Кира в стране дирижаблей

Кира поднялась к кабинету графа. Со слов Дороти, он еще не ложился – возникли неотложные дела. Кира искала Влада, с которым должна была сегодня поехать навестить Эрика. И служанка сказала, что брат сейчас у дяди в кабинете. Дверь была закрыта неплотно и вместе с полоской света в коридор просачивались голоса.

– Кто тебя просил делать все самостоятельно? – спрашивал Дракула-старший.

– Никто! Но может у меня были свои причины!

– Ты кретин! Идиот! И как я вообще воспитал тебя! Ты должен заниматься… сам знаешь чем! Больше от тебя ничего не требуется…

Кира остановилась, не решаясь постучать. Почему-то ей казалось, что речь идет о ней. Но смысл оставался непонятным. Кире стало интересно, но в то же время подслушивать она не хотела.

– Остальными займусь я, – закончил граф Дракула. – Понятно?

– Да… – уныло ответил Влад. – Я большего и не хотел.

Разговор был окончен, и Кира, деликатно постучав по дверной створке, вошла в кабинет дяди. Отец и сын оглянулись на нее резко, будто занимались чем-то неприличным и теперь были пойманы с поличным. (Только глупый читатель увидит в предыдущем предложении извращенный смысл, умный же найдет ответы на собственные догадки, в которых, он вероятно уже ушел далеко вперед относительно событий этой истории…)

– Доброе утро, – поздоровалась девушка, переводя взгляд с дяди на брата. Ее не покидало ощущение, что от нее что-то скрывают.

Влад покосился на окно. Дракула-старший смотрел ровно и спокойно. Его холодные глаза ничего не выражали и казались безжизненными, как белки старой сваренной в супе рыбы.

– Я не вовремя? – спросила Кира.

– Нет, нет! Доброе утро! – ответили они почти слаженно.

– Мы едем, Влад? Ты обещал. Парад был вчера.

Влад молчал, опустив глаза. Потом перевел взгляд на отца в надежде, что тот скажет что-то, но Дракула многозначительно поджал губы, предоставляя сыну возможность самому поделиться новостями.

– Видишь ли… – Влад не знал, как сказать, и поэтому сказал просто и коротко. – Эрик мертв.

20

Граф Дракула заметил, как плечи Киры вздрогнули.

– Я вас оставлю. Терпеть не могу смотреть, как кто-то плачет. – Он вышел из кабинета, оставив племянницу вдвоем с сыном.

Проходя мимо Киры, он протянул ей платок, но она не заметила этого жеста, и так и осталась стоять, как будто гипсовая статуя в саду, с накинутым поверх безжизненного тела черным платьицем. Маска лепнины лица замерла, отражая смятение, исходящее откуда-то из глубин ее грудной клетки. Там, под слоем гипса и глины были металлические ребра и арматура-позвоночник, но где-то еще глубже, глубже, чем кости, чем выточенное каменщиком сердце, жило отчаяние, которое ни один умелый скульптор, казалось, уже не сможет убрать оттуда.

Не умеют статуи плакать. Даже если очень хочется, поэтому Кира как-то странно-сонно и неуверенно подошла к креслу и, ломая штукатурку на своем теле, осыпаясь вместе с ней, упала в мягкую, засасывающую кожу.

Влад что-то говорил – двигались его губы, но она ничего не слышала.

– Прости, прости… – шептал он, прижавшись своими губами к ее уху. Только когда он касался ее, она различала слова. – Прости меня, прости…

– За… что… – произнесла она по слогам.

Но он не знал, что сказать, или не мог.

– Кира… милая Кира… – он гладил ее, обнимал, ощущая в первый раз в жизни, что ее кожа холоднее, чем у него.

– Милая, милая…

Он сидел перед ней на корточках, как нотрдамская горгулья – костлявый и худой скелет. Он обнимал ее, отдавая ей всю любовь, на которую он был способен. Это немного, но это все, что у него есть.

– А Мари…? – белыми губами спросила Кира.

Влад молчал, и в его молчании было больше тысячи слов.

21

За одно утро она потеряла двух близких людей. Не веря Владу, надеясь, что он лжет, Кира спросила: «Откуда ты знаешь?» Но он знал.

Знал, потому что отец собирал информацию о крушении «Мирного». Каждый выживший был на счету, и о каждом Дракула-старший имел сведения: имя, место пребывания, диагноз. Не так уж много данных. Всего восемь папок, не считая данных о кузине.

Кира просидела в своей комнате весь день до вечера, не выйдя к обеду и отказавшись от чая. После того, как она не пришла на ужин, Влад поднялся к ней сам.

– Можно? – он робко постучал в дверь, но не получив ответа, заглянул в щель.

Кира сидела на кровати, прижимая к себе подушку. Волосы ее растрепались, платье задралось до коленок, но она не замечала этого. Зато заметил Влад. Он не знал, как повести себя и просто сел на край кровати.

– Как такое возможно…? – спросила Кира растерянно.

И он вздрогнул от неожиданности ее голоса.

Кира, глядя в пустоту и, наверное, не особо ожидая ответа, говорила сама с собой:

– Он шел на поправку, когда меня выписывали… Ему было хорошо. Если Мари… по словам врачей, у нее почти не было шансов. Я могу поверить, что она умерла, но Эрик…

– Родная, – ему нравилось это слово. В отношениях между мужчиной и женщиной порой проходят года прежде, чем это слово может прозвучать. А у Влада было право произносить его. Хотя бы, потому что она его сестра, и плевать, что сейчас он скорее вкладывал в него совсем другой, более нежный смысл. Но он был готов сделать что угодно, лишь бы она не страдала, лишь бы ей не было так больно.

Он хотел сказать, что не стоит выдавать желаемое за действительное, но не стал. Смерть – это окончательно. Но это звучало бы жестоко. Так мог сказать Дракула-старший, а Влад не хотел становиться похожим на отца. Да и тут вообще нельзя подобрать какие-то слова. Они только мешают, поэтому он просто прижимал ее к себе, надеясь, что она почувствует, что не одна.

– Не будешь есть? – только и спросил он, чтобы не слышать ее тишины, чтобы говорить, потому что, пока люди говорят, они живы. Им надо жить, какими бы они ни были.

Кира медленно повернула голову, пытаясь ей помотать, но остановилась. Голова смотрела вбок, как у сломанной куклы, у которой кончился завод.

Влад обволок ее лицо своими руками.

– Я с тобой, – прошептал он. – Я рядом, и я о тебе позабочусь.

Он, как ребенка, уложил ее в кровать и накрыл одеялом. Кира не шевелилась.

– Помнишь, как мы играли в «Дочки-матери»? – спросил он со всей лаской, на которую только был способен.

– Это я тебя заставляла, – Кира, как могла, улыбнулась.

22

Солнце садилось и поднималось несколько раз, заставляя всех живых подниматься вместе с ним. Дни шли вялые и скучные, их приходилось проживать, только чтобы на следующее утро встретить точно такой же день. Время тянулось медленно, но все же тянулось, унося с собой воспоминания о похоронах, на которые Кира не поехала и только слышала о них.