеников имела более скромное, пусть и дворянское происхождение. А про любителей залезать в карманы и вообще шептались, что там и вовсе могли учиться мещане. Наверняка, конечно, никто не знал, и всё же, всё же.

А с другой стороны, Дженни вызывала подозрения. Во-первых, слишком уж добра. А во-вторых. Всё было как-то не так. Например, магически настроенные двери не пускали великаншу внутрь комнаты одну. Странно, но факт: войти в комнату Дженни могла только с кем-то из девочек. И ей приходилось либо кого-то дожидаться, либо бросать всё и бежать за остальными, чтобы не задерживать других. А ведь двери были специально зачарованы от злого умысла. Мышка предлагала обратиться к коменданту, но великанша лишь отмахивалась. Скромная? Или? Опять же, Дженни даже по сравнению с Мышкой была как-то. стеснительна, что ли. Например, она никогда не помогала другим застегнуть лифчик, а когда девочки переодевались, или выходили из душа – Виорика, например, любила, когда влажная кожа «дышала», а потому никогда не накидывала сразу на себя ни одежду, ни полотенце – то и вообще отворачивалась, утыкалась в книгу. Да, Ми понимала, что нравы в деревне, откуда приехала Дженни, могли быть более суровыми, но. Что-то тут было не так! Это мучило Мышку, заставляя её невольно не доверять подруге. И, устав от бесплодных размышлений, Ми после урока холодного оружия, последнего в тот день, решила сбежать. Пусть кто-нибудь из мерзких девчонок откроет Дженни дверь в комнату.

Вихрь крутил снежинки, будто небо пыталось заарканить землю, где-то выли волки, пронзительно, злобно, испуганно, а Ми шла и шла снаружи Академии. Ей хотелось просто подумать и побыть одной. Каменные стены давили на неё, непривычно-огромный лес – тоже, но внутри гранитных стен было хуже. Если, конечно, не уходить далеко в сумрачные стволы.

Она вспоминала, как они с Дженни до самого утра жались друг к другу под корнями вывороченного дерева, а потом. Оказалось их никто не искал! Мышка злилась. Ну и что, что ты – принцесса, декан и даже вервольф (а про Авиталь говорили, что она из рода ночных монстров), разве это даёт тебе такое право издеваться над другими?!

«Даёт» – насмешливо шепнула ей разумная мысль.

Мышка остановилась. Ну и пусть! Хорошо, пусть даёт, но тогда она, Ми, тоже обучится всему, чему тут можно обучиться. Даже принцесс устраняют убийцы и. Ей стало не по себе от собственных мыслей. Как-то разом очнувшись, она подняла голову и ойкнула. Бесконечные серые, рыжие стволы простирали к ней сухие, мёртвые ветки.

Девушка развернулась и пошла обратно. Ей казалось, что кто-то враждебно наблюдает за ней. Может, деревья? Ми вспомнила бесконечные волны ковыля, улыбающиеся голубыми васильками и белым донником, а над ними – опрокинутое небо, и она, Ми, бежит, раскинув руки и вдыхая аромат цветущих трав, среди которых по-особенному страстно пахнет шалфей. И пылают красные озёра маков. А по весне – жёлтые – адониса. И ей стало ещё тревожнее и страшнее. Что хорошего люди могут находить в лесах?

Эти громадные пики деревьев, накалывающие низкое небо на свои вершины, эта темнота, эти – ай! – колючие ветки…

Она споткнулась о какой-то корень и упала, расцарапав себе руки. Будь проклят лес! Но где же, наконец, каменные стены? Где свет в окнах, выходящих наружу? Или там вообще нет наружных окон? Ми не обращала на это внимание.

Меж тем, в лесу стремительно темнело. Наступал вечер, и здесь, под мрачными кронами, сверху покрытыми плотной хвоей, он вступал в свои права быстрее, чем в Академии.

***

– Ой, да отпусти, наконец! Что ты делаешь?

Илина хлопнула его по руке. Не сильно, чтобы не обиделся. Девушка смеялась, её глаза задорно блестели – сказывался выпитый пунш.

– А тебе непонятно? – ухмыльнулся Кэолэн и, не разжимая объятий, наклонившись, поцеловал сокурсницу.