Fide Sanctus 1

Шумский расхохотался, запрокинув одутловатое лицо и широко раскрыв пухлогубый рот.

Отвратительно. Зачем только ты это ляпнул?

– О, верно, Свят Романыч, за словом в карман не полезете, – одобрил он выпад студента. – Отличный навык для правоведа. Сын своего отца! Браво!

Спасибо, урод, оскорбления хуже мне слышать не доводилось.

– И? Что за тема?

Щёлкнув ручкой, Свят разместил её в нагрудном кармане пиджака и сухо проговорил:

– «Право и религия в современном мире».

Мясистое лицо Шумского приняло слегка озадаченное выражение.

– Право и религия?..

Елисеенко твёрдо кивнул.

Сейчас он ринется в бесконечные расспросы и попытки сослаться на мнение…

– А отец одобряет ваш выбор? Точнее, Роман Алексеевич, – выпалил препод в отменно шумском подобострастном духе, – не считает ли тему несколько… специфичной?

Под кадыком зашевелилось утомлённое презрительное раздражение.

– Я бы непременно заручился одобрением Романа Алексеевича, Андрей Николаевич, напиши он мне хоть одну главу, – не скрывая иронию в голосе, отрезал Свят.

Лезть в карман снова не пришлось, и основательно подпалённые раздражением слова сами летели в огромные уши бесцеремонного мясника.

– А поскольку совершать академические потуги придётся только моим нейронам, то и тему я выбрал в соответствии с их, – постучав по вискам, добавил он, – предпочтениями.

Николаевич заулыбался, немного отступив – как в прямом, так и в переносном смысле.

– Вы, Свят, как носитель своей фамилии… если вы понимаете, о чём я… можете, конечно, – какую бы тему ни выбрали – рассчитывать на всестороннюю мою поддержку.

Избавь носителя от лишних напоминаний о ноше.

– Непременно, Андрей Николаевич, – проговорил Свят тоном, каким обычно прощаются.

Не распознав цвет тона, преподаватель переложил портфель из одной руки в другую, крякнул и вновь заступил за стенки мыльного пузыря.

– А быть может, «Антидемократические политические режимы»? «Концепции государственного управления»? Есть много готового материала. На четвёртом курсе сможете продолжить ту же тему.

Святослав сжал зубы, и ноздри тут же рефлекторно раздулись.

Вот ведь упёртый скот. Что тебе твой Алексеевич пообещал за нужную тему?

– Нет, – позволил он лицу выразить лёгкое нетерпение. – «Право и религия в современном мире». С вашего позволения, Андрей Николаевич.

С твоего позволения, да. Иди спроси у Ромы позволения посетить сортир.

Андрей сука Николаевич сдулся, как гелиевый шар. Запахнув на необъятном животе полы пиджака, он как бы между прочим бросил:

– Раз уж мы побеседовали, передайте старосте, что подопечные кафедры вашего батюшки переезжают с завтрашнего дня в главный корпус университета.

Мозг уже начал уныло съёживаться…

Твою мать, опять адаптироваться к чему-то новому.

…как вдруг между полушариями что-то вспыхнуло.

– Главный корпус? – старательно выровняв голос, небрежно поинтересовался Свят. – Это там, где языковеды и переводчики физики и математики?

– Да, – кивнул Шумский и воодушевлённо помахал жирной ладошкой пробежавшей мимо лаборантке. – По улице Ожешко. На четвёртом этаже там физики и математики, а вы будете делить второй и третий этажи с филологами.

С филологами.

– Не с теми, которые на белорусском говорят? – как можно беспечнее спросил Свят.

Мысли летели по мозгу быстрее самоходных роликов.

– Нет, – засмеялся пончик Николаевич. – С лингвистами. С иностранцами.

С лингвистами. С иностранцами. Да не может быть.

– Я передам Олегу, хорошо, – вынырнул Елисеенко из светло-золотых ассоциаций.

Хотелось надеяться, что Шумский примет граничащую со слабоумием отстранённость его лица за признаки академического перегруза.

Долбаное руководство кафедры вряд ли допустило бы переселение народов, если бы знало, что это принесёт столько удовольствия сыну.

«Я передам Олегу, хорошо». Вот кто будет недоволен.

Ходил в универ из общаги за пять минут, а теперь в троллейбусах тереться.

Бодро завернув за угол, Святослав услышал визжащий звонок на пару и постарался придать лицу максимально недовольное выражение.

Но казалось, предвкушение на его лице заметит даже незрячая чёрная кошка.

– Старался придать лицу недовольное выражение? – переспросил Прокурор, едва успевая за азартными шагами Хозяина. – А откуда у тебя в толпе довольное взялось?

Почему бы кому-то другому не сообщить Марине, что он – кафедра уголовного права и криминологии – переезжает в главный корпус к лингвистам, а она – кафедра международного права – остаётся здесь? Перебрасывая рюкзак с одного плеча на другое, он так и сяк теребил в мыслях возможные минусы этого решения, чтобы выложить их перед Измайлович, сохраняя чертовски расстроенное лицо.

Но в голову, как назло, лезли только сплошные плюсы.

– В главном корпусе отличная столовая, – сообщил отвоевавший право первого голоса Адвокат. – А ещё ты хочешь туда потому, что возле него просторная парковка.

– Потому что на третьем этаже лингвисты, – нараспев произнёс Прокурор, лениво поигрывая галстуком.