Горилла говорила, а попугай молчал

– Месть за поедание яиц, – вдруг неожиданно для самого себя вырвалось из моего рта.

– Ты что забыл? – обратился ко мне Бородька. – Он же сам посоветовал судье яйца.

– А может, это обводящий манёвр, чтобы отвести от себя подозрения?

– А какой тогда первоначальный мотив? – спросил Бородька, но у меня не нашлось ответа. – К тому же судья ему очень хорошо платил, и он мог уйти, когда захочет, так что я не понимаю, зачем Филлини было его убееевать. Да и Волчонков видел, как он заходил в туалет.

– Вот именно, что заходил! А когда он оттуда вышел, никто не видел. Если, как он говорит, разбудил Умку в час, то у него была уйма времени для убийства.

– Ладно, допустим, а мотив тогда какой? – спросила начальница.

– Никакой. Он просто так убил судью. Без мотива. Может, он маньяк!

– То есть он беез причины умышленно пошёл на убийство, я так поняла?

– Да.

– И много ты видел умышленных убийств без мотива?

Я ненадолго задумался.

– А может, он был с Умкой заодно? Может, он её любовник? – Козлодоева засмеялась и захотела сказать что-то Козлову, но я не дал ей этого сделать: – А почему никто не задаётся вопросом: откуда судья брал яйца? Может, существует яичная мафия, и она с ним расправилась, не поделив что-то.

– Вот и разбирайся сам с этой мафией, – сказала Козлодоева и повернулась к Бородьке, – а мы тем времеенем арестуем этого поварёнка. Вот кто действительно маньяк! Знаешь, Бородька, а я и не удивлена: любая здравомыслящая тварь, только увидев подозреваемых, сразу же верно определила бы, кто из них убийца, – договорив это, Козлодоева с отвращением посмотрела на меня, и, выдохнув, добавила: – Значит так, Козлов, сейчас я выпишу ордер на арест этого пова…

На столе зазвонил телефон. Начальница подняла трубку и, проговорив около минуты, с озадаченным видом повесила её обратно.

– Кто это? – спросил я у Козлодоевой, нарушив этим возникшую тишину.

– Новый свидетель, – заявила она, смотря на нас со слегка округлившимися зрачками.

– Кто? – спросил Козлов.

– Глухарь.

Снова возникла тишина.

– Не к добру это, – сказал Козлов.

– А что он сказал? – спросил я.

– Он сказал, что его квартира находится напротив кабинета судьи. И что в момеент убийства окно кабинета было открыто, и он всё видел.

– А что он видел? – спросил Козлов.

– Он сказал, что расскажет всё лично, не по телефону, и ещё он сказал, что его показания будут для нас неожиданными. – Начальница передала Бородьке листок, на котором перед этим что-то написала. – Это его адрес, а точнее, номеер квартиры. Сходите и узнайте, что этот глухарь там видел… Но я думаю, что что-то новое вы вряд ли от него услышите… А! – с досадой выкрикнула Козлодоева и швырнула ручку об пол. – С арестом, похоже, придётся подождать! Это убийство прогремело на все края, – говорила она, одновременно тыча двумя руками на меня и Бородьку, – и если мы раскроем его, то… – В этот момент она замолчала, мечтательно уставясь на потолок с дурацкой улыбкой на роже.

Чтобы не мешать Козлодоевой спокойно летать в облаках, мы с помощником молча покинули кабинет.

– На чьём поедем? – спросил я Бородьку при нашем выходе из полицейского участка.

– В смысле?

– На Конько или на Коневском к глухарю поедем? Или каждый на своём?

– У них сегодня техосмотр, – сказал Козлов, кивнув головой на гараж, возле которого стоял ряд мустангов, державший в руках перед машинистом подковы.

Конько и Коневский увидели нас и приятельски нам помахали.

V

Мы решили пройтись пешком, так как путь был долгим, а такси недешёвым.

– Да, не повезло ему, что глухарь всё видел, – произнёс Бородька по дороге.

– Кому?

– Волчонкову.

– В смысле?

– Да ладно тебеее, он же не родственник твой, чтобы ты его защищал. Ты что не хочешь повышения?

– Ты слышал о презумпции невиновности? Может, глухарь видел Умку или Филлини? Или ещё кого.

– Ладно, ладно молчу, – сказал Козлов и через несколько секунд снова заговорил: – Слушай! Если ты Серлок Волкс, то я тогда кто?

– Доктор Козлятсон, кто же ещё.

– Да-а, – с улыбкой протянул Козлов, – это что получается, мнеее нужно наши приключения описывать?

– Почему бы и нет.

– Да-а… но давай договоримся, если я напишу книгу, то только от твоего лица, как будто это ты её написал. А то от себяяя я как-то стесняюсь.

– Ладно, но если вдруг я тоже решу написать книгу, то только от твоего лица, договорились?

– Договорились.

– Ты только смотри этот диалог в книгу не включи, а то сразу проколешься.

– Ладно, – улыбнувшись, сказал Бородька, – но и ты тогда его не включай, а то сразу проколешься.

В тот день у нас не очень шла беседа между собой. Об убийстве говорить мне не хотелось, а из остального ничего не шло в голову.

– Что это за здание? – спросил Бородька. – Раньше его здесь не было.

– Где?