Овергеон. Том 1. Карусель Отражений

– Он же был с вами! – возмутился побледневший Уэйн.

– Я? Мы? Мы… видимо… потеряли его из виду… Он… – немедленно начала оправдываться Мэри и судорожно оглядываться назад, надеясь то ли сбежать, то ли на то, что Рип выскочит и просто снова попытается их всех напугать.

– Это же всё, о чём я тебя попросила! Смотреть за ним! – возмутилась Оливия.

– Простите! Простите пожалуйста, мы с Ёршиком отвлеклись… – рванула Мэри к порогу двери, всматриваясь в темноту коридора и надеясь увидеть его там.

– Ты же знаешь, он любопытен, как ребёнок! – отдёрнула её к себе Оливия, – Поди залез куда и отстал. Он теперь может быть где-угодно! Уэйн, ты за главного. – резко обернулась она к нему, – Сидите тут, я найду Рипа. К дверям не подходить. НО! Если я не вернусь в течение получаса, бегите в проход и прячьтесь пока не наступит утро. – второпях приказала Оливия.

Теперь она была скорее в шоке, чем в гневе, и впервые на её и без того бледном лице появилась жёлтая гримаса. В нескольких словах она даже оговорилась – она была вышиблена из колеи. Ей очень не нравилось, когда что-то шло не по плану. Задумавшись и немного притормозив, она перетащила свинцовые ноги за порог и немедленно удалилась… Стоило ей переступить его, дверь резко захлопнулась за ней сама по себе с громким грохотом.

На минуту воцарилась тишина…

Один лишь шёпот стен смог вернуть их из состояния полного оцепенения. Все трое застыли в ужасе от осознания того, ЧТО сейчас может случиться. Они напоминали детей, которых на какое-то время оставили одних родители сторожить вещи на незнакомом им вокзале.

– Ну и что же теперь делать? Из-за этого Рипа мы все можем не дожить до этого самого утра! – ругался Уэйн.

Он не был трусом, а скорее, как и Оливия отвечал на проблему сначала злостью.

– Мы можем попро… – начал было Ёршик, но тут…

Послышалось пение. Оно скользящим эхом летало по стенам извне и заполонило комнату. Слов было не разобрать, но был слышен женский голос. Это пение уже могли слышать все, не только Ёршик.

Свет ламп внутри этой кабинки неожиданно начал тускнеть, и комната постепенно стала тонуть во тьме.

– Что?.. Что происходит? – послышался испуганный голос Мэри, девушка прикрыла рот ладонью.

Последнее, что было видно – это как свет в её глазах померк, пока они полностью не утонули в черноте, сквозь которую ничего не было видно.

Стены комнаты начали ёрзать, сжиматься, давить, скрипеть и медленно погружаться в кислотное, желтоватое свечение. Узоры и люди на стенах начали светится, как будто бы были нарисованы той самой краской, что накапливает свет, а потом начинает светится в темноте.

Красный цвет дерева сменился на синий и начал наполняться нежным и глубоким свечением. Контраст красок жёг глаза. Над головами у них, зигзагом пробежал по стенам рисунок напоминающий свиток, что держали когтистые лапы.

Началось.

Появившиеся по очереди буквы на свитке выцарапали светящуюся надпись:

«Три двери и вас теперь трое, тогда, давайте поиграем…»

Дверь, что служила входом вросла в стену и стала её частью. Растерянный Уэйн, увидев это, выронил пару гневных и немного неприличных фраз и полный неистовства и резкого стремления борьбы за свою жизнь, разбежался и начал выламывать дверь. Стал бить её руками, что те, чуть ли не стирались в кровь. Стал пинать её со всей силы босыми ногами и стучать по ней, но никто не мог ни услышать их, ни открыть её снаружи. Она стала словно цементная. Он выглядел как ненормальный, но его можно было понять – он знал, что означают все эти фокусы.

Люди на стенах смотрели и улыбались на его четные попытки. Мужчины хихикали переглядываясь друг на друга, дамы смущённо прятали лица веерами. Как только сил у Уэйна осталось совсем мало, искажённые образы на стенах налились скрипучим хохотом закатывая глаза в истерике. В миг их лица окаменели, глазницы почернели и испещрили их кожу чёрными трещинами. Дверь в след за ними начала медленно разлагаться и покрываться чёрными пятнами и растущими из них острыми иглами. Эта странная чернильная сыпь струпьями распространялась по всей стене.

– Прекрати! Что ты творишь?! – пришла в себя Мэри. Уэйн обернулся в страхе за окружающих.

– Что ВЫ натворили! Ты понимаешь, что сейчас будет?! – отходил Уэйн подальше от чёрных шипов, что росли на глазах.

– Я не виновата, что Рип сбежал.

– Виновата!

– Да какая уже разница! Прекрати или станет хуже!

