Абортарий

Отдельных слов заслуживает мамаша Самсона.

То, что она выжила после родов, не сказалось на ее дальнейшем везении. Практически сразу у нее повредилась психика, и очень основательно повредилась. Увидев, что родился мальчик, пощупав его пенис, крохотный, как корнишон, но все же пенис – она разразилась диким хохотом.

С того момента безумный хохот стал ее визитной карточкой.

***

То ли на радостях, что стала матерью столь редкого человеческого экземпляра, то ли от нервного перенапряжения и ожидания неминуемой смерти – у мамаши в голове полностью перегорели пробки.

Заботливыми квочками были предприняты меры предосторожности. Ее полностью оградили от ребенка, боясь, что она может натворить с ним что-нибудь нехорошее. Быстро вызвали сотрудниц Дома Матери.

Сейчас я думаю, что это излишняя мера. Не мучился бы круглоголовый лишних пять лет.

***

Что Самсона, что его мамашу я видел лишь один раз.

Примерно через неделю после родов, когда убедились, что ни голова, ни мошонка малыша не трескаются по швам, а его жизни ничего не грозит – мне сообщили о его существовании. И разрешили проведать.

В плотном окружении свиты я прибыл на осмотр. Самсона показали лишь мельком – в кувезе он напоминал полудохлого детеныша моржа.

С мамашей вышло даже пообщаться. Она лежала в палате и смотрела телевизор. Это была зрелая дама скандинавских кровей – светловолосая, водянистоглазая, высушенная вобла. У нее сильно выпирала нижняя челюсть, отчего создавалось сходство со злобно настроенным питекантропом.

Я хотел было что-то сказать ей, но она заметила меня – и громко, широко растопырив пасть, заржала.

Звук был такой, словно лосиха запуталась в ветвях, которые ее щекочут до смерти.

***

И теперь самое интересное.

Я поделился своими соображениями с Иеной. Как взяли и беспардонно погубили моего сына.

Она ответила, что ничего удивительного в этом нет. И вся нездоровая обстановка с беготней вокруг самцов человеческого вида лицемерна и фальшива.

За беременными самками никто не смотрит. Они никому не нужны. Или, наоборот, нужны лишь в те моменты, когда рожают. И особенно когда разрешаются недозревшим мужским плодом.

Как-то исторически сложилось, что хоть сам плод удивительно неживуч и отторгается материнским организмом, подобно вшитым плоскогубцам, то использование его в медицинских целях произвело революцию.

Сегодня стволовые клетки выкидыша успешно применяются в лечении практически всех существующих болезней. Так же вытяжки с плаценты используются в масках и кремах, заправляют в шприцы и вводят подкожно. И эффект омоложения восхитителен.

В истории человечества еще не было подобного рода панацеи.

Мои отпрыски. Мои несостоявшиеся наследники.

Переработанные тушки для женщин. Материал для красоты.

И почему я не стал бабуином.

Часть двадцать четвертая. Оборыши

***

Как вы давно успели догадаться, крик из соседней комнаты принадлежит Иене. Постоянно от меня что-то требует. Покоя нет несчастному мужчинчику.

Не подумайте, что я держу ее в заточении. Ни в коем случае. Захочет – сама уйдет. Точнее, уйдет, как только сможет это сделать.

Ее кости почти срослись. Уже ясно, что срослись неправильно, хромать будет весь остаток дней, но это лучше, чем кормить раков на дне реки.

Жду, пока она начнет более-менее ходить – и вывезу ночью восвояси. Ночью, потому что днем ее могут заметить раньше времени, и она приведет к моему обиталищу свору самок. Хоть и оживленной автостраду не назовешь, электромобиль проезжает раз за полдня, а то и реже, и к тому же наверняка в нем будет сидеть полудохлая бабуля, – но лучше перестраховаться.

Так что никаких мыслей о пленнице. Просто дверь закрываю, чтоб волки не нагрянули.

И чтоб не сквозило. И так ведь холодно.

***

Она живет в соседней камере. Заваленная с ног до головы теплой одеждой, мерзнет, видите ли. Также я снабдил ее кучей консерваций и прочей еды.

Больше всего времени уходит на отправление нужды. Зовет меня, я взваливаю ее на тележку – и мы направляемся к туалету для персонала. Перед этим я, разумеется, проверяю округу. Не занесло ли случаем какую-то любопытную тетку к торговому центру.

***

Первое время она кричала, обзывая меня не самыми приятными словами. Вот и пришлось закрывать дверь, чтоб никто с улицы не услышал. А убежать она и так не убежит. С болезненной, хромающей ногой далеко не ускакать, туши.

Кстати, нога у нее болит жутко. Не знаю, в чем дело. Вроде и зажила внешне, синяки побледнели, раны затянулись. Но боль не утихает, доводя порою до слез. Приходится потчевать алкоголем, чтоб не страдала.

Вот прихожу, наведываюсь, а она пьяная валяется – песни какие-то мурлычет, вся в крошках. Иногда даже буянит, драться лезет. Тогда быстренько улепетывать приходится.

В целом, мне кажется, Иена очень даже неплохо устроилась. Уже десяток книг прочитала. Делает заказ, я тащусь в отдел, выискиваю, отбираю. И потом волоку на горбу целую тонну. Таких ходок мне предстоит две-три. Как правило, с первого раз ей ничего не нравится, забраковывает, недовольно фыркает. Отбираю другие, уже более осведомленный о тематике заказа.

Но и это совсем не гарантирует одобрения.

***

Хуже всего приходится со средствами личной гигиены. Оказывается, разновидностей прокладок существует больше, чем букашек в навозе. А я-то думал, это такая стандартная промокашка на все случаи жизни.

Как бы там ни было, автокатастрофа не сказалась на ее гормональном здоровье. К ней все так же с завидной регулярностью захаживает маленький гномик с кусочком тортика.

***

Кстати, я – убийца. Эта мысль достаточно комфортно приютилась в голове, не так выкручивает нервы, как раньше. Особенно в тот день, когда я был за рулем доджа.

В тот вечер я ехал несколько часов, безостановочно и словно в бреду. На заднем сидении валялось бездыханное тело, и я отгонял от себя вопрос – зачем я вообще взял ее с собой.

Дождь лепил в стекла долго и заунывно. До самой темноты. Сквозь мутную дымку заметил указатель крупного города. Топлива оставалось в баке как раз для того, чтобы заглохнуть на центральной площади. И тут же быть разорванным на куски.

Быстро свернул на боковое ответвление. В сгущающихся сумерках, на фоне светлеющего закатного неба, заприметил силуэт огромного приземистого здания, со странными пристройками сбоку. То был разваленный гипермаркет с припаркованным внутрь самолетом. Я еще не знал, что он станет мне домом родным, потому особого значения ему не придал.