Зверь и я

– Намного дольше положенного, – не поднимая головы ответила женщина. Она все это время следила за повадками хищницы, и с грустью отметила, что в них все меньше и меньше человеческого.

– Должен быть какой-то выход! – упрямо сказал Тодор, не желая мириться с ее потерей, только обретя Викторию вновь.

– Выход есть всегда, просто иногда он нам не нравится, – тихо произнесла Ивет, когда Тодор уже скрылся за массивной дверью. Сама оборотница осталась здесь, ей следовало быть рядом, когда девочка очнется. Не смотря на всю любовь львицы, должной заботы она ей сейчас не окажет.

Глава 18 – Хищник или человек?

Даже если бы Тодор попытался, он вряд ли смог бы сомкнуть глаза хоть на минуту. Эту бессонную ночь он провел в обширной библиотеке, которой могло похвастаться только логово альфы. Он бродил между высоких стеллажей, перевернул кипу книг и свитков, но все было без толку.

Все встреченные им в текстах упоминания о первых оборотах были весьма неутешительными. Двух суток или двух лун достаточно, чтобы зверь победил человека и навсегда забрал его разум. Единственным спасением было то, что все это было про волков. Тод ухватился за эту мысль, как утопающий за соломинку. Пусть и призрачный, но это шанс, который надо использовать! Виктория не волчица, может у нее есть шанс выкарабкаться и одержать верх. Он должен сделать все возможное для этого!

Но пока ситуация складывалась не в его пользу. Не проходило и часа, чтобы кто-нибудь не напомнил ему об этом.

***

Маша встала едва ли не с первыми лучами солнца, девочка проснулась от того, что ей стало невыносимо жарко. Так, будто бы она уснула в шубе и даже на ощупь ощущения были схожи. Стоило ей открыть глаза, как она увидела перед собой рыжеватый мех, малышка попыталась отодвинуться от меховой телогреечки подальше, но тут из нее показалась большая усатая морда и ткнулась ей в руки, урча при этом как старый автобус, на котором они с мамой частенько ездили на рынок.

Не успела Маша испугаться, как двери открылись, и в комнату почти влетела Ивет.

– Ох, и горазда ты спать, соня! – тут же сбила старушка с толку девочку. Ивет бодро шагала по спальне, распахивая тяжелые портьеры и впуская свет. Все это время Маша боялась даже пошевелиться, потому что львица недовольно порыкивала на старушку, стремительно вторгшейся на их территорию.

– Бабушка, а это кто? – скосила девочка глаза на хищницу, пригвоздившую ее к кровати.

– Киса, – многозначительно протянула Ивет и улыбнулась девочке, показывая, что бояться тут совершенно нечего.

– Какая еще киса? – не могла понять Маша.

– А ты разве у мамы не просила? – пошла Ивет, что называется ва-банк.

– Но я же просила котенка, а не льва… – девчушка почти прошептала последнее. – Ивет, а где мама?

Львица потянулась на кровати и принялась облизывать Машу своим шершавым языком и поневоле щекотать своей длинной шерстью и большими усами. Девочка засмеялась от щекотки и попыталась оттолкнуть от себя большую кошку, у которой, по мнению самой девочки, случился приступ нежности. Ивет вздрогнула от увиденной картины, хоть она и была уверена, что львица не причинит вред Маше – картина была не для слабонервных. Порою кажется, что лишь детям неведом страх.

Оборотница совсем не знала, что ответить девочке, и была даже рада заминке и возне между Машей и львицей. Имеет ли она право сказать ей правду? И что именно здесь правда?

– Она скоро будет, – только и смогла сказать Ивет, стараясь не смотреть в глаза малышке. Детей обманывать намного тяжелее, но в глубине души Ивет верила в свои слова, она очень хотела в них верить.

Весь день львица неотступно следовала за своим котенком, играла с ней, отгоняла от нее всех назойливых двуногих существ, а иногда с рычаниями и под хохот своего маленького львенка гонялась по этажу за платьями, которые кидались врассыпную, едва завидев ее. Разлучать их больше никто не пытался, с первого же раза большая кошка доступно объяснила, что она против подобных маневров. Это стоило замку нескольких портьер, шкафов, письменного стола, разодранных картин и даже двух разгрызенных дверных полотен.

Девочка тоже чувствовала себя лучше рядом со своей большой защитницей, но тоска по маме все равно порой накатывала на нее. В такие минуты Маша замирала на месте, вглядываясь в одну точку, или стояла подолгу у окна, пытаясь высмотреть там приближающийся родной силуэт. Кошка не понимала причину внезапной хандры, ластилась и щекотала девочку, приносила ей разные потерянные игрушки или трофеи, отобранные у платьев в коридоре. Львица терлась об ее ноги, прятала свой большой нос в маленьких ладошках и забавно фыркала, облизывала девочку, и казалась самой счастливой.

Ивет тоже находилась весь день поблизости, наблюдая за своими двумя подопечными. И то, что она видела, ее совсем не радовало. Смерть Агнии, которую она знала куда дольше, и то тяготила ее намного меньше. Хотя, по правде говоря, старушке было совсем не жаль, что безумную Агнию настиг такой конец, но она постоянно жалела о том, что она, как и многие другие оборотни, упустила момент и позволила неплохой, пусть и высокомерной, девушке превратится в такое чудовище.

Львица ютилась рядом с засыпающей девочкой, но тут же подобралась, услышав шум в гостиной. Она пригнулась, готовясь к прыжку, она не подпустит больше ни одного врага к своему котенку! Но в дверях комнаты показался всего лишь человек, забавный человек, он их часто сегодня навещал. Львице нравилось, как от него пахнет охотой, кровью, силой. Большая кошка даже была готова простить ему запах псины, который, конечно же, заметно портил все волшебство. Но и то ненадолго, чтобы не зазнавался и не забывал приносить ей самые лакомые кусочки добычи. Надеясь на угощение, львица ринулась на вошедшего человека, едва не сбивая его с ног.

***

Тодору была прекрасно знакома аксиома, что женщины любят подарки. Но он и в страшном сне не мог представить, что ему придется заманивать любимую женщину к себе большим окороком, а не дорогими побрякушками.

Львица послушно семенила следом, подкрадываясь сзади и клацая зубами в опасной близости от ладони Тода, крепко сжимающей окорок. Ее сейчас волновал только этот кусок мяса, а не экскурсия, затеянная альфой.

Он водил ее по всем местам, где когда-либо ей доводилось побывать вместе с ним, пытался достучаться до ее воспоминаний о нем и об этом месте.

– Виктория, – в очередной раз сказал мужчина, а львица, подергивая ушками, в очередной раз намеренно сделала вид, что ничего не услышала. Она прохаживалась по огромному залу, иногда срываясь на бег, впиваясь когтями в скользкие каменные плиты, и ей очень нравилось, как звучит это слово из уст человека. Будто бы оно было особенным, или произносил он его по-особенному. В любом случае, стоило Тодору замолчать, как львица ткнула его мордой сзади в коленную чашечку, едва не повалив на пол, требуя продолжения.

Маленький и тесный кабинет ей понравился куда меньше. Мебель, расставленная по всему периметру, сужала пространство и давила на ее сознание. Находясь в этой комнате, хищнице больше всего захотелось свободы. Она нервно размахивала хвостом, круша им все, что ни подвернется. Стоило большой кошке добраться до письменного стола, заваленного книгами, как Тодор поспешил увести львицу, дабы спасти хоть какое-то имущество в этой комнате от вредного кошачьего характера.

Отчаявшись в своем глупом эксперименте, мужчина устало опустился на край кровати, наблюдая, как львица носится по спальне. Окорок она давно выманила и теперь просто терзала диванные подушки, разнося пух по всей комнате. Под пуховым снегопадом львица подошла к грустному мужчине, унылый вид которого ей совсем не нравился. Забравшись почти в кольцо его рук, хищница положила свою голову ему на колено, впервые за вечер, позволяя погладить себя. Он так упорно старался ее поймать, может потому такой несчастный, что не получилось? Довольная своим благим поступком, и ласковыми пальцами мужчины, ласкающими холку и чувствительные места за ушками, львица довольно заурчала, поудобнее устраиваясь рядом с человеком. В кольце его рук было тепло и уютно, и будто бы совсем не ново… но какая разница! Приятно, а это главное.

Возвратившись с экскурсии, не принесшей желаемого результата, большая кошка быстро покинула компанию Тодора и легла возле кровати, где спала Машенька. Тод тихонько прикрыл дверь в спальню и сел в одно из кресел в гостиной. Ивет, как неустанный часовой, находилась здесь же. Она изначально не верила в успех этого предприятия, поэтому просто молчала и не доводила мужчину своими рассуждениями. Она видела, как нелегко ему сейчас приходится, как из последних сил он старается не отчаиваться, но, по мнению самой старушки, это все было напрасной тратой сил.

– Она же узнает Машу, значит не все потеряно, – будто оправдываясь в своем упрямстве, проговорил Тодор, взлохмачивая волосы руками.

– Не узнает, – опровергла его слова старуха. – Она знает, что Маша ее ребенок, но она не узнает себя как человека.

– Как такое возможно? – в конец запутался альфа.

– У львиц, волчиц, что, по-твоему, детей не бывает? Это материнский инстинкт. Всякая женщина – мать, от колыбели и до старости, – Ивет взглянула на хмурого мужчину и добавила: – Поговорка есть такая.

– И что мне делать? – растерянно проговорил он.

– Отпустить. Нет Виктории, есть зверь. Сейчас она подпускает нас к себе, а подпустит ли завтра? Будешь держать ее в клетке или на цепи? Львицу на трон не посадишь, вместе с ней не сможешь быть ни в одном из обличий. Смирись с неизбежным и отпусти. Нам нужен король и королева. Вот и выбери королеву! Женщину!

– Раз я король, то я сам буду решать, кто мне нужен! – вспылил Тод и подскочил на ноги, меряя гостиную размашистым шагом. – Как я ее отпущу? А как же девочка?

– Ее родной мир не магический. Вернувшись туда, она потеряет звериный облик. Ей не место здесь и все это знали с самого начала.

Тодор болезненно сжал кулаки, не желая соглашаться со словами оборотницы, не лишенные мудрости. Ему не хотелось отпускать Вику, как и признавать, что ей не место рядом с ним.

– Завтра придет ответ ближайшего львиного прайда. Они обязательно помогут! Должен быть другой выход, Ивет, – Тод произнес это так, будто уговаривал старуху.

– Ну, раз ты король, ты этот выход и ищи, – пожала плечами волчица, отворачиваясь к окну.

С самого утра честная компания из львицы, Маши, Захари, которого кошка приняла как своего, и суровой надзирательницы в виде Ивет прогуливались по парку перед замком. Дети играли в мяч, и кошка носилась по газонам вслед за ними, радуясь простору и зелени. Устав, ребята облюбовали ближайший куст с диковинными ягодами, львица, которой подобные деликатесы были чужды, нежилась в тени возле маленького озерца. Она лежала почти у самой кромки воды и наслаждалась прохладой, которое дарило столь близкое соседство с водоемом.

Лень сквозила в каждом движении грациозной хищницы. С ленцой она потягивалась под тенью раскидистого дерева, с ленцой смотрела на всплески на водной глади, когда два маленьких несмышленыша шпуляли в озеро мелкие косточки. Львица слушала тихий плеск воды, будто бы капают не косточки, а капли. Она такой уже слышала прежде, здесь же, у этого озера.

Она смотрела на водную гладь и ей мерещилось что-то невообразимое для понимания хищного зверя. Она была здесь, когда озеро освещало другое, ночное светило. Она спешила к озеру, почти бежала, даже не оглядываясь на огни замка, оставшегося позади, потому что тут ее ждали. Ее ждал мужчина. Он плавал в озере, поначалу она видела лишь его крепкую спину, испещренную полосками шрамов. Но очень скоро он заметил ее присутствие, скорее даже почувствовал и обернулся. Ей стоило бы смутиться, отвернуться, но она продолжала им любоваться, не отводя глаз, пока он шел ей навстречу.

Львица вынырнула из навязчивого видения, стоя в воде. Кошка тут же выскочила на берег и принялась брезгливо отряхивать намокшие лапы. Внезапно она замерла, осененная яркой вспышкой нового воспоминания. Она тоже пошла навстречу, невзирая на воду, и намочила подол своего длинного платья. Она бежала прямо в его объятия, нежные и крепкие одновременно. Даже сейчас львицу он обнимал с такой же нежностью, как тогда ее настоящую. Она не зверь. Ей нужна помощь! Тодор наверняка сможет что-то придумать. С этой мыслью львица подорвалась с места, желая как можно скорее найти альфу, но тут же угодила совсем в другие объятия.

Большая кошка рычала и извивалась, это человек запертый внутри нее пытался достучаться до старой оборотницы.

«Я – Виктория», вопила она что было сил, но наружу вырывалось только рычание.

– Тише, тише, милая, успокойся, – гладила и обнимала ее старушка, будто бы и правда понимала ее. Эти слова успокаивали львицу, а может и не слова, а сноп маленьких искр, исходящих из рук оборотницы. – Ну, подумай, милая, разве ты готова к жизни тут? Подумай о Маше. Вам лучше вернуться домой. Так лучше для всех.

Спустя несколько долгих мгновений большая кошка быстро отпрянула от старушки. Еще чего не хватало, чтобы гордый зверь с человеком обнимался! Но это не помешало львице с радостью увлечься опять игрой с детьми, позабыв обо всем на свете.