Черные сны

– А?! – от неожиданности Егор вздрогнул. Он не слышал, как подкатился старик. Порывистым движением сдернул с головы устройство и обернулся. Его лицо было обескуражено и выглядело глупым.

– Марочки ищем? – прищурив по ухарски правый глаз, развалившись в кресле – каталке вещал Модест. – Может, объяснитесь, милейший?

– Модест, – промямлил Егор, пряча очки в карман куртки, – мне марки твои не нужны. Ты вряд ли поймешь… Если не знаешь, то… и объяснять нечего.

– Чего это я не знаю? – с наигранным любопытством старик подался вперед. – Ась?

– Я пойду, – под прожигающим взглядом Модеста Егор поднялся, протиснулся между каталкой и косяком, быстрым шагом прошел по коридору. Хозяин его не провожал. Егор взял пакет с продуктами для Богдана, захлопнул дверь и сконфуженный, заподозренный в воровстве сбежал по лестнице. От стыда горели уши. В слепой злобе нащупал в кармане устройство и с силой сжал кулак, намереваясь раздавить. Не вышло. Украдкой он поднял глаза вверх. Рыбы не было, лишь рваные лохмотья вымоченной в луже ваты плыли по небу. Солнце белым пятном мерцало за белесой поволокой.

По расквасившейся тропинке Егор спустился в овраг. Перепрыгнул через мутный ручей. От хмеля не осталось и следа. Прохладный влажный воздух бодрил. Цепляясь за сухие стебли коневника, он взобрался на склон. Специально пошел короткой дорогой, чтобы до обеда успеть к одноногому таксисту.

Вышел на асфальт и застучал ногами, отбивая с ботинок шматы рыжей глины. Обтер подошву о траву, отцепил от брючины репейник, окинул себя придирчивым взглядом. – Чертова осень, – процедил сквозь зубы, еще потопал и направился вдоль дороги, оставляя за собой на мокром асфальте ржавые отпечатки. Машины обгоняли, обдавая шлейфом водяной пыли. Егор отворачивался и ругал погоду, лужи, водителей.

Дверь была приоткрыта. Егор толкнул ее и вошел в дом.

– Богдан, ты здесь?

До слуха доносился разговор. У таксиста явно были гости. Егор пошел на голоса и оказался на кухне. Он замер у порога, не решаясь войти. Богдан сидел на своем месте спиной к окну под отремонтированным трамвайным держателем. Правая рука лежала на столе, трость с рукояткой от коробки передач облокотилась на его широкое бедро. Рядом сидела Нина. Она накрыла руку отца своей и внимательно слушала. Богдан, потупив взгляд, о чем-то говорил. Девушка кивала и временами сильнее сжимала руку отца, глаза ее блестели.

От умиления по лицу Егора растеклась улыбка. Осторожно, стараясь не шуметь, он попятился. Незамеченный вышел на террасу, оставил пакет с продуктами и покинул дом инвалида. У калитки встретил мальчика лет четырех, который спрыгнул с трехколесного велосипеда с седлом перемотанным изолентой и, зажав коленями колесо, пытался выровнять руль. Егор помог ему. Легкая улыбка блуждала на его губах, когда шел по песчаной укатанной проселочной дороге. День преобразился. Он шел и думал о том, что теперь у Богдана будет все хорошо. Радовался за Нину, за ее сына.

Телефон зазвонил, когда он подходил к автобусной остановке:

– Алло, Егор?

– Да, привет.

– Привет, Татьяна Михайловна сказала, что ты спрашивал меня.

– Да, да. Спрашивал. Варь, мне с тобой поговорить очень надо. Где сможем пересечься?

– Подходи на Пушкинскую семнадцать. Я там через полчаса буду.

– Хорошо.

В трубке послышались гудки. Бодро подбросив телефон и поймав его, Егор свернул с тротуара и зашагал через двор перекопанный коммунальщиками, пытающимися перед зимой залатать дыры. Облезлый «Белорусь» натужно фырчал, выплевывая из трубы копоть и резко дергался, повинуясь командам машиниста в оранжевой жилетке поверх синей телогрейки, уверенно орудующего рычагами. Егор обошел по большой дуге вывороченные кучи глины, пересек детскую площадку. Около желтого барака с трубами и высокой поленницей свернул в проулок. Пахло горелым углем. Егор сразу вспомнил поезда дальнего следования. Как они проносятся в ночи мимо, обдавая потоком воздуха, стуком колес и ароматом вагонных печек. Из труб вьется дымок и срываются искры.

Он пришел на семь минут раньше и пока дожидался девушку, почистил о траву ботинки.

– Постой здесь, я мигом, поднимусь и вниз. Только справку из ЖЭКа отдам. – Варвара быстрым шагом прошла мимо и пропала в темноте дверного проема кирпичной трехэтажке.

– О чем хотел поговорить? – спросила Варвара, через пять минут, вновь оказавшись на улице.

– Может, не здесь.

– Так, понимаю это не быстро?

– Да, давай по дороге все расскажу.

– Ты пил? – Варвара отстранилась и грозно посмотрела на Егора.

– Я? – Егор искренне удивился, потом вспомнил.

– Да, Хазин меня заставил, так разнылся… Две рюмки и все. Клянусь.

Варвара строго сказала:

– Егор, ты же знаешь, нам нельзя.

– Да, забудь, ты, – вспылил Егор, – я тебе хочу рассказать нечто важное. Надо чтобы ты внимательно послушала.

– Куда мы идем? – морщинки на ее лице разгладились, голос смягчился.

– К Сивкову.

– К Сивкову? – Варя удивилась, – он же умер.

– Да, умер, но мы не к самому Сивкову, а в его квартиру. Сейчас расскажу, зачем.

С самого начала, со странного разговора с живым Сивковым, где он впервые услышал о паскудниках, Егор начал свой длинный рассказ. Он говорил и временами заглядывал Варе в глаза. По ее серьезному лицу было трудно что – либо распознать. Но Егору было достаточно, что его слушают. Казалось, такая невероятная история. Другой уже давно бы повертел пальцем у виска и поспешил уйти. А она внимательно слушает. «Интересно, она знает о визите Алексеева и тестах?». Варвара не перебивала, шла рядом, сосредоточенно смотрела перед собой и слушала. Егор надеялся, что она ему верит, ее серьезное лицо, задумчивый взгляд давали повод так думать. Приободренный этим наблюдением он рассыпался в красноречии, заново переживая обстоятельства, опутавшие его крепкой паутиной.

– Почему я? – Спросила Варвара, не поднимая головы, когда он закончил.

– Ну… – Егор не знал, что ответить. Его избирательность работала на каком-то интуитивном уровне.

– Ну, – после некоторой заминки продолжил Егор. – Мне кажется, ты одна в конторе не веришь, что я чокнутый. Алексеев… Врач, что приходил он всем внушил эту мысль. Кроме того, как и я, ты общаешься со стариками, знаешь, каково это и ты, … ты добрая. Ты умеешь слушать и веришь людям.

Егор остановился, показывая Варе на подъезд, с крашеной в серый цвет дверью.

– Пришли.

– И что ты хочешь от меня? – Варя в упор посмотрела на Егора.

– Чтобы ты это тоже увидела. Мало ли что со мной случится. Помнишь, про мальчишку рассказывал, который вырвал у меня клетку? Это организация. Нам ведь так еще не дали заключение о смерти Сивкова. Я вот подумал, может, вместе придумаем, как с ними бороться, вернее не бороться, а собрать информацию, чтобы нам поверили.

С каждым словом Егор сильнее убеждался, как все нелепо звучит. А под этим строгим, испытующим взглядом девушки он и вовсе почувствовал себя школьником, плетущим небылицу – почему пропустил контрольную. Варя молчала. Надежда Егора таяла с каждой секундой и уже скукожилась до макового зернышка. Наконец, она сказала:

– Мне кажется, ты сюда меня притащил, чтобы я подтвердила, что ты не сдвинулся и тебе эти твои страшилки не кажутся. Я тебе в этом помогу. Пошли, – девушка уверенным шагом направилась к подъезду.

– Стой, – Егор быстро догнал ее. – Там не все так гладко. Дверь опечатана и соседка очень пронырливая. Все надо делать тихо, без разговоров.

– Хорошо. Давай, ты первый.

Егор приоткрыл тяжелую дверь в подъезд и прислушался. – Пошли, – шепнул он и скользнул в прохладный полумрак с запахами сырой известки. Опробованным способом Егор проник в квартиру Сивкова и провел следом Варвару. Девушка не пугалась и не задавала вопросы. Она приняла игру. Оказавшись уже на кухне в окружении чужих вещей, озираясь, она спросила:

– Егор, нам ничего за это не будет? Дверь опечатана, и человека убили…

– Мы же ничего не тырим. – Егор закрыл за ней дверь на кухню и достал из кармана очки. В сосредоточенном молчании расправил ремешок и натянул приспособление на голову, чем немало удивил Варвару: