Абортарий

Затем, спустя несколько лет, папа при каждом удобном случае напоминал мне, что бабы тупы, а мы полны умственного превосходства над ними. Что подавляющее большинство изобретений, находок и образцов искусства появилось на свет благодаря кропотливой работе мужских мозгов. И без нас бабы значатся лишь вторичным привеском, сосудом для внедрения жидкости, а потом последующего извержения ее уже в форме уменьшенного человека – будущего творца или будущего привеска.

И вот теперь я сижу и думаю почему-то совершенно иное. Уже хорошо, что думаю. Как последнему представителю мужского пола меня часто осторожным, а иногда и не очень, методом – капанье на мозг – заверяли, что именно мужчины являются беспросветными тупицами. И всегда таковыми были.

***

– Полвека тому назад, – говаривал папа, – нормального мужика интересовали две вещи: деньги и секс. И того и другого должно быть много. Эти вещи были крепко взаимосвязаны, и часто случалось так, что при отсутствии одного, другое казалось неполноценным. Блекловатым. Я бы даже сказал – неудовлетворительным. Улавливаешь мою мысль?

– Конечно, папа, – отвечал я. Папа пил грейпфрутовый сок, смешанный в равных пропорциях с водкой, но вдруг его отставил. В следующую секунду я получил несправедливую оплеуху.

– Ни черта ты не улавливаешь! – грозно заорал. – Глазеешь только на короткие юбки… О, посмотри вон на ту, серую с блестками. Малюсенькая такая тряпчонка, аж копчик видно. Уже б голой выперлась… Так, о чем я тебе говорил?

– Одно без другого блекловатое, – с готовностью ответил. Папа взял в руку смесь, откинувшись на скамейке, так что я немного расслабился.

А на короткие юбки, кстати, я и не помышлял глазеть.

– Сейчас для нас наступила уникальная ситуация. Чтобы получить секс, мужчине больше не нужны деньги. Ему вообще ничего не надо, кроме писюна. Потому что раньше для того, чтобы затянуть бабу в постель – мужику требовалось пройти целый ритуал. Естественно, связанный с деньгами. Грубо говоря, надо было купить бабу, иначе в постель она так просто не полезет. Это называлось – «ухаживание». Конечно, можно было сразу выложить определенную сумму – и заказная баба временно удовлетворяла твою похоть. Только вот забеременеть в таком случае было крайне нежелательно… Ты слушаешь?

– Да, папа. Заказным бабам было крайне нежелательно беременеть.

– Вот, правильно. Правда, по большому счету, все они заказные, – усмехнулся папа. – Я уже хотел расстраиваться, думал, ты пялишься на ту пучегрудую сомиху. Смотри, как откормлена, ну прямо грузоперевозка.

– Котлетная баба, – осмелился я.

– Молодец! – папа засмеялся, хлопнув меня по плечу. Не больно, но чувствительно.

Посмаковав «отверткой», как он называл питье, он продолжил:

– Но, кроме заказных, существовал и другой тип женщин – постоянные. Условно, разумеется. Постоянных баб не существует в природе. Любая из них может запарить так, что хоть вешайся. Так вот, с этим подвидом раскрутка на секс происходила дольше, ритуал мог затягиваться на недели. Ты покупаешь бабе цветы, конфеты, всякую мелкую сверкающую дрянь, от которой она балдеет, водишь по ресторанам, кафе. С женской стороны такая тактика имела определение – строить отношения. В сущности, настоящая игра с жертвой. Так, например, поступают касатки, когда подкидывают в воде тюленей. Играются, играются, а потом и кушают… Ведь в действительности все эти отношения были ни чем другим, как разорением кошелька, смутными надеждами и мучительным выжиданием. Даст или не даст. Наиболее частым решением возникшей проблемы являлось то, что баба таки ложилась в постель мужика, но делала это с таким апломбом и высокомерием, будто намекая, что ритуал ухаживания продлевается на неопределенный срок.

– Жуть какая, – с горечью вымолвил я.

– Вот именно. Бывало даже, что мужикам приходилось совершать всякие унизительные поступки, чтобы заполучить секс. Бабы и слюнтяи называют это – идти на компромисс. Но это упадничество. Деградация. Подкаблучивание.

– Папа, я вот что-то не пойму.

– В чем дело?

– Зачем мужчине постоянно тратить деньги, разоряя кошелек, на одну и ту же женщину, если можно выложить определенную сумму на заказную.