– Что происходит? Что случилось с комнатой? Успокойтесь! Всё в порядке! Что вы так взбесились? Ребят… – недоумевал Ёршик.

– Это Комната Дураков! Она запирает тебя в ловушку, если соблюдены условия и ею придуманные правила! Если выполнить условия и разгадать её загадку, она отпустит тебя, а если нет… это ловушка. – гневно разъяснял Уэйн и смотрел на Ёршика, словно он был причиной всех бед.

– Что за загадка?

– Без понятия, но время тут бежит быстрее, посмотри! Мэри достань часы. Что ты стоишь! Только не говори, что ты их посеяла где-нибудь!

Мэри спохватилась, высунула из разреза платья край ноги, к которой был пристёгнут кожаный ремень с часами. Те неслись с бешеной скоростью, и секундная стрелка то и дело, что наматывала круг за кругом.

Мощный удар. Позади них в стороне, где были две двери, раздался мощный толчок, что ударной волной прошёлся по полу. Он переломал дерево, покрыл пол трещинами и опрокинул стоящих. Удар был таким резким и сильным, что гвозди полетали из пола и исцарапали им руки и ноги. Двери позади них начали прямо на глазах меняется местами. Они словно видения перемешивались так, что понять какая дверь была изначально проходом, о котором говорила Оливия, по итогу было просто невозможно.

Сквозь двери, как сквозь воду, вынырнули двое туловищ. Из глазниц и ноздрей их голов высунулись пальцы рук, что чуть ли не разорвали их лица пополам. Сами головы были слепы, а их рты были зашиты. Они извивались словно внутри них были руки от кистей до плеча, как в тряпичных куклах, чьи высунувшиеся пальцы теперь сомкнулись на лицах, удерживая их, чтобы те не дёргались. Растягивая сцепленные рты, они могли лишь выть и издавать рвущиеся звуки, умывая себя чёрной жидкостью дверей. Не уж то это были когда-то одни из… очутившихся тут?..

Посередине между дверьми, в стене появился маленький венистый чёрный глаз, что осмотрев каждого, хитро прищурившись, закатился обратно. Пол как будто бы таял и становился жидким, и все трое медленно начали тонуть в вязкой синей жиже, что постепенно лезла на них. По середине образовалось что-то наподобие губ, из-за которых высунулся шершавый язык. Он поднялся из недр, как лоза хищного инопланетного растения, и стал ощупывать каждого из сидящих.

Скользкий, бугристый жгут любил проскальзывать под подбородком и гладить исподтишка по спине или животу. Подобно огромному щупальцу, он оценивал добычу. Язык скользнул обратно, а рот пола широко раскрылся. Его глотка начала вращаться тысячами деревянных остриёв с горящим жерлом на дне. Из его недр вырвался лязг режущий слух, проникающий ледяными иглами в душу:

В одной из дверей выход,

Другой из дверей будешь рад,

Но двери хитрее,

Они разное говорят.

Одна всегда скажет правду,

Другая ответит враньём,

Вопрос всего один задать вам можно,

И в одну невозможно войти вдвоём…

Мэри схватилась за уши. На её лице мерцали две серебряные дорожки от слёз. Возможно, это было от боли, что причинял визг комнаты, возможно от ужаса и паники. Хоть она и сжимала уши, голос этого рта был особенным. Его невозможно было не услышать.

– И что это значит? За одной выход, а за другой? Что? И что значит невозможно войти вдвоём? Каждый войдёт хотя бы в одну, а третий останется здесь?.. – судорожно соображал Ёршик, прижавшись к стене, чтобы не упасть в хохочущий рот.

– Чёрт! Какой смысл?! Не разгадаем – нас запрут, и «им» будет ясно, где мы, а если разгадаем – всё равно кто-то останется здесь!.. – был Уэйн в ярости, – Не выбирать же нам кого-то… одного?..

На последних словах тот сполз на пол, уже не замечающий, как на него налезали синие щупальца пола. Обвиваясь вокруг его тела они напоминали силки, худые резиновые руки.

Чёрные иглы начали распространятся на боковые стены и рисунки людей сменялись на разлагающиеся шепчущиеся массы. В чёрных дырах глазниц засветились глянцевые и пустые глаза, что скорее напоминали волдыри. Они буквально были голодны на зрелища. Пасти раззевались даже вдоль шей рядами наполненных желтоватым соком жвал. Направив в центр свой взор, комната стала похожа на арену с сотнями голодных зрителей, что восторженно наблюдали за процессом. Шипы в скором времени не дали бы ребятам находится близко к стенам. Они расползались, как чёрный иней, и вибрировали, испещряя стену трещинами.

– Чем больше мы боимся, тем хуже! Комната чернеет! Отойдите от искажения! – кричала Мэри сквозь смех комнаты.