Абортарий

***

Отдельного упоминания заслуживает моя борьба с мухами.

По истечении не одного десятка лет мухи обжились здесь и восприняли мое появление, как посягательство на их законную и облюбованную территорию.

Полчища этих насекомых облепили в гипермаркете все, что пахло и продолжало разлагаться. Жужжащий гул стоял такой, что я удивляюсь, как не услышал его еще из леса.

Если б я взял за цель убивать их поштучно, то мог бы заниматься этим до глубокой старости. Да и внукам хватило бы.

Внукам. Шуточку подогнал вам, тушули.

Но я решил поступить с ними жестче и беспощадней. Те, кто выжил после этого террора, наверняка до сих пор держат на меня обиду.

А сделал я следующее. Взял одеколон, зажигалку – и распылил огненную струю на потирающих лапки говноедов. Проще простого.

После подобной процедуры мухи превращались в скукоженные и хрустящие катышки.

***

Вполне возможно, что и пассажиры самолета превратились в нечто похожее. А именно – в скукоженные и хрустящие катышки. Застигнутые врасплох, пилоты скоропостижно перестали заботиться об их мягкой посадке. И спикировали прямиком в гипермаркет.

Великая Бабуинизация наложила свой классический отпечаток – пилоты быстро окочурились, выбросив напоследок по репродуктивному плевку, сдобренному несносным токсином.

Случись это на секунд пять позже, я был бы лишен своей теперешней среды обитания. Самолет врезался бы прямиком в центральный отдел гипермаркета, не оставив тем самым и камня на камне от морозильной камеры. Уже не говоря о запасах еды, что превратилась бы в пепел и крошево.

А так, избороздив изрядный кусок поля, он вписался в восточную стену, обвалив часть потолка. Баловство.

Выяснить, сколько народу здесь полегло, невозможно. Ни одного трупа не нашел. То ли обгорели, и развеяло по ветру, то ли забрали люди, то ли волки утащили. Приземлившись, скукоженные и хрустящие катышки людей внесли свою лепту в удобрение местной почвы.

Часть двадцать пятая. Копыта

***

Это сейчас я бью баклуши, писульками занимаюсь. А первое время занятий было хоть отбавляй.

Травмы Иены требовали постоянно ухода. Спиртовые протирания стали обыденной процедурой, но как только ей стало легче, она запретила прикасаться к себе. И как-то там, с горем-пополам, обрабатывала себя сама. Я стоял у двери ее комнатки и как заведенный монотонно повторял, чтобы не орала, не выдавала нашего укрытия.

Представляю, каким беспробудным занудой я тогда зарекомендовался.

***

Признаюсь, я опасался, что ее раны загноятся и усложнятся. Но надежда, что они самостоятельно заживут и затянуться, оправдалась. Может даже такая непритязательная терапия, как спиртовые обработки, сделала свое дело, уничтожив микробы.

Придя в себя достаточно для того, чтобы чувствовать что-то, помимо боли, Иена слабым голосом спросила:

– Где мы?

– В каком-то заброшенном гипермаркете, – с готовностью отрапортовал.

– Надо же, – скривилась в ухмылке. – Меня гложут сомнения. Он случаем не в Антарктиде?

– Нет, мы просто в морозильной камере.

– И на том спасибо, что не в мусорном контейнере.

Я не велся на провокации, оставаясь отупелым воспроизводителем звуков.

– Это единственное, что здесь уцелело. И где есть электричество.

– Ага, и где есть жуткий дубарь. А ты не мог бы включить на всю мощность? Чтоб я сразу стала льдышкой и не мучилась.

– Может охлаждение и выключается, но я не знаю, как.

– Ну да, кого я прошу.

– Придется греться собственными силами.

Иена состроила гримасу.

– Обязательно воспользуюсь твоим советом, – запнулась. Прерывисто перевела дыхание. – Голова раскалывается… Как мы вообще здесь очутились? Я ничего не помню.

– Я ехал, – на секунду осекся. – Ехал и ехал. Куда глаза глядят. Ехал до тех пор, пока не закончилось топливо.

– Начинаю припоминать, – задумчиво откинула голову на ворох ветоши. – Мы догоняли тебя. Врезались. Потом пустота.

Ее глаза широко раскрылись, она возбужденно, с тревогой оглянулась.

– А где Рупия?

Вопрос поставил меня в тупик. Ее слабость, стоны от непрерывной боли вынуждали отложить грустную весть на потом. Но ведь и потом вопрос обязательно всплывет. И едва ли Рупия к тому времени наведается в гости. К тому же, побыстрее ответить и закрыть тему было для меня равнозначно сбрасыванию тяжелой гири с сердца.

– Без понятия, – угрюмо произнес.

– Выкладывай, – тут же раскусила меня Иена.

И я вкратце рассказал историю спасательной миссии, успешной наполовину.

У Иены не оставалось выбора, кроме как разрыдаться.

***

– Какая же ты скотина, – сказала позже, успокоившись. – Убил всех, кто мне дорог.

– Это не входило в мои планы.

– А что? – дернулась и тут же скривилась от боли. – Что входило в твои планы?

Я пожал плечами. Холкой чувствуя, что не стоит пререкаться и лучше всего помалкивать.