– Видишь ли, сынок, – папа хмыкнул и задумчиво уставился вперед. – Для мужчины очень важно такое чувство, как стабильность. Когда все течет гладко, без резких толчков и неожиданностей. Ну, например, твой дедушка. Стабильно занимался своим делом, правда, с черными шимпанзе, но это его прихоть. А потом раз – и заболел серьезно. Пропала стабильность. Дедушка запаниковал и ему оттяпали яйчуны.

– И краник.

– Ну, да, и краник тоже. Дестабилизация, одним словом.

– Это я понял. Но вот в прошлом?

Мягкий назидательный подзатыльник.

– Слушай, к чему я веду, – строго произнес папа. – Мужчины раньше работали не так, как мы. Не скажу, что тяжелее, но приятных рабочих моментов у них было меньше. Они зарабатывали деньги, чтобы тратить их потом на баб. Ну вот, представь себе, мужчина приходит с работы, уставший и выжатый, ему ведь хочется быть уверенным, что дома его ждет возможность секса. Заслуженный кусочек жопки. Что не надо напрягаться, куда-то бежать и кого-то искать. Когда есть уже прикормленный, одомашненный бабский экземпляр. Я не учитываю те нюансы и проволочки, возникающие, когда имеешь дело с бабой, без них не обойтись. Но чувство стабильности играло очень важную роль.

Не могу сказать, что я до сих пор уяснил себе до конца тонкости прошлых взаимоотношений.

Есть, впрочем, еще одна деталь, которую я вообще напрочь отказываюсь осознать.

– Ой, что за самочка пошла, – чмокнул языком папа. – Правда, чуток ластоногая. Зарядить бы ей в челюсть и в кусты оттащить… Кстати, знаешь, что я заметил – бабы с длинными худоватыми ногами холодные в постели, как осьминоги. Да еще и очень гордые. Будто длина ног добавляет им ощущения собственного превосходства, особенно когда заметит, что она не соответствует длине твоего писюна. Так что и не надейся на их благодарность, или хотя бы элементарное чувство такта. Потом сами же будут винить тебя в том, что, мол, не секс был, а грубое спаривание…

– Папа, я спросить хочу? – набравшись решимости, начал я. В следующий миг папа турнул меня по затылку.

– Хочешь спрашивать – спрашивай! Не тупи только, я прошу.

– А как же любовь? – выпалил я.

Он крякнул, приложился к «отвертке». Вокруг раздавалось неугомонное цоканье каблуков, щебетливые разговоры и обсуждения.

Мир женщин давно прижал нас к стене, но мы упорно делали вид, что не замечем этого. И контролируем ситуацию.

Мне иногда даже казалось, что некоторые особи посматривали на нас с едва скрываемым злорадством. Мы были похожи на двух плоских червей в самом разгаре битвы пенисов.

Ведь плоские черви – гермафродиты, то есть у каждого из них есть и мужские и женские половые органы, но гермафродитами эти черви становятся лишь в моменты одиночества. При наличии партнеров, они предпочитают обмениваться генетической информацией, проще говоря, трахаться. В общем, в момент сближения каждый из червей хочет стать самцом и пытается оплодотворить партнера.

Ни в коем случае не забеременев при этом.

– Где это ты узнал про такую гадость? – скривился папа.

– Ну, услышал где-то.

– Любовь – это бабское название секса на постоянной основе.

– Она существует?

– Откуда мне знать, – заворчал. – Но если она и есть, то это страшная сила. Никогда, повторяю, никогда не говори бабе, что любишь ее, даже если и чувствуешь нечто подобное.

– А что именно чувствуешь при этом?

– Чувствуешь, что готов ради бабы делать во сто раз больше глупостей, чем можно представить, – папа изрядно отхлебнул. – Раньше, для долговременной укладки бабы в постель, мужчина обязан был произносить это слово. Опять-таки, согласно условиям ритуала. А вот теперь даже не вздумай. Баба все равно узнает, если любишь, потому что, попав в такую засаду, мы редко ведем себя адекватно.

– Если все равно знает, то почему тогда не говорить?

Я совершил промах. Папа заехал мне по уху, очень болезненно. Я вдруг потерял всякий интерес к продолжению беседы.

– Тупой все-таки?! – крикнул. – Думать! Постоянно надо думать! Я хочу научить тебя думать в любой ситуации. Особенно – потом, когда останешься наедине с какой-нибудь смазливенькой самочкой. Она разденется, поманит коготком – и мозг твой отключится!

Я закрыл лицо от жгучей ушной боли. Слезы вот-вот намеревались хлынуть.

Папа склонился надо мной, повеяло кислым с его рта.

– Как ты считаешь – почему не надо говорить бабе, что любишь ее?