Перед грозой так пахнут розы

– Андрей Владимирович, совещание окончено? – вернул меня на грешную землю голос главного бухгалтера.

– На сегодня всё, можете идти, – устало ответил я и поставил на ноутбуке медленную хорошую музыку.

Мне надо придти в себя, чтобы с помощью того же ноутбука заняться более важным делом.

Мы не только ездили по городам на митинги, но и активно действовали в интернет-сообществах.

Я зарегистрировал публичную страницу в российском контакте под ником «Донбасский антифашист». Потому что заходить на свой аккаунт в фейсбуке было выше моих сил – там полно моих фотографий с Натой.

На новой странице я тоже разместил её фотографии – из морга и с похорон, чтобы показать преступления фашистских оккупантов Украины во всей их неприглядной красе.

Кстати, о фотографиях. Наташина мама не смогла приехать на похороны дочери из Крыма и попросила меня по телефону выслать ей последние фото Наты. А я в день похорон был в неадекватном состоянии и про это забыл.

Я выслал их только первого апреля. Первого апреля выслал. Но, увы и ах, это был не жестокий розыгрыш – это была суровая реальность.

Я снова стал предаваться мечтам об альтернативной биографии. В последний раз я размышлял об этом в ночь с 4 на 5 апреля, накануне знаменитого восстания.

Что было бы, если бы мать в 75-м году по распределению после института не осталась в Лутугино, а переехала в Россию? Впрочем, она могла попасть и в Азербайджан, где русских в начале 90-х тупо резали, а я был ещё слишком мал, чтобы защитить нас.

А если бы я два года назад не поехал с друзьями в Бахчисарай, а по первоначальному плану пошёл отмечать день рождения на пляже? Я бы не познакомился с Натой. И жил бы в Крыму. В России. В безопасности. Но, узнав, что под Киевом убили отца Виктора, я бы не стерпел и перешёл границу между Крымом и Украиной, чтоб воевать против хунты, как сделал Игорь Стрелков 12 апреля.

И опять же, я бы не познакомился с Натой и продолжал терзаться поисками своего идеала, не зная, что таковой существует. Господь показал мне идеальную женщину и так быстро забрал к себе. Наверно, я оказался её недостоин. Да будет Его святая воля.

Есть такая песня:

Вот было бы ништяк на десять лет назад

Перенестись, попасть на старт и заново начать.

Но, ёлы-палы, я ж себя знаю, как облупленного. Прошёл бы точнёхонько по тем же граблям, шаг в шаг. Так что, не стоит пилить опилки. У Бога нет ничего бессмысленного, и надо думать, не «За что?», а «Для чего?»

С этой мыслью я уснул, а продрав глаза, даже не почистив зубы, полез на публичную страницу в контакте, которую администрировал. Сколько ещё предстоит сделать – восстание на носу.

* * *

Я был не единственным координатором протестных акций на юге и востоке Украины в начале апреля. Нас было много из разных городов. Были и русские подписчики наших пабликов в соцсетях. По всей России, от Калининграда до Сахалина, собирали митинги в нашу поддержку и координировали акции протеста на Украине. Примерно, как пиринговые сети устроены. Например, находясь на Украине, кто-то качает материалы, запрещённые украинским законодательством. А власти Украины сервера, на которых они размещены, не достанут, потому что те находятся – один в России, другой в Индонезии, третий в Бразилии. Так и нам оказали неоценимую помощь российские активисты, что могли безбоязненно координировать наши действия через интернет, не опасаясь ареста. Особое усердие проявил один парень моего возраста из Калининграда. Кажется, тоже айтишник. И тоже родственник фамилии Бешлык. Слободан, если ты это прочтёшь, респект тебе и уважуха. Если не прочтёшь, тоже.

Первоначально волну протеста хотели назвать «Благовещенье – день гнева». Но потом перенесли с седьмого апреля на шестое, справедливо рассудив, что в воскресенье у нас больше шансов привлечь широкие массы, за счёт работающего населения, которое многие работодатели не отпустят в понедельник. Можно было начать и в субботу пятого апреля, но не получилось. А так, было бы знаковое совпадение. День ледового побоища, когда православное воинство разгромило западноевропейских захватчиков. И тоже суббота, как в день знаменитого сражения. Шестого апреля, кажется, тоже есть какая-то памятная дата из истории Отечественной войны, а какая – не помню.

После литургии я поблагодарил маму за сытный обед. У кого-то от волнения пропадает аппетит, а у меня, наоборот, разыгрывается волчий жор. И, обняв её на прощание, поехал в областной центр, не зная, увижу ли её снова живым.

На выезде из Георгиевки магнитола начала ловить «Наше радио» из Ростовской области. Сквозь шипение прорывалось пение российского металлиста:

Помнишь, ты ведь помнишь –

Ты был гордым мудрым вождём.

Помнишь, ты ведь помнишь,

Как вошли солдаты в твой дом.

Ты встречал рассвет

Среди выжженных скал.

Время шло, и вот,

Час расплаты настал.

И фамилия у вокалиста под стать текущим событиям – Беркут.

Дорога, в общем, прошла без приключений.

Только в посёлке Роскошное мне пришлось остановиться у блокпоста украинской милиции. Но мои документы оказались чисты, и мне не пришлось потратить ни одного драгоценного патрона из пистолета под плащом.

Митинг назначили перед зданием СБУ. Увидев машину с киевскими номерами, протестующие напряглись, думая, что это какой-то офицер того ведомства усмирять их из Киева приехал. Но вскоре обрадовались, узнав в водителе этой машины своего соратника по фотографиям в социальных сетях.

Первые часы народ стоял у массивного здания в центре города, требуя вызвать на переговоры генералитет или хотя бы старших офицеров. Но они проигнорировали требования собравшихся, отсиживаясь в свой законный выходной по домам. У митинга в выходной день есть и свои минусы – в день рабочий мы бы застали представителей власти на местах.

Во второй половине дня нам подвезли палатки, защищающие от степных ветров, и горючие материалы для костров. Всё-таки, в первой половине апреля ночи на Донбассе ещё холодные. Электрическое освещение дополнялось беспорядочно зажжёнными по всей территории огнями. В разных концах стихийного палаточного городка слышалась гитарная музыка или пение а капелла. Исполняли разные песни – православные, коммунистические, просто народные, бардовские или рок-н-ролл. То тут, то там шныряли подростки, сбежавшие из домов поглядеть на зрелище, усиливая ощущение хаоса.

Солнце уже заходило за западное крыло здания, а власти так и не появились. Вместо них появилась усиленная охрана.

В полшестого митингующие и охрана здания СБУ всё также стояли друг напротив друга, не решаясь начать движение. В толпе слышался глухой ропот, что в святой праздник приходится пропускать богослужение. И, похоже, что не только всенощное бдение, но и литургию. Хорошо, хоть с подвозом продуктов было всё нормально, и люди не начали тупо разбегаться по домам, чтобы поесть.

Вскоре после 18 часов появилось сообщение в социальных сетях от товарищей из Полтавы. Через их город прошла колонна машин с бойцами спецназа из Винницы. Двигаются по направлению на Харьков. После полуночи они приедут разгонять наш митинг.

Все наконец-то поняли, что надо уже что-то делать. Раз двери не открывают, будем ломать. Мужики взялись за поваленный фонарный столб и стали колотить им входные двери, как тараном. Сломать не удалось, но двери распахнулись сами. Из них показались бойцы местного Беркута с автоматами наизготовку. Наши активисты вступили с ними в переговоры. А я снял с предохранителя пистолет и примерялся, как удобнее отстреливаться поверх голов, если автоматчики откроют огонь.

Наконец, переговоры сдвинулись с мёртвой точки. Один из охранников проникся рассказами о том, как путчисты поджигали его сослуживцев заживо в Киеве и Львове, и задумался, стоит ли такой власти служить.

– Шо я, педерастiв мало бачiв у життя, шоб за Ляшко пiдставлятися? Я з вами. Айда со мной, хлопци, – бросил он своим, и четверо охранников влились в наши ряды.

Толпа ввалилась в главный вход, оставленный этими четверыми открытым. Увидев среди народа своих, да ещё и вооружённых, остальные охранники отступили на второй этаж, чтобы закрепиться выше, а первый мгновенно оказался в руках восставших. Меня вместе со всеми внесло людской волной в фойе здания. Правая рука продолжала крепко сжимать пистолет.

Оказавшись посреди просторного холла, люди растерялись, не представляя, что делать дальше. Часть бросилась в коридоры первого этажа, большинство продолжало топтаться на месте. Из левого коридора выбежал мужчина средних лет с какими-то бумагами, найденными в одном из кабинетов. По-видимому, прораб или инженер-строитель. По крайней мере, он пришёл сражаться в строительной спецовке, что так же, как и военная форма, не мешает резким движениям.

Не знаю почему, но он подошёл именно ко мне. То ли случайно, то ли выбрал самого крепкого на вид из мужчин в зоне видимости.

– Зброя е?

– Ось, – показал я ему своего Макарова с полной обоймой.

Он развернул бумаги на вису.

– Вот поэтажный план здания. Тебе нужно обесточить его, чтобы стало темно. Минус второй этаж – тут электрощитовая. Нужны две пули – одна в замок на двери, другая – в замок на щитке, где главный входной автомат. Найдёшь, который из них?

– Я полгода электриком работал.