Латы для птенцов

* * *

После разговора с родителями Мэри долго сидела в ночи у костра, помешивая густую похлебку из песчаного кроля. Сильный запах трав и цветущих персиков будоражил воображение. Мир, который она знала, навсегда исчез, все было обманом. Ее родители – ненастоящие. Но они любят ее, переживают. Но почему скрывали это так долго…

Мэри окончательно запуталась. Ей было жаль измученную неудачными беременностями мать, отца, который знал и помнил столько, что порою говорил на непонятных языках во сне. И она решила с пристрастием расспросить Ричарда.

Дядюшка вечно пропадал в своей лаборатории. Он долгие годы откапывал засыпанный бункер и никого туда не пускал. Он вечно бормотал себе что-то под нос, иногда пел дурацкие песни заплетающимся языком. Мать в шутку звала его «наш торчок-гений».

Во время разговора с родителями впервые прозвучало имя Тимур. Отец многозначительно посматривал на мать, а она закатывала глаза. Мэри на секунду казалось, что они ее ровесники, испуганные подростки, которых застукали. Получалось, что ее назвали в честь настоящей матери, которая погибла при ее рождении, как и настоящий отец. Мэри силилась представить, каким он был, что их связывало с Мэри-матерью. Видя, насколько тяжел этот разговор для них всех, она решила перестать мучить родителей, но не удержалась и спросила:

– Мам, ты же слышишь меня?

В ответ ухнула горлица, заливисто закричала чайка, парящая над морем. Ветер запел ночную колыбельную, перебирая высокую траву, растущую на соседнем лугу. Мать не ответила.

Мэри вздохнула:

– А я тебя – да…

Глава третья. Ты не та. Ты – это ты

Снилось, что он идет вдоль морского берега, вдалеке раздается долгий протяжный пароходный гудок. Кит всматривался в темнеющий горизонт, в заходящее солнце, ныряющее прямо в море. Окрасив последним лучом волну в багрянец, вечер потух. Жаркое дыхание вырывалось с хрипом. Кит хотел нырнуть в прохладную воду с головой, но она почему-то обдала жаром, окончательно заставив задыхаться. Длинный гудок снова разнесся над поверхностью воды. Громче, еще сильнее…

Кит проснулся. Дверь сотрясалась от ударов.

– Оверлорд! Оверлорд! – кричала Клэр: она запаниковала, услышав из-за двери стоны Кита. Сервисы не работали, вскрыть дверь самостоятельно она не могла. А когда в подъезде потух свет, услышала, как тяжелой поступью кто-то огромный и молчаливый начал подниматься вверх. Ее затрясло, поэтому она заорала так, что связки зазвенели в самом верхнем «ми».

Кит, шатаясь, подошел к двери, посмотрел в глазок и открыл дверь. Клэр, оттолкнув его, ворвалась в квартиру и согнулась пополам. Отдышавшись, посмотрела на Кита:

– Вы Оверлорд?

– Типа того… а что?

– Я принесла лекарства. Я Клэр. Анечка тринадцать сорок четыре.

– Ясно… – Кит не знал, что сказать в такой ситуации.

Его так мутило, что он опустился прямо на пол, не в силах стоять на ногах. Клэр потрогала его лоб и присвистнула:

– Вы действительно больны!

Но Кит уже проваливался в черную воронку безвременья, устав цепляться сознанием за реальность… Из последних сил он прошептал:

– Комп… не трогай…

* * *

Следующие несколько дней Клэр ухаживала за Китом. Она обтирала его влажными салфетками, совершенно бесцеремонно рассмотрев со всех сторон, навела порядок в квартире, несколько раз вылезла на улицу за припасами.

В том, что начался апокалипсис, она не сомневалась, поскольку мародеры грабили магазины, брошенные автомобили с открытыми дверцами стояли там и тут. Вместо мэрии зияла огромная яма, интернета не было.

Пока Кит спал, Клэр натащила бутылок с водой, консервов, несколько аптечек из машин. Она даже немного кайфовала от того, что спасает самого Оверлорда. Влюбившись однажды в его манеру управлять кланом, она теперь полностью отдалась этому чувству, увидев его вживую.

Клэр не беспокоило отсутствие людей в городе, она даже радовалась, что никого не встречала. Если замечала какое-то движение – пряталась, осторожно осматриваясь. Однажды она нашла листовку, где был указан адрес клуба, который проводил вечеринку апокалипсиса.

Кит очнулся днем, ощутил голод и удивленно осмотрелся: в комнате ровными рядами стояли бутылки с водой и коробки. Сквозь неплотно зашторенные окна сочился солнечный свет. Он все еще чувствовал слабость, но голову отпустило, горло не болело. Кит подошел к окну и застыл в изумлении: так вот она какая – разруха. Задернул шторы и поморгал, прогоняя остатки сна. Снова открыл окно – все оставалось по-прежнему.

– Что за черт! – выругался он вслух.

В двери заскрипел ключ. Вошла Клэр с большим мешком, из которого торчал бильярдный кий.

– Ты кто, черт возьми, такая?!

– Клэр. Я ухаживала за ва… тобой, – виновато шмыгая носом, сказала девушка.

– А там что? – Кит кивнул на окно.

– Апокалипсис. Люди исчезли. Ты болел. Пять суток прошло. Кит подошел к ней вплотную. Посмотрел в глаза.

– Ты как сюда попала?

– Пришла… Скорая же не едет…

Кит покачнулся, медленно подошел к столу и стукнул пальцами по клавиатуре. Монитор слабо замигал и выдал строку с ошибкой.

– Это… – Клэр покашляла, прочищая горло. – Нет сети-то, мобильные тоже молчат.

– Что было до того?

– Взрывы. Мэрию разнесло… Все бегали как чокнутые, я сюда пришла…

– Мда…

Кит застыл, пытаясь собраться с мыслями.

– Я кашу сварила… хотите?

– Определись, что ли: на «ты» или на «вы»…

– На «ты» привычнее. Так что, кашу будешь?

Кит кивнул.

Клэр смотрела, как он медленно ест кашу, не решаясь заговорить снова.

– Я тебе должен что-то? – спросил Кит.

– Нет… Я все так взяла…

– Ну… за уход… Ты вообще кто?