Зверь и я

С исчезновением пропитанных плесенью прутьев, Тод почувствовал в себе достаточно силы хотя бы для частичной трансформации и, выпустив длинные когти, приготовился сражаться за жизнь человеческой девочки до своего последнего вздоха.

***

Львица бежала, что есть сил, безошибочно ориентируясь на незнакомой местности. Иногда ей казалось, что она почти уловила запах своего маленького львенка, иногда бежала наугад, а иногда ее вела слепая вера в то, что она делает все верно. Хищница боялась остановиться хоть на минуту, чтобы не упустить эту тонкую незримую нить, ведущую ее вперед. А потому старалась не останавливаться, не жалея себя, и не давая отдыха своим лапам.

Лишь когда впереди показалась вода, львица остановила свой безудержный бег. Что теперь делать и куда идти дальше она не понимала. Прохаживалась вдоль берега моря, надеясь, что решение придет само собой как озарение. Но оно совсем не торопилось, в отличие от усталости и чувства голода.

Острый нюх львицы уловил запах свежей крови. Она был повсюду: и на гальке, укрывающей пляж, и на прибрежных камнях, и в пещерке, примыкающей к морю, даже будто в самой воде. Но этот запах скорее настораживал, чем будил голод. А еще больше отвращения вызывал запах мокрой псины.

Большая кошка морщила нос и топорщила усы, так сильно ей не нравился этот запах. Противные псы. Кошке они совсем не нравились. Да еще и перебивали запах родного котенка.

Львица хотела заночевать в укромной пещере, так как все-таки дневное время она любила больше. Но не смогла найти там ни единого местечка, которое не провоняла бы волками. Рыча и фыркая, львица покинула грот, сетуя на свою кошачью судьбу маленькому хорьку.

Она уселась на берегу прямо у кромки воды и брезгливо трогала лапой воду. Фу, мокро и мерзко. Только звук забавный: хлюп-хлюп!

– Дзынь! – когти львицы царапнули что-то в морской волне.

Львица подгребла к себе лапой странное белое насекомое. Очень похоже на бабочку, но тяжелое. Может, это такая морская бабочка? Львица понятия не имела, что за звери обитают в этом море.

Везет же ей в последнее время на незнакомых тварей! Кошка вздохнула и легла на гальку, уткнувшись носом в белое маленькое насекомое. И в эту же секунду в ее голове закружился новый калейдоскоп из ярких воспоминаний.

Это не насекомое, а заколка! Она взяла его с сухонькой старой ладони и долго рассматривала на собственной ладони. Бабочка из заговоренного жемчуга с невесомыми крылышками из ажурного кружева выглядела волшебно. Рядом детский смех, возня. Шелковистые волосы маленькой хохотушки.

– Мама, это мне? – вертелась рядом маленькая егоза.

И она заколола ей волосы бабочкой. Дочка крутилась у зеркала, оценивая свою новую прическу и заколку. Девочка была довольна, и она тоже…

Львица заколотила хвостом и подскочила на лапы, пристально их разглядывая. Нет, лапы, как лапы – привидится же. Без когтей и сильных мышц – как выжить?

Заколку она еще раз обнюхала, пытаясь запомнить родной запах. Но их на заколке было несколько и они все смешивались причудливым образом. Лизнула шершавым языком хорька на прощание, понимая, что вместе с ним она далеко не уплывет. А всего секунду назад она точно на это решилась.

Не смотря на твердую уверенность в том, что она умеет плавать, львица очень неохотно заходила в воду. Только вера в то, что там ее детеныш, заставляла ее упрямо двигать лапами.

***

Едва ужасные волки, скаля свои огромные пасти, обступили полукругом Тодора, Элазар скрылся из виду.

«Хорош вожак, боящийся взглянуть в лицо смерти и ответить за свои поступки», – горько подумал Тод.

Зато взамен предводителю чудовищ, в зале быстро появилась красная волчица. Она безумно хохотала, прячась за спинами тех оборотней, что оставались в человеческом обличье, и оттуда сыпала угрозами на голову Тодора и всех его приспешников, называя его бывшим альфой. Мужчину ее слова мало тревожили, его волновала только хрупкая жизнь девочки, сейчас полностью находившаяся в его лапах.

К счастью для Тодора, волки нападали поодиночке, больше изматывая его, чем действительно пытаясь убить. Его такая тактика противника вполне устраивала, чего нельзя было сказать об Агнии. Вот кто в этом зале был настоящим кровожадным чудовищем, подзадоривающем волков нападать еще и еще.

Вняв ее мольбам, или, быть может, устав играть в кошки-мышки, волки стали вести себя активнее. Небольшими группами или парами они надвигались на Тодора, которому обороняться становилось все труднее, тем более, имея в своем арсенале лишь острые когти. Но и они наносили врагам значительный урон, заставляя пятиться нападающих назад, справедливо опасаясь за целостность своих шкурок.

Но, вероятно, окрики сумасшедшей оборотницы были для них хуже когтей обороняющегося Тодора, и они вновь смыкались вокруг него. Отгоняя прочь одного назойливого волка, подобравшегося близко к скамье, на которой лежала девочка, Тодор подставился под клыки другого зверя. И тот, сумев сбить его с ног, подмял под себя, навалившись всей своей огромной тушей и прижимая когтистыми лапами к каменным плитам. Утробный рык зверей, почуявших победу, и в предплечье альфы вонзились клыки завалившего его волка, спустя секунду к нему присоединился другой. Рев, рыки, вой – все смешалось в голове у Тода, звуки становились все громче, а еще громче стучало его собственное сердце и билась кровь в висках.

Еще один рык, одним больше одним меньше, и волка, нависающего над ним как ветром сдуло. Был слышен лишь его жалобный скулеж и глухой стук удара, будто кто-то откинул его в сторону, как маленькую пушинку.

С трудом поднявшись на ноги, Тодор зажал рукой кровоточащую рваную рану на плече, радуясь и удивляясь странному поведению чудовищ и возможной передышке. Грозный рык в тишине подвала раздался как гром, мужчина круто развернулся назад на звук, боясь, что не сумел защитить и подпустил врага к девочке.

– Вика? – буквально выдохнул он имя любимой, забывая о боли в плече. И хоть огромная львица мало походила на возлюбленную женщину, он чувствовал, что это именно она. Она стояла, пригнувшись на передние лапы, будто готовясь к прыжку, хищно скалила пасть и рычала, отпугивая всех чудовищ от своей маленькой дочки. Лишь Тод остался стоять в опасной близости к каменной скамье, но и на него львица временами порыкивала, будто не могла определиться враг он или нет.

Чудовища были ошарашены и дезориентированы появлением нового более сильного противника.

– Убейте эту тварь! – визгливый голос Агнии вывел волков из оцепенения. Теперь они действовали сообща, надеясь вместе одолеть вынырнувшую из темного лаза хищницу.

– Вика? – не веря своему счастью, прошептал Тодор, радуясь тому, что она жива. А с ее обликом они и позже разберутся! Он почувствовал небывалый подъем сил, теперь ему никакие чудовища не были страшны, а жизнь снова начинала обретать свой смысл.

Но у большой кошки было свое видение на ситуацию, оттолкнувшись мощными задними лапами, она прыгнула вперед, едва не задев мужчину, застывшего на месте. Она раскидывала монстров направо и налево, как тряпичных кукол.

– Сделайте уже что-нибудь, идиоты! – первая вышла из оцепенения Агния и набросилась на оборотней. – Наколдуйте сеть!

Тот же час два темных сгустка магической энергии отделились от стоящих неподалеку от Агнии оборотней и поплыли по воздуху к львице, на ходу превращаясь в большую сеть. Большая кошка металась, заточенная в ловушку, плесень, поблескивающая на нитях сетки, не доставляла ей боли или дискомфорта. Тодор ринулся ей на подмогу, но был перехвачен подобной сетью, нити которой ощутимо обжигали его магическую сущность.

Не в силах даже пошевелиться ему оставалось только наблюдать, как Агния подбирается к Виктории, держа наготове кинжал, лезвие которого блестело в полумраке подвала.

Глава 17 – Час расплаты

– Слишком ты живуча для обычной человечки, – шипела Агния, занося руку для смертоносного удара. – Я положу конец всем твоим жизням!

Львица зарычала, будучи не в силах ни пошевелиться, ни отвести взгляд от блеска стали. В этот же миг все пространство заполонил вой нескольких десятков волков, доносившийся с поверхности. Чудовища в подвале заозирались, а безумная оборотница поспешила завершить начатое, пока ей никто не помешал. Но не успела.

Рыжая тень скользнула в полумраке подвала как огненная фурия и впилась клыками в запястье Агнии, заставляя ту выронить кинжал. Он упал в опасной близости от львицы, но уже не мог причинить ей никакого вреда. Агния заревела раненным зверем и в бешенстве отбросила в сторону маленькую динго. Хрупкое рыжее тельце проехало по каменным плитам, пока с различимым для тонкого слуха оборотней хрустом не столкнулось со стеной. В подвальное помещение один за другим стали врываться волки, воя и рыча, заглушая скулеж маленькой динго, подбирающей под себя переднюю лапу в темном углу.

Пользуясь замешательством своей пленительницы, львица вызволилась из пут магической сетки, толкая нерасторопную оборотницу прямо в лапы появляющимся волкам. Огромная кошка в один прыжок подскочила к девочке, нависая над ней и закрывая своим телом. Новые волки или старые, кошка не видела между ними разницы, она ясно понимала одно – они все несут опасность для детеныша, а значит все они враги. Она грозно рычала на появляющихся оборотней, не позволяя никому приближаться к ней и ее котенку.

Два черных волка, принявших почти сразу человеческий облик, схватили Агнию. Она настойчиво трепыхалась в их руках, но двум сильным мужчинам из клана испанских волков ей было противопоставить нечего.

Ужасные волки, осознав, что положение вещей стало не в их пользу, спешили ретироваться из тесного каменного мешка, туда, где у них будет больше места для маневра. Прибывшие же старались перехватить их и лишить подобной возможности, то тут, то там, подминая под себя и ввязываясь в преследование.

Почти одновременно с побегом чудовищ из подвала ослабли путы, сдерживающие Тодора. И он подобно остальным оборотням бросился прочь, нагоняя своих соплеменников, которых он определенно мог узнать в любом обличье. Но в отличие от своих сотоварищей его целью были не улепетывающие со всех лап ужасные волки, а один единственный их представитель. Тот, с которым Тодор должен разобраться лично. В безопасности Виктории и Маши он сейчас не сомневался, кто бы остальных оборотней защитил от разъяренной львицы.

Поднимаясь наверх по лестнице, перескакивая через несколько ступеней, Тодора едва не сбил с ног молодой полярный волк, который мчался в обратном направлении, со всех лап он спешил в подвал, служивший чудовищам темницей. Едва ворвавшись в сырое помещение, он ринулся не к поверженным противникам, а к хрупкой фигуре рыжеволосой девушки, всхлипывающей и баюкающей сломанную руку. Он терся об ее ноги, как маленький щенок о ноги любимой хозяйки, пытался достать своим шершавым языком каждую ее слезинку, то порывался зализывать рану, то рвать на мелкие клочья обидчиков. От последнего его останавливала только рука рыжей динго на его холке. Даже зная о достаточно быстрой регенерации оборотней, его сердце замирало от боли, которую сейчас испытывала Малика, а звериные инстинкты рвались наружу, то и дело, заставляя молодого зверя выть.

– Да заткни ты уже свою пасть, – грубо оборвала его вошедшая старуха. – Как по крышам лазить друг к другу на свидания, так это запросто. А как потерпеть, пока кости срастутся, так это у них горе великое, – продолжала отчитывать молодых Ивет, а без всяких сомнений, только она могла себе такое позволить на поле битвы и в разгар сражения.

Молодой волк потупил морду, выслушивая нотации от пожилой женщины, а Малика не смогла сдержать улыбку. Что бы сейчас не говорила Ивет, и какими бы ругательствами их не осыпала, одна мысль о том, что Дамир был готов бросить все и примчатся к ней на помощь грела ей сердце, заставляла глупо улыбаться. Она спрятала свое счастливое лицо, уткнувшись в теплую белую шерсть своего защитника, а тот, почуяв настроение своей возлюбленной, замотал пушистым хвостом. Что с влюбленных взять? Им хоть крыши, хоть сырые казематы, главное, что они вместе, живы и даже относительно целы.

Покачав головой, Ивет перевела свой взгляд на притихшую красную волчицу в цепком захвате двух оборотней. Почувствовав ее пристальный взгляд, Агния подняла голову. На ее лице не было и тени раскаяния, лишь безумная улыбка и глаза, горящие яростью. Она смотрела на всех присутствующих свысока, с ненавистью, так, будто это они все были ее узниками, а не наоборот.

Оборотни в комнате стали постепенно превращаться в людей, выжидая решение Ивет, готовые выполнить любой ее приказ.

– Почему нам просто не убить ее? – не выдержала Бану, первой подавая голос, от чего на лице Апони слегка приподнялись уголки губ в улыбке.

«И этот комнатный волчонок упрекал меня в кровожадности», думала про себя макензийская волчица.

– Мы не станем ее убивать, – ответила Ивет и лицо Агнии озарила усмешка. Но следующие слова заставили ее быстро померкнуть: – Она заслуживает худшей кары, пусть ее судят Боги.