Письма к незнакомцу. Книга 5. Красота

В небольшом древнегреческом городке Феспии родилась девочка. Её назвали Мнесарет, что означает Помнящая о добродетелях.Девочка росла быстро – ну ни дать ни взять царевич Гвидон в женском обличии! – и превратилась в ладную, стройную, высокую (сто семьдесят восемь) девушку. Рост – вторая красота, а если сюда приплюсовать красоту первую, то можете себе представить. Посмотришь – обомлеешь!

Сияя обеими красотами, девушка поехала завоёвывать Афины, где, забыв о добродетелях, стала осваивать ремесло гетеры. Мужчины к новенькой потянулись, оценили по достоинству её умения и дали прозвище Фрина, что означало – жаба. Как ни странно, но был это комплимент. Кожа девушки была такой же белой, как и брюшко камышовых жаб, которых окрест Афин было видимо-невидимо.

Несмотря на неаппетитное прозвище, популярность Фрины у непривыкших к снегу греков росла, как снежный ком. Можно сказать, стала она в Афинах лучшей по профессии. А почему? Потому что дело своё поставила грамотно: бедных и глупых сторонилась, на благотворительность не тратилась, вела дела с мужчинами с немалой для себя выгодой. Скоро преуспевающая гетера стала состоятельной женщиной, поселилась в просторном двухэтажном доме, где тебе и бассейн, и предметы искусства (фрески, картины, статуи), и налаженное хозяйство, которое, понятное дело, вели рабы. За ними присматривала вольноотпущенница. На широкую да на прекрасную ногу зажила в центре Афин расчётливая гетера. Любила наша шалунья и покуражиться. Одному претенденту на её холёные прелести сказала так: «Вижу-вижу, сумму нужную ты собрал, украл, наверное, но бородёнка твоя мне ой как не по нраву. Или сбриваешь, или – ни-ни».

Пришёл соискатель на следующий день уже без бороды и слышит: «Нет, знаешь, пригляделась я, без бороды ещё хуже, катись-ка ты отсюда колбаской».

Когда дело спорится, когда черпает женщина благодать полными пригоршнями, позволяет она себе мелкие проказы, думая, что не повредит… А бизнес продолжал процветать. В 335 году до н.э. Александр Македонский разрушил город Фивы, оказавший его войску упорное сопротивление.

Читаем у древнегреческого грамматика Афинея[53 - Афиней Навкратийский жил на рубеже ll-lll веков до н.э., древнегреческий писатель.]: «Фрина предлагала восстановить разрушенные стены Фив, если горожане согласятся начертать на них надпись: Разрушены Александром, восстановлены гетерой Фриной».

Тщеславная подательница радости хотела, чтобы имя её стояло рядом с именем Александра Великого. Не получилось. Это сейчас на стенах и гербах напишут и что попало, и чего изволите, лишь бы деньги дали… А в те далёкие времена гордые фиванцы отказали гордячке, бизнес которой хотя и был легальным, но уважался далеко не всеми.

Фиванцы ответили: «Когда заработаешь головой или руками, тогда твоё предложение рассмотрим…» Фыркнула Фрина и назло ворчунам-моралистам вслед за бизнесом своим расцвела пуще прежнего. Сладостный апогей!

У того же Афинея читаем: «Но ещё более прекрасны были те части тела Фрины, которые не принято показывать, и увидеть её обнаженной было совсем не просто, потому что обычно она носила плотно облегающий хитон и не пользовалась публичными банями. Но когда вся Греция собралась в Элевсинии на праздник Посейдона, она на глазах у всех сняла с себя одежду, распустила волосы и нагая вошла в море; именно это и подсказало Апеллесу сюжет для его Афродиты Анадиомены».

Не вполне мне понятные строки Сологуба:

Насытив очи наготою

Эфирных и бесстрастных тел,

Земною страстной красотою

Я воплотиться захотел.

Тогда мне дали имя Фрины,

И в обаяньи нежных сил

Я восхитил мои Афины

И тело в волны погрузил.

Кто «Насытил очи наготою»? Будет считать, что это игрульки всемогущего Зевса, его очередная ипостась….

Но вернёмся к той, которой «дали имя Фрины». Не сразу, но уговорил Апеллес[54 - Апеллес (370 – 306гг до н.э.), знаменитый древнегреческий живописец.] строптивую диву позировать для вечности практически бесплатно. Помогло то, что обещал красноречивый скульптор уподобить гордячку Афродите. Обычно к обещаниям мужчин Фрина относилась с изрядной долей скепсиса, но тут поверила. И не прогадала. Он ведь был так пылок, так убедителен: «Ты – вылитая Афродита: красота, женственность, рост…»

Очередной раз в повествование врывается слово «рост», и, понимаю, пора внести пояснения… Малышка может быть и утончённой, и изысканной, и изящной, и сексуальной, но не красивой. Потому что мужскому взгляду требуется время, чтобы осмотреть женскую фигуру от пяток до лица, а затем по- пастернаковски: «от гребёнок до ног». Это я излагаю взгляды на красоту современников Фрины – философа Аристотеля и живописца Апеллеса. Если Вы, Серкидон, влюбитесь и возьмёте в жены какую-нибудь Дюймовочку, подобно Демокриту[55 - Демокрит Абдерский (460 до н.э. – 370 до н.э.), великий древнегреческий философ.], посчитав её «меньшим злом», воля Ваша, всемогущий Зевс Вам судья, а в помощь – Афродита, животворящая богиня, за которой расцветают цветы и зеленеют травы.

Результатом освоения Фриной смежной специальности натурщицы и вдохновенной работы живописца стала означенная выше картина «Рождение Афродиты Анадиомены». И греки ахнули от восхищения! Как писано у Александра Сергеевича – «успех нас первый окрылил…»

Следующим служителем муз был у Фрины скульптор Пракситель. О результате его сотрудничества с прекрасной натурой цинично спишем у Плиния[56 - Плиний Старший (23 н.э. – 79 н.э.), римский писатель-эрудит, автор «Естественной истории».]: «…Выше всех произведений не только у Праксителя, но вообще существующих во Вселенной, является Венера его работы. Чтобы её увидеть, многие плавали на Книд. Пракситель одновременно изготовил и продавал две статуи Венеры, но одна была покрыта одеждой – её предпочли жители Коса, которым принадлежало право выбора. Пракситель за обе статуи назначил одинаковую плату. Но жители Коса эту статую признали серьёзной и скромной; отвергнутую ими купили книдяне. И её слава была неизмеримо выше. У книдян хотел впоследствии купить её царь Никомед, обещая за неё простить государству книдян все огромные числящиеся за ними долги. Но книдяне предпочли всё перенести, чем расстаться со статуей. И не напрасно. Ведь Пракситель этой статуей создал славу Книду…»

Ну что тут сказать! Во-первых, Пракситель не только эффективный менеджер, но и находчивый мужчина. Очень удобно использовать в качестве натурщицы обнажённую гетеру: ваяешь себе, ваяешь, а как придёт минутка для отдыха, натура превращается в любовницу, так же быстро, как и «брюки превращаются в элегантные шорты»[57 - Крылатая фраза из кинофильма «Бриллиантовая рука».]. Причём никакие молнии дёргать не надо.

Во-вторых, обидно ошиблись с выбором жители острова Кос и, видимо, до сих пор жалеют. Не знали островитяне ещё не произнесённых слов Вилькельмана об обязательном обнажении женского тела для получения красоты истинной.

Доставшаяся книдянам статуя (остатки – сладки!) прославила город. И ныне в путеводителях можно прочесть: «Главной достопримечательностью античного Книда был храм и статуя Афродиты работы греческого мастера Праксителя. Богиня любви стояла на скале над Эгейским морем в центре круглого храма, сохранившегося до сих пор. Паломники древности совершали многодневные путешествия с разных концов Эллады и Ближнего Востока, чтобы посмотреть на чудесную скульптуру – образец женской красоты. Юноши и зрелые мужи влюблялись в статую, отдавали в храм целые состояния, а потом бросались с высокой скалы в Эгейское море – стихию, которая породила прекраснейшую из обитательниц Олимпа».

Ну вот, а говорят, что мрамор охлаждает страсти…

Прекрасно написал об Афродите Книдской любовед Юрий Рюриков: «Она стоит, опираясь на одну ногу, и тело её выгнуто от этого плавно и музыкально. Как будто медленная волна прошла по её талии, по её бедру и по её ноге, прошла и оставила там свой изгиб. Во всём её теле есть контуры этой волны – и в её плечах, и в её груди, и в изгибе её рук, и в её приоткрытых губах, и в кудрях её головы. Рождённая из волны, она несёт в себе её медленную и спокойную красоту».

Вернёмся к Праксителю. Он тоже не прочь был попиариться. Перед отправкой на Книд статуя была выставлена на обозрение в Афинах. Греки ахнули от восхищения ещё раз! Надо же! Ранее принято было ваять обнажёнными мужчин, считалось, что только мужчинам есть что показать и чем похвастаться. А тут стоит обнажённая всемогущая Афродита, и с кого слеплена? С такой-сякой, на которой и клейма-то негде поставить…

Скажу, откуда взяты слова о мраморе, нравы охлаждающем. Читаем успокоенного и умиротворённого «неистового» Виссариона Белинского: «Давно уже все согласились, что нагие статуи древних успокаивали и умиряли волнения страсти, а не возбуждали их, что и осквернённый отходит от них очищенным».

Но, видимо, к современникам это не относится. Современники отлюбовались по-всякому: кто восхитился, кто возмутился, а кто и затаился. Тише всех затаился отвергнутый безбородый. Только зубовный скрежет временами выдавал его присутствие.

Невинность гимны мне слагала,

Порок стыдился наготы,

И напоил он ядом жало

В пыли ползущей клеветы[58 - Ф.К. Сологуб.].

Перед тем, как расстаться с вольным творцом Праксителем, скажу о нём напоследок: совсем уж собрался он на вырученные денежки водочки купить с докторской колбаской, кильки эгейской в оливковом масле, да потрапезничать с Фринушкой… Потом, как водиться у скульпторов, рухнуть с ней в мастерской прямо на пол, обнявшись крепко…

Но не срослось, не склеилось. Вырвали злые люди красотку из объятий ваятеля, из блаженного бытия и поволокли в Афинский суд.

Но об этом судилище в другой раз.

Крепко жму Вашу руку и до следующего письма.

-9-

Приветствую Вас, Серкидон!

Вспомнил, который раз и по случаю слова старика Лао[59 - Лао Цзы.], который остерегал переполнять имеющееся. Почему? А потому, что сущность, достигшая своего верхнего предела, неизбежно превращается в свою противоположность: день становиться ночью, богатство – бедностью, жизнь – смертью.

Гетера Фрина достигла пика могущества, красоты и прославления. Акме! Дом её был полной чашей, деньги к ней текли рекой, а лучший скульптор Афин уподобил её богине Афродите. Как тут головушке не закружиться?! Как тут не почувствовать себя и впрямь богоравной…

Дело было в одну из тёплых греческих ночей. Пришла Фрина к подружкам в элитный публичный дом. Заглянула, как водится, в поисках приключений на свою прекрасную пятую точку. В своём доме ей не сиделось. Усидишь ли дома летом, когда сердце поёт и хочется чего-то публичного? Молодёжь в ту лихую ночку подобралась озорная, задорная и уже изрядно выпившая. А Фрина им ещё налила. Потом и погуляли, и побалагурили, и подурачились, и хороводы поводили, а под утро разошлись…

Казалось бы, дело кончилось? Нет, имелись последствия. И столь суровые, что оказалась наша шалунья, вся в чёрное закутанная, перед заседателями ареопага. Не часто такой суд собирали, а только в случаях, если преступление влечёт за собой наказание смертью. Это либо убийство, либо пренебрежение к богам.

А кто компромат подобрал? Кто, по-русски говоря, телегу накатал? И гадать нам с Вами не нужно – субчик безбородый подсуетился. Дождался злыдень своего звёздного часа. Имя злыдня называть не будем, чтобы не запомнить ненароком. Безумца, сжёгшего храм Артемиды в Эфесе, хотели забыть и не получилось. Не будем повторять ошибку и лишим имени негодяя, крикнувшего про себя в известных нам и, похоже, вечных, традициях: «Так не доставайся же ты никому!»[60 - «Так не доставайся ж ты никому!» – из драмы А.Н.Островского «Бесприданница».]

А поскольку уязвлён был безбородый по самое некуда, поскольку сбритая борода колючим полотнищем каждый день стучала в его сердце, то и тень на афинский плетень навел он в лучшем виде…

Ну что, дружище Серкидонище! Опять у нас судилище! Помните суд над Прометеем под председательством Зевса? Проходил он недалече на горе Олимп. А нынешнее заседание прошло в Афинах на свежем воздухе, на холмике и уже по осени. Сами понимаете, дело не скорое, свидетели, допросы…

Ну, наконец-то, собрались!

Пришли, побросав дела, многие. Те, кто в первых рядах сидели, очень довольны остались. А те, кому плохо было видно, горько на нерасторопность свою сетовали…