Целую, Кощей

Но тут бабка как раз очухалась и сразу же заметила деда:

– А, Михалыч! И ты тут? Ну, здорово, старый хрыч!

– Отстань, карга, – сплюнул дед. – Не до тебя сейчас. Пошли, Федька.

И он, ухватив меня за рукав, потащил по коридору, по пути закрывая другой рукой мою, отвисшую от удивления, челюсть.

– Давай, внучек, поднажми! Там сейчас стрельцы ворота закроют, а Машка Марьяну в лесу ужо стережёт, нас через стену не перетащит!

Едва мы добрались до балкона, как сзади раздался топот и к нам выбежал участковый.

– Вы как, прямо со стены прыгать будете или тараном ворота пробивать? – спросил он ехидно и, перегнувшись через низкое ограждение, прокричал вниз: – Еремеев! Пропусти вот этих двоих! Понял?

– Слушаюсь, батюшка воевода!

– Спасибо, Никит, – торопливо пробормотал я. – Давай, до встречи!

– Увидимся, – бросил он мне уже в спину.

На лесной тропинке Вари уже, к моему великому сожалению, не было. Как и Маши с царевной. Только Олёна выскочила из-за кустов нам на встречу:

– Целы? Ну, хвала всем богам!

– Да чаво нам сделатси, внучка, – успокоил ее дед.

Я смотрю, он к Олёне стал получше относиться после того, как она помогать нам стала. Да и у меня, честно говоря, отношение к ней меняться стало. Нормальная девушка на самом деле, только вляпалась в это бесовство Кощеево, ну, да это с любым случиться может. Я, вон, тоже не на Папу римского работаю.

– А Варя… ну, остальные наши где? – спросил я у Олёны.

– А они, батюшка, в Лукошкино побежали. Маша шепнула, что Марьяну лучше поскорее спрятать, пока ей очередная блажь в голову не пришла, – Олёна покачала головой. – Очень взбалмошная девушка, вся в сказках, в мечтаниях, а реальной жизни и не видит.

И бесовка грустно вздохнула.

– Да ладно тебе, Олён, – попытался успокоить её я. – И у тебя будет всё хорошо. Кощей же обещал.

– Пойдемте ужо, – поторопил нас Михалыч. – Потом наговоритеся.

В Лукошкино я порывался сразу же пойти посмотреть, как там обустроилась на новом месте Варя, но Михалыч вполне справедливо шикнул мол, там не до меня сейчас будет и я вынужден был признать его правоту. Уже и темнеть начало, да и кушать хотелось очень. И я, хоть и с большой неохотой, но остался всё же в гостинице, пытаясь поднять себе настроение жареной курицей, нашпигованной гречневой кашей, копченой грудинкой, запечёными крупными яблоками, обложенными перепёлками, а может и наоборот, перепёлками, обложенными яблоками, я как-то и не понял, уж очень быстро они закончились. А на десерт я вяло поклевал пирожков с луком и яйцами, с ливером, с картошкой, с капустой, грибами и уже не помню, с чем там еще, не до пирожков мне было. А когда приступил к сладкому, в трактир заявилась Маша и тут же утащила у меня большую такую ватрушку, но я даже не обиделся, в нетерпении подпрыгивая на скамье:

– Ну что там, Маш? Как на новом месте? Всё в порядке? А Варя как? Не обижают её? Смотрите у меня! Довольная? Не сердится на меня, что я до города не проводил? Её там хоть покормили? А Мюллер эта, фрау, уже начала работать? Не злющая там старуха вроде Яги попалась? А обо мне Варя говорила что-нибудь? Давай уже, докладывай о ходе проведения операции, что ты молчишь-то?! Маша! Положи бублик и докладывай!

– Вы бы хоть маленькую паузу сделали, мсье Теодор, – Маша икнула, ойкнула и стыдливо прикрыла ротик ладошкой. – Всё у нас в порядке, не беспокойтесь. Когда я уходила, девушки были веселы и счастливы и готовились отойти…

– Куда?!

…ко сну. Да что же вы так прыгаете, Теодор? Это у вас от ежедневного пожирания мяса такой карамболь приключается. Подайте мне еще вон тот пирожок. А с чем он? А вон тот? А этот? Да двигайте уже весь поднос, Теодор, что вы мне поштучно, как скряга какой, пирожки подсовываете?

– Девушки? Маш, ты и Марьяну вместе с Варей поселила?

– Ну а куда я её дену на ночь глядя, мсье Теодор? – сквозь пирожок с яблочным повидлом, проговорила Маша. – Переночует, а завтра… а там что, кизиловое варенье? Давайте… завтра передам её… и малиновое тоже, Теодор, не ленитесь… фон Паулюсусу, а тот уже… нет, у барона де Нурвиля повар нежнее варенье делал… отвезёт Марьяну к Кощею.

Обжора. Вот как есть, обжора! Ох уж мне эти вегетарианцы… И не толстеет же. А тут стоит съесть миску борща с салом и хлебом и в животе сразу тяжесть чувствуется…

* * *

Утром я подскочил сам, наверное, еще и десяти не было. Это у меня от нервов и ожидания скорейшей встречи с Варей сон такой не стабильный.

Дед сразу заохал, запричитал и побежал на кухню готовить поскорее завтрак изголодавшемуся Феденьке, а мне пришлось минут пятнадцать дожидаться его во дворе, пока он не соизволил наконец-то плеснуть мне водички для умывания.

– Вампирша наша, – докладывал дед, подперев голову рукой и умильно наблюдая, как я корочкой хлеба мученически соскребаю прямо со сковороды остатки яичницы с салом, – девку эту неспокойную, Марьяну, уже сдала с рук на руки лыцарю тому фон… как его там? …прибалтийскому, и они, небось, уже на полпути к царю нашему, батюшке.

– А вот, кстати, деда, всё никак не пойму ваших расстояний. Если от Лысой горы до Лукошкино пешком три месяца топать, на Горыныче часа два-три лететь, а конным путем, как фон Паулюсус сейчас двигается, так часов пять получается? Это как?

– А никак, – дед налил мне большую кружку ароматнейшего чая. – Колдунство енто великое и знать его тебе не надобно. Ты вона лучше на мёд налегай, в ём знаешь сила какая!

– Ой да ладно, «колдунство»… Сам не знаешь, а мне втираешь тут.

– А если бы я тебе, внучек сказал, что енто обыкновенный прорыв пространства со смещением в пятое измерение, тебе от того легче бы стало?

– Офигеть… Ты, деда, где таких слов нахватался?

– Дык, – засмущался Михалыч, не забывая подложить мне на тарелку еще пяток блинчиков, – сериял на железке твоей бесовской смотрел. Интересный… А правда, Федь, что клингоны воины такие отважные? А ежели, к примеру, сойдетси клингон с джедаем, кто кого заборет?

– Джедай, думаю, дед. У него же вон меч какой световой. А еще и силу он использовать может.

– Сила-то силой, а вот саблюка у него знатная, – покивал головой дед.

Надо запаролить компьютер, а то скоро Тишка да Гришка по дворцу будут бегать в одеждах Супермена какого-нибудь. Только массового помешательства на фантастике Кощею и не хватало для полноценной и разнообразной жизни.

– Ну, вот как я, дед, теперь к Варе пойду, а? – обвиняюще спросил я, с трудом вылезая из-за стола. – Давай, деда завязывать с обжорством. Вредно это.

– Вредная у нас Маша, – дед протянул мне петушка на палочке, – а ты у нас худенький, Феденька, прям наскрозь скоро просвечиваться будешь.

Бесполезно его убеждать, легче согласиться, чтобы не расстраивать пожилого человека.

– Михалыч, надоело мне в этой рванине ходить, – поднял я давно меня волнующий вопрос. – Ну, если в джинсах и майке нельзя, может, другой какой нормальный костюмчик купим? А то в этих обносках в приличном обществе и показаться нельзя.

– Варька да, она у тебя вроде приличная, – закивал дед, махая трактирщику мол, убирай, родимый, откушали ужо Федор Васильевич.

– Да я и не про неё вовсе, – засмущался я. – Я вообще.

– А вообще, давно пора, милай. Ходить рядом с тобой стыдно, как на помойке нашел себе вот такого внучка…

– Да ты же сам меня заставляешь вот так одеваться!

– А ну не ори на деда! От молодежь пошла… Я от в твои годы, Феденька…

– Да знаю я, знаю, – перебил я ностальгирующего деда, – Сейфы по всей Европе играючи вскрывал